«Ух ты! — выдохнул Батурин подходя поближе к трупу. — Действительно есть от чего обделаться с непривычки. А если с похмелюги, да в сумерках…. Пожалуй Мишка в штаны навалил, да разве признается? Но пить то бросил, видать хорошо пробрало бедолагу.»
По сравнению с первым обнаруженным трупом, этот был ещё относительно свежим, хотя пованивал уже изрядно. В носу и глазницах чуть запрокинутой назад головы в кепке, копошились какие-то букашки, отчего казалось, что лицо шевелится будто покойник, хочет что-то сказать, да не может.
Левая рука его была в кармане джинсов, а правая откинута назад и заведена за дерево. На груди, из под распахнутой рубашки хорошо видна татуировка. Татуировка вроде не зэковская. Правый кроссовок был на ноге, а левый валялся в стороне метрах в трёх от покойника. И самое главное — труп был привязан к дереву обмотанной вокруг шеи проволокой. На вскидку, этот покойник сидел тут уже не меньше месяца.
«Надо группу вызывать», — подумал Батурин возвращаясь к месту, где он оставил Мишку Зварыкина.
Мишка бледный, как поганка стоял на тропе со здоровенным суком в руках, который он как-то умудрился отломить у поваленной засохшей сосны валявшейся недалеко от тропы.
— А, это ты, Николаич, — опустил Мишка своё оружие. — А я уж, перебздел маленько.
— Не ссы Мишка, это не зомбак, а обыкновенный покойник, которого кто-то замочил, — сказал Батурин. — И как ты с этим дрыном от зомбаки отбиваться собирался? — хохотнул Батурин. — А ты, Миха, теперь не только свидетель, который труп обнаружил, но и самый главный и пока единственный подозреваемый.
— Я? Как это? — обалдел Мишка. — Да я то тут при чем?
— Ты же сам сказал, что по этой тропе, кроме тебя никто больше не ходит. Да и ты как никак, уж больно часто стал трупы находить, — смотрел Батурин на Мишку как удав на кролика. — Брось палку, Миша и одевай вот это. — бросил под ноги Мишке наручники Николаич.
— Ты че, сбрендил? — заерепенился Мишка. — Не буду я эту хрень сам на себя одевать. Быстро ты мент дело раскрыл да? Убийцу вон нашёл, теперь наверное медаль дадут? — обиделся Зворыкин.
— Не дури, Мишка, — достал из наплечной кобуры пистолет Батурин. — Одевай браслеты, в отдел поедем, там разбираться будем кто есть кто.
Мишка бросил дрын и рванул на груди майку.
— Стреляй, мент, коли такой смелый. Всё равно ведь на меня всё повесите.
Батурин два раза выстрелил Мишке под ноги. Этого хватило, чтобы вся спесь с него слетела и через несколько секунд, Мишка стоял уже в наручниках.
— Вот так-то лучше, — усмехнулся Батурин. — Вперёд иди. И не вздумай дурить, а то и правда пристрелю тебя здесь и труп на тебя повешу.
Добравшись до посёлка Батурин вызвал наряд за Зворыкиным и опергруппу на труп.
***
В отделе Зворыкин окончательно скис и сломался.
— Не убивал я никого, — хныкал Мишка размазывая по щекам слёзы. — Вам же помог и виноват. Вешайте на Зворыкина всех покойников, чего уж там. Хотите и этого на себя возьму? Нашли самого ненужного алкаша и дело с концом?
Батурин досконально проверил Мишкины слова. Съездил в металлоприемку и узнал какого числа и в каком часу, Мишка сдавал металл. Обошёл всех немногочисленных обитателей «Консервов» и опросил таксистов и водителей маршруток. По всему выходило, что Зворыкин не врал и говорил правду. Труп просидел в лесу около месяца, а Зворыкин его нашёл неделю назад. Но, чисто теоретически, Мишка мог быть в лесу в любое время, в том числе и в момент убийства. А заявить якобы о находке тела, намного позже.
Эксперт установил время смерти, где-то между десятым и пятнадцатым числами июля. Кроме того, мужчину сначала застрелили, из охотничьего ружья выстрелом в спину, картечью с расстояния метров пятнадцать. И только потом подтащили к дереву и зачем-то примотали к нему проволокой.
Что касается татуировки на груди трупа, то она не уголовная.
Погибшему было не больше тридцати лет и родом он точно, не из Кыргыта.
