Заклинатели домашних духов постепенно превратились в могущественных жрецов, которые создали соответствующие обряды и пышный ритуал. Под их влиянием развилась храмовая архитектура. Простейший тип храма представляет собой свободное пространство перед каменным столбом. Позднее стали сооружать возвышенную каменную площадку, перед которой расстилался вымощенный или усыпанный гравием двор. В Опоа был воздвигнут большой храм («марае») Тапутапу-атеа, посвященный новому богу Оро, сыну Та'ароа. Слава об этом храме разнеслась далеко. Новые храмы воздвигались также и на островах Общества, причем, чтобы повысить их престиж, привозились камни из Тапутапу-атеа и вставлялись в новые здания. Такая закваска обеспечивала насыщение всего строения «мана» (божественной силой).
Многие годы я лелеял надежду совершить паломничество в Тапутапу-атеа. Из маорийских преданий мне было известно, что часть моих предков происходила из Ра'иатеа. Я чувствовал, что наше богословие в значительной степени исходит из Опоа и его главного святилища. К счастью, в 1929 г. во время экспедиции музея Бишопа на острова Кука я очутился на северном атолле Тонгарева (Пенрин). Ближайший обратный путь к моей базе на Раротонге проходил через острова Общества.
Пока дымил наш пароход, направляясь на юго-восток, я не мог не ощутить тех огромных изменений, которые принесли с собой прошедшие столетия. Мы находились на борту закованного в броню британского военного судна. Оно шло по компасу; и луной и солнцем наблюдали при помощи точных приборов; положение судна заносили на карту, на которой были тщательно обозначены все острова. Можно было с абсолютной точностью отмечать, сколько миль мы проходим за день; мы даже знали точно час нашего прибытия в Ра'иатеа. А столетия тому назад поэтому же пути плыли манахунские пионеры, плыли в деревянных лодках, сработанных орудиями из раковин, под парусами из циновок или на веслах, плыли без компаса, без секстанта, без карты, но с непоколебимой верой, что где-нибудь они пристанут к земле.
«Порапора с бесшумными веслами» круто вздымалась перед нами из моря — великолепное зрелище для того, кто хотя бы лишь месяц провел на атолловых островах. На глазах вырастали Таха'а и Ра'иатеа, а за ними виднелся Хуахине. Здесь перед нами в Гнилом море и море Луны предстал великий остров, с которого началась история полинезийцев. Мы достигли Ра'иатеа, древней Гаваи'и и, пройдя по широкому проливу, усеянному множеством рифов, и глубокой лагуне, причалили у древней Уту-роа. Капитан должен был сойти на берег, чтобы сделать официальный визит местным властям, и я высадился вместе с ним. Мне хотелось при первом же шаге на берегу с благоговением поднять немного священной земли Гаваи'и, но осуществить это было совершенно невозможно, ибо мы причалили к современной пристани, окруженной деревянными постройками. В своем воображении я воскрешал древний дух Гаваи'и — родины земель. Но эти мечты были безжалостно разбиты видом современной французской торговой деревушки. Все здесь преобразилось.
Знакомый голос прервал мое меланхолическое раздумье. Предо мной, приветливо улыбаясь, стоял Эмори, сотрудник музея Бишопа. Он должен был руководить экспедицией на архипелаг Туамоту, для которой на Таити был сооружен моторный баркас. Постройка судна была завершена, и его испытывали в плавании между Таити и Ра'иатеа. Шлюп был назван в честь древней полинезийской ладьи «Махина-и-те-пуа» (Волна, которая, набегает на нас и разбивается в клочья пены, подобные цветам). Эмори было известно, когда я должен прибыть на Ра'иатеа, и он сообщил мне: «Я прибыл сюда, чтобы испытать лодку и взять вас с собой в Тапутапу-атеа».
Жители Ра'иатеа собрались в Утуроа на национальный французский праздник — день падения Бастилии. Вечером многочисленные группы деревенских жителей соревновались друг с другом в пении и постановках исторических преданий и легенд. Одна из них была посвящена рождению небольшого созвездия Пипири-ма (звезды-близнецы в созвездии Скорпиона). В этой легенде рассказывалось о том, как эгоистичный рыбак и его жена съели весь улов рыбы, а двух детей отправили спать без ужина. Голодные дети убежали на высокую гору. Родители догнали их и, пока дети стояли на вершине горы, упрашивали вернуться домой. Но дети отказались. Когда отец с матерью взобрались за ними на вершину, дети прыгнули прямо на небо и превратились а созвездие Пипири-ма. Актеры точно следовали легенде. Перед горящим листом кокосовой пальмы, изображавшим костер для приготовления пищи, сидели довольно тучный мужчина и его жена. Двое детей лежали на земле и поглядывали сквозь пальцы на своих родителей, которые жестами изображали, что они едят рыбу. Наконец, родители улеглись спать, а оба ребенка осторожно пробрались к высокому шесту, который стоял на переднем плане. Он изображал собой легендарную гору. У подножья горы находились два стула, прикрепленные к вершине шеста при помощи каната и системы блоков. Проснувшись, родители испустили пронзительный вопль и бросились преследовать детей. Когда они приблизились к «горе», дети были подтянуты на стульях и очутились на «небе». Тучный отец, обхватив подножье шеста, умолял детей вернуться. Тогда дети зажгли карманные электрические фонарики и с явным удовольствием ослепили их лучами обращенные кверху глаза раскаявшегося отца. Пучки света современных электрических фонариков изображали мигающие лучи созвездия Пипири-ма.
На следующее утро мы переплыли залив и посетили опустевшее Опоа. Старики и старухи, которые могли хотя бы в некоторой степени передать торжественное религиозное настроение древних жителей, были все еще на празднестве в Утуроа. Тапу-тапу-атеа расположен на плоском широком мысу, окаймленном с обеих сторон живописными заливами. Дворик перед храмом порос сорной травой, но алтарь («аху») длиной в 141 фут и шириной в 25 футов еще сохранял следы былого величия. Каменная площадка была некогда обнесена стеной из плит кораллового известняка, врытых в землю. Пространство внутри ограды было заполнено камнями. Когда-то между ними были раскиданы или собраны грудами в тайниках черепа. Так было до тех пор, пока жителям не пришлось прятать их в других местах, чтобы уберечь от жадных лап чужеземных грабителей. Некоторые плиты возвышались над землей на 12 футов. Часть из них упала и обнажила внутренний ряд более низких стенных плит. Это показывает, что большая площадка была выстроена вокруг меньшей и над ней. Так разрушение позволяло мысленно восстановить ход развития храма в прошлом. Древний храм Феоро превратился сначала в Ваи'отаха, а под конец, по размерам и по значению, — в общеплеменной марае Тапутапу-атеа. Вблизи храма находился вертикальный каменный столб, доходивший до 9, футов. Его называли «Белой скалой церемонии посвящения» (Те Папа-теа-иаруеа). Здесь над главой царского рода Опоа совершалась церемония посвящения. Опоясанный повязкой из красных перьев, он восседал на почетном деревянном кресле. Часть посвятительного обряда заключалась в том, что его поднимали на вершину столба. У самого берега, находилось другое марае. Здесь привезенные а лодках люди, предназначенные в жертву богам, лежали в ожидании своей очереди, чтобы принять страшное участие в обрядах храма Тапутапу-атеа.
