Элинор теперь думала только об этом. Из головы не выходил этот дивный сарацин — такой высокий, темнокожий, с огромными жгучими глазами. Приехал Сальдеброй де Санзей. Элинор обрадовалась не столько самому возвращению дорогого ей человека, сколько желанию и готовности Саладина сделать ей приятное. Людовик на фоне Саладина совсем пал в ее глазах. Его бесконечные раздумья, нескончаемые молитвы стали так раздражать, что она окончательно и бесповоротно решила с ним порвать. Элинор любит своего дядю, но это все-таки дядя и к тому же пожилой. А Саладин молод. Возможность получить такого мужа ее захватила целиком. Только в этот раз она не хотела повторения своей ошибки. Ей не нужен полумужчина, как Людовик. Что у него есть, кроме королевства? Снимите с Людовика корону, и он в ее глазах станет самым последним из мужчин двора его величества!
Но Саладин — неверный, сарацин! Ну и что? И до нее христиане жили с сарацинами. Элинор решила попробовать. Она сама узнает, что такое супружество с сарацином. Ей надо убедиться самой, что такой союз не только возможен, но и может быть прекрасным союзом. Она резко изменилась в своем поведении: Саладин не был слепцом, он сразу понял ее расположение и завуалированное приглашение к чувственным отношениям. При следующей же встрече они стали любовниками.
Опьяненная волшебством новой любви, Элинор лежала рядом с Саладином и мечтала о том, чтобы никогда не расставаться. Прежде всего, конечно, ей надо избавиться от короля Франции.
У Саладина же возможность женитьбы вызывала некоторое сомнение, но он не стал этого обсуждать. Ему хотелось угодить своей новой восхитительной любовнице, и он с жаром одобрял все, что она предлагала.
* * *
Людовик слишком задержался в Антиохии. Правда, он тут сделал немало: восполнил потери войска и приготовился двинуться на Священный Город. Как раз этого Элинор и не желала. Она с головой погрузилась в любовь с Саладином. Ей представлялось, что она может выйти за него замуж и счастливо зажить в этом краю рядом со своим любимым дядюшкой.
В один из вечеров, лежа в кровати, Элинор наблюдала за Людовиком, шагающим из угла в угол их королевской, и невольно отмечала у него полное отсутствие той мужской красоты, какую она познала в Раймоне и Саладине.
— Через неделю я хочу выступить, — произнес Людовик, останавливаясь на миг.
— Ты был очень рад, попав сюда.
— Конечно, радовался после всех наших переживаний, но мы тут находимся слишком долго, мы должны идти дальше.
— Ты делаешь ошибку. Лучше остаться здесь.
— Зачем?
— Дядя объяснил же тебе: сражаться с неверными на этой земле.
Людовик вздохнул:
— Это как раз то, на что я пойти не могу.
— Почему? Боишься сражения? Ты что, не мужчина?
Король сокрушенно посмотрел на жену. Она часто, особенно в последнее время, стала выражать ему свое презрение.
— Ты знаешь почему, — ответил Людовик. — Я — в крестовом походе. Ни на какие другие войны я свое войско не поведу.
Элинор вспыхнула:
— Да король ты или нет?
— Ты знаешь, что я — король Франции, а ты — королева, и тебе следует вести себя подобающе.
Значит ли это, что ему известно о ее похождениях? Она предпочла бы сама признаться в своей неверности, чтобы он не выведывал и не думал, что она пытается от него это скрыть. Таковы были мысли Элинор, а вслух она сказала:
— Теперь мне совершенно ясно, что нам с тобой не следовало жениться.
— Не следовало жениться? Наш брак все одобрили не только во Франции, но и в Аквитании.
— Со мной ты обрел достояние. Кое-что получила и я. Вот и все. Но вот что я тебе скажу, Луи, как мужчина и женщина мы совершенно не подходим друг другу.
— Как король и королева мы должны быть в согласии.
— Чего ради?
Людовик глядел на нее в изумлении:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Существует такая вещь, как разрыв брачных отношений.
— Разрыв? Это несерьезно. Король и королева Франции прерывают брачные отношения, нет, это невозможно!
— Я не вижу смысла в продолжении брака, который неудобен и неприятен.
— Неприятен?
— Для меня… да! Мне нужен муж мужчина, а не монах. Давай расстанемся. Я выйду снова замуж, а ты вернешься в церковь. Лучше для нас обоих не придумаешь. — Ты, наверное, шутишь?
— Я говорю совершенно серьезно. Я хочу быть свободной.
— Ты отказываешься от французской короны?
— Она для меня не много значит, а тебе придется отказаться от Аквитании.
— Не думаю, что это возможно сделать.
— Правильно, тебе это не по силам. Ты живешь лишь наполовину. Твое сердце осталось в церкви. Возвращайся к ней, а мне верни свободу.
Король замолчал, опустился на скамью и устремил взор перед собой.
— Ну? — Элинор была нетерпелива.
— Это вопрос государственной важности. Я должен поговорить с министрами.
— Говори с кем хочешь, только верни мне свободу. Скажу еще раз, Людовик: я хочу быть свободной. Нам надо расстаться.
Она поудобней устроилась на королевском ложе и закрыла глаза. Людовик остался сидеть, продолжая отрешенно смотреть перед собой.
* * *
На следующий день Людовик созвал своих советников и изложил им требование королевы. Одни советники сказали, что это невозможно. Никакого расторжения брака быть не может. Другие выразили мнение, что королева ведет себя неподобающе. Такого еще не бывало. Королева — южанка, а всем известно, что нравы на Юге не такие строгие, как на Севере. Дед королевы был известным повесой, а королева продолжает держать при дворе заведенных им песенников, и песни они распевают довольно сомнительные. А потом, как быть с Аквитанией? Вот в чем беда. Когда бы удержать Аквитанию, тогда можно было бы и оставить королеву. Король женился бы на скромной принцессе, родил бы сына, и в королевском семействе все бы встало на свое место.
Людовик терял рассудок. Элинор презирает его, но он продолжал ее любить. Кажется невероятным: никогда женщины его не занимали, а у него развилась такая бурная страсть, да еще и к собственной жене! Когда он впервые увидел ее, юную, умную красавицу, смущавшую его своим острым языком, она его совершенно покорила. Благодаря ей он смирился с женитьбой и троном. С некоторых пор она стала его презирать. Она больше не желает делить с ним брачное ложе. Но ему нужен наследник, ведь у них пока только маленькая Мария. Но Элинор отталкивала его, и это кажется странным, потому что раньше она упивалась постельными играми и подбивала его на них много чаще, чем ему того хотелось.
Она всерьез стала его презирать. Это для него стало совершенно ясно, и что ему делать дальше, он не знал.
