– Ясно. Спасибо за откровенность. Чем я могу вам помочь?
– Убедить Бориса Алексеевича, что не я брала документы и не я убила Михаила Денисенко. Мне кажется, что вам это сделать легче, ведь вы были там, когда произошло убийство. И учтите, у вас не так много времени. День-два. Потом меня выгонят. Да и вас могут уволить, без выходного пособия. Ратушинский просто решит, что ему не нужен такой эксперт, и откажется вам платить. А меня он уволит. Перевод в другой отдел – это только первая ступень к увольнению.
– Вы боитесь, что вас уволят с работы, или боитесь, что вас несправедливо обвинят? – спросил Дронго.
– Я не хочу ни того, ни другого, – строго сказала она, потушив третью сигарету. – Неужели не понятно? У меня хорошая работа с очень приличной зарплатой. И я не хочу ее терять. Ваша задача – убедить Ратушинского, что я не виновата. Или постараться быстрее найти виновника. В конце концов, вам ведь платят за эту работу.
– Да, – сдержанно согласился Дронго, – действительно платят. Но не за то, чтобы я выступал адвокатом подозреваемых лиц, а за поиски конкретного виновника трагедии.
– Вы отказываетесь мне помочь?
– Нет, просто объясняю мой статус. Мне кажется, вы должны отдавать себе отчет о моих возможностях.
– А вы – о моих, – неожиданно сказала она. – В конце концов, я тоже могу вам заплатить.
– Это нечто новое в наших отношениях, – пробормотал Дронго.
Но она уже встала со стула. Глядя ему в глаза, Юлия сняла пиджак и аккуратно повесила его на спинку стула. Дронго внутренне усмехнулся. Она изображает страсть, но пиджак не забыла повесить, чтобы не измялся. Затем она медленно сняла юбку. Очевидно, она готовилась к такому стриптизу. На ней было дорогое однотонное белье и чулки, которые она начала медленно снимать. Дронго молча смотрел на нее. Сняв чулки, она расстегнула бюстгальтер. Ему доставляло удовольствие смотреть на ее красивое тело. Когда она собиралась снять последнюю деталь своего туалета, он неожиданно остановил ее:
– Подождите, вам не кажется, что вы меня оскорбляете? Хотите купить таким способом? Делаете из меня подлеца? Это не очень-то красиво. Если я выясню, что вы действительно не виновны, то первый встану на вашу защиту. А если окажется, что документы забрали именно вы или вы успели подбросить что-то в бокал Инны Денисенко, то я не смогу вас защитить, даже если вы сейчас снимете и эту пикантную деталь вашего туалета.
Она закрыла грудь руками.
– Вы… вы… – от возмущения она не находила слов.
– Не нужно, не говорите ничего. Я все равно буду искать преступника. Дело даже не в вас. Убийца решился нанести удар в моем присутствии. А это уже задевает мою профессиональную гордость. Получается, что убийца – наглый, самоуверенный и амбициозный человек. Вы не знаете, кто более всего соответствует такой характеристике, разумеется, из тех подозреваемых, что были в гостиной?
– Только я! – закричала Юлия, быстро одеваясь.
Задыхаясь от негодования, она схватила сумочку, надела обувь и побежала к дверям.
– Сигареты, – напомнил Дронго, – вы оставили пачку на столе вместе с зажигалкой.
– Иди ты… – закричала она, уже не сдержавшись, и выбежала, громко хлопнув напоследок дверью.
Он улыбнулся ей вслед. Потом тяжело вздохнул. Молодая женщина ему нравилась, а он был нормальным мужчиной и не мог не реагировать на ее стриптиз. Он набрал номер Вейдеманиса.
– Эдгар, – грустно сказал Дронго, сдерживая улыбку, – ты знаешь, о чем я думаю последние несколько минут? В жизни не догадаешься.
– Я уже давно ничему не удивляюсь, – сухо ответил Вейдеманис, – и ты не сможешь меня удивить. О чем ты думаешь? Наверное, об убийстве Денисенко.
– Нет. Я думаю об одной женщине, которая только что была у меня в гостях. Она умудрилась раздеться, а я посоветовал ей одеться. Как ты думаешь, это было не слишком глупо?
– Что? – изумился на другом конце провода Вейдеманис. – Что с тобой случилось? Ты сошел с ума? О чем ты говоришь?
– Вот видишь, – засмеялся Дронго, – а говорил, что не удивишься. Извини меня, Эдгар. Только что приходила Юлия, пыталась меня соблазнить, но я устоял. Теперь, кажется, начинаю жалеть.
– Не жалей, – рассудительно ответил Вейдеманис, – ты все сделал правильно. А вдруг это она украла документы и отравила Денисенко? Нельзя поддаваться минутным слабостям. Она расчетливая женщина и наверняка хотела использовать тебя в своих целях.
– А если очень хочется?
Все равно нельзя! И не говори мне больше таких чудовищных вещей. До свидания.
Дронго положил трубку и расхохотался. Потом закрыл глаза, и перед ним возникло обнаженное тело Юлии.