Данных по отпечаткам в базе нет и значит, что с уголовным миром, он скорее всего не связан.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сейчас ведь набивают себе всякую хрень, которая не несёт ни какой смысловой информации о её владельце. Лишь бы, было красиво, — говорил эксперт Батурину. — То ли дело раньше. Посмотрел на наколки и словно досье прочитал. Тут тебе и количество ходок и места отсидки и статус в уголовном мире прописан. Красота! А этот партак, стилизация под мертвую голову орла. Под его череп. Такую татуировку, в древности делали себе ассасины. Слыхал о таких, Николаич?
— Нет. Ни когда о таких не слышал, — пожал плечами Батурин. — А что в них такого, что могло связывать с ними погибшего?
— Да в том то и дело, что ничего, — усмехнулся эксперт. — Увидел парень по его мнению интересную картинку, может фильм какой или книжку про ассасинов прочитал, вот и наколол. А что касается самих ассасинов, то это сообщество, клан профессиональных убийц. Со своей идеологией, своим кодексом чести, ну и так далее. Только это было много веков назад и к нашему времени отношения, точно не имеет.
***
— Ну вот тебе и стимул подполковник, — бросил на стол папку с делом полковник Кобзарь. — Раскроешь это дело и можешь быть свободен. Хочешь на пенсию, хочешь переводись куда захочешь как Волков. Как он там кстати, не забыл тебя ещё? Я слышал, он в Новосибирске замом у начальника розыска пристроился, скоро майора получит.
— Да у него то как раз всё в ажуре, товарищ полковник, — ответил Батурин. — Там ведь не здесь. Там есть куда двигаться и звания как у нас десятилетиями не зажимают. Там зам по розыску в районе, не такая уж и крутая шишка.
— Ну ты знаешь, лучше быть единственной кочкой в своём, маленьком болоте, чем одной из тысяч кочек в большом, — ответил полковник.
***
«Закрой дело и свободен, — усмехнулся Батурин когда, вышел из кабинета начальника управления. — Висяк сто процентный. Хотя, тут всего два варианта. Либо его замочил кто-то из местных. Либо, парень приехал с кем то на машине, потом они зачем-то пошли в лес, где его и убили и так же на машине уехали. На тропу могли наткнуться совершенно случайно и место убийства, совпало с местом обнаружения трупа Черепанова, тоже случайно. Сплошные случайности. А так вообще бывает? — рассуждал Батурин. Опыт научил его, не доверять случайным совпадениям. — Если допустить, что и он, как когда-то Черепанов, шёл по тропе к кому-то из „Консервы“, то возникает вопрос, к кому и за чем?»
В «Консервах» как и ожидалось, никто ни чего об убитом не знал и идти ему здесь было не к кому.
«И что их всех на эту тропу тянет, как-будто на ней мёдом намазано? Ладно Черепанов, у него форс-мажор, машина которая его везла, сломалась. А этот то, что тут забыл? Да к тому же не один. И к чему эта показательная казнь? Сунули бы труп в кусты подальше и дело с концом. Так нет же, его на тропе специально привязали, чтобы зверь какой в сторону ненароком не уволок и чтобы, если кто по тропе пойдёт, обязательно на него наткнулся. Это знак, сигнал кому-то из местных, мол, смотри, что мы с ним сделали. Смотри и выводы правильные сделай, а иначе, рядышком на этой тропе и сядешь. А может и не местным, а следующему, такому же, кто должен пройти по этой тропе. Вот тебе и забытые Богом „Консервы“.»
Ни на вокзале, ни в единственной в Кыргыте гостинице, по предъявленной фотографии убитого никто не опознал.
Улик против Зворыкина кроме того, что он всё время попадает не в то место и не вовремя, ни каких не было и его пришлось отпустить.
— В следующий раз труп найду, хрен я вам, ментам, что сообщать стану, — пообещал на прощание Мишка.
— Сплюнь, дурак, — постучал по столу Батурин. — А если не сообщишь, так и вообще, под подозрение попадёшь по-взрослому. Так что, лучше не шути.
Примерно метрах в пятидесяти от того места где был найден труп, Батурин наконец обнаружил и место предполагаемого убийства. А ещё через три дня, когда с деревьев почти облетела листва, Батурин обнаружил в кустах у дороги выкрашенную в камуфляжный цвет «Ниву».