«Как глупо, – неожиданно подумал он. – Кажется, я не сказал ей о четвертом удовольствии, которое мне должно быть доступно. Книги, путешествия, общение с людьми и… романы с прекрасными женщинами. Почему я этого не сказал? Наверное, подсознательно чувствовал, чем кончится наш разговор. А чем еще он мог кончиться? Я ведь понимал, что она приехала ко мне за защитой. Но было очень неприятно, когда она пыталась купить меня таким образом. Вульгарно и грубо. Нет, так нельзя. В любом случае нужно сохранять уважение к самому себе. Ведь это самое главное – уважать себя. И самое страшное – отсутствие самоуважения».
Глава 13
Утром он позволил себе встать довольно поздно. Свидание с Юлией состоялось, поэтому поездка к ней отменялась. Вспоминая вчерашнюю встречу, он с удивлением обнаружил, что ему была интересна эта женщина, решившаяся на столь экстравагантную выходку в надежде вернуть расположение шефа. Теперь он понял, почему Ратушинский не рискнул лично объявить ей о переводе в другой отдел. Характеристики, полученные из университета и телефонной компании, разительно отличались друг от друга. Значит, Юлия оставалась первой среди подозреваемых.
Теперь Виталий Молоков. Недавно компания Молокова получила кредит. Кто им поверил и откуда они получили деньги? Нужно поручить Кружкову проверить это более подробно. Теперь насчет поставок оружия через Украину.
Кружков сообщил, что это реальный контракт, под который дали деньги. И если Молоков снова прогорит, его фирма обанкротится. Денисенко, кажется, говорил, что знает об этих поставках, чем очень разозлил Молокова. Тот мог решить, что режиссер слишком много знает. Возможно, трюк с бокалом был запланирован. Молоков намеренно опрокинул бокал Михаила Денисенко, чтобы никто не смог подумать о его причастности к смерти режиссера, а сам положил яд в другой бокал. Нет, слишком сложно. Кто мог предположить, что Инна отдаст свой бокал мужу? Никто. А придумать план с такой комбинацией Молоков сам никогда бы не сумел. Он не производит впечатление игрока, который может просчитать хотя бы на несколько ходов вперед.
Третья подозреваемая – Евгения Ратушинская. Характер у нее – как у брата. Это сильная, волевая, умная женщина. Кажется, Борис Алексеевич сказал, что у нее большие амбиции. И с такими амбициями она вышла замуж за Молокова. Хотя сильный мужчина вряд ли ужился бы с такой женой. Почему сильные женщины выбирают слабых мужчин, а потом сетуют на судьбу? Может, потому, что сильные мужчины предпочитают женщин другого склада. И сильной женщине приходится самой брать счастье в свои руки. Может быть, и так…
Могла она взять документы? Но зачем? Чтобы продать? Получить несколько тысяч долларов? Она не настолько бедна. Да и брат всегда мог бы помочь. Для него несколько тысяч долларов – не слишком большая сумма. Нет, она не стала бы подставлять брата. Значит, эта версия не годится… И вообще, зачем ей убивать Михаила Денисенко? Хотя у нее, возможно, были мотивы. Ведь она слышала, что режиссер говорил о фирме ее мужа. Чтобы спасти репутацию мужа, она могла пойти на убийство. Могла… Но если она ошиблась, и бокал с ядом достался не тому, кому предназначался, то тогда все верно. Молоков случайно опрокинул свой бокал, а Денисенко выпил из бокала своей жены… Тогда все сходится. Хотя… Зачем ей рисковать? И почему она ошиблась? Случайности в подобных делах лишь подтверждают общую закономерность. Значит, она остается в числе подозреваемых.
Четвертый подозреваемый – сам Борис Ратушинский. Предположим, документы взял Денисенко, и Ратушинский об этом узнал. Он бросил все дела и примчался на дачу, чтобы его жена даже случайно не услышала о контактах с Лисичкиным. Он действительно не хочет ронять себя в ее глазах или были другие причины? Она сказала, что не нужно было приглашать экспертов, так как и без них знает, кто мог взять документы. Интересно, кого она имела в виду?
Предположим, что яд положил сам хозяин дома. А документы выкрал Михаил Денисенко. И Майя Александровна догадалась, кто убийца. Кажется, за несколько минут до смерти Денисенко она вызвала мужа в коридор. Точно, вызвала, вспомнил Дронго. О чем-то они там говорили, и Борис Алексеевич вернулся очень взволнованный. Очень. Потом звон разбитой посуды. И убийство. Если Ратушинский – убийца, тогда понятно, почему он не стал говорить, что поедет в морг. Говорят, что убийца всегда возвращается на место преступления… А может быть, у него был некий комплекс вины перед Инной? Он считает себя обязанным помогать вдове, потому что убил ее мужа? Но почему? Зачем он это сделал? И если Денисенко действительно взял документы, чтобы передать их Лисичкину, то каким образом об этом узнал Ратушинский? Ведь еще за день до этого он был уверен, что друг их семьи ни в чем не виноват.
