требуемые движения и повторять их тысячи раз, прежде чем они смогут хоть что-то почувствовать. Некоторые могут впускать в себя Танец, но им мешает их сознание, пытающееся сохранять контроль над телом, поэтому они танцуют как бы «с акцентом». Впрочем, непосвященный все равно не заметит разницы.
– Но почему вы обучаете Танцу только Жриц? Почему не проводите занятий для Советников? – продолжал недоумевать Локано. – Какой-то глупый запрет… прошу прощения.
– Никто ничего не запрещает, помилуй! Пробуй на здоровье! Только без толку все это, – Джейх сочувственно коснулась его плеча. – Увы, мой мальчик, но Танец доступен только женщинам. Многие пытались, но ничегошеньки у них не вышло.
– Отчего так?
– Кто знает? – Жрица пожала плечами. – Может, мозги у вас, мужиков, как-то иначе устроены, или еще что.
– А не могли бы вы…
В общем, сколько Локано ни пытался, сколько ни повторял показанные Сестрой Джейх движения и пассы, все его старания оказались напрасны. Несмотря на упорство и настойчивость, его попытки так и остались движениями и пассами, упорно не желая обретать смысловое наполнение. В то время как точно такой же взмах руки, выполненный самой Джейх, вызывал у него в глубине души странные вибрации и повергал в смятение.
Эти эксперименты привели лишь к тому, что испытываемое Локано недоверие к Танцам окончательно переросло в глухую неприязнь.
Скинув свой форменный плащ, Сестра Кьюси вышла на середину площадки. Девушка была облачена в светло-голубое платье из тончайшего, почти прозрачного шелка. Казалось даже, что закатное солнце просвечивает сквозь него и сквозь ее худую фигурку.
По рядам зрителей прошло шевеление. Как будто им всем неожиданно захотелось оказаться в первых рядах, поближе к танцевальной зоне. После нескольких секунд яростной работы локтями и приглушенного шушуканья, люди облепили огороженный голубыми лентами квадрат как муравьи – кусок сахара.
Один из тамбуринов издал звонкую трель. Первая Танцовщица вскинула руки и закружилась, прикрыв глаза и отбивая сапожками ритмичную дробь. Ее кисти – одна белая, а другая черная выписывали замысловатые фигуры, то сплетаясь друг с другом, то разлетаясь в стороны, заставляя крыльями развеваться рукава платья. Каждый пируэт вызывал к жизни новые голоса инструментальной партии. Кьюси признавала только ударные инструменты: различные виды барабанов, бубны и ладони зрителей.
Ритм постепенно ускорялся и становился все громче, амплитуда движений танцовщицы нарастала с каждой секундой. Достигнув пика, музыка вдруг резко оборвалась, Кьюси взвилась в воздух. Будто в замедленной съемке Локано наблюдал как тонкие руки Жрицы буквально за доли секунды, что длился ее полет, вычертили вокруг нее фантастически сложный и запутанный узор, вид которого, казалось, пробил глаза насквозь и отпечатался прямо в мозгу.
Голубым метеором Кьюси упала вниз, почти распластавшись по земле. Ее широко распахнутые глаза полыхнули огнем. Музыка грянула с новой силой.
Танец Благодарения и Радости начался.
Если бы в этот момент только что построенный мост вдруг обрушился в море, то никто бы этого и не заметил. Все зачарованно следили за происходящим на площадке, приплясывая и хлопая в ладоши в такт музыке.
Лира Кьюси исчезла. Вместо нее на землю обрушился голубой смерч, торнадо, мечущийся сполох лазурного пламени, наподобие того, что опалило конструкции моста. Пулеметные очереди, выбиваемые ее каблучками, громким эхом метались между скал. То почти расстилаясь по площадке, то собираясь в тугой гудящий комок, Танец, поглотив свою исполнительницу, безраздельно царствовал в круге яркого света. Большая его часть происходила в воздухе, снисходя лишь для того, чтобы выдать очередную дробь, высечь сноп искр из мостовой, хлестнуть по стоящим в первом ряду зрителям резким порывом ветра и снова взмыть к небу.
Всем своим видом, каждым движением, Танец говорил о том, что его истоки лежат за пределами человеческих знаний, что смертным не дано так танцевать. Только Жрица, обладающая Силой, могла выдержать этот бешеный нечеловеческий темп, ничего себе не сломав и не вывихнув. Даже сквозь грохот барабанов отчетливо проступал свист рассекаемого воздуха.
Почувствовав, что его лицо само собой расплывается в блаженной улыбке, Локано с усилием отвел взгляд от кружащейся фигурки. Перед глазами плясали, будто выхваченные стробоскопом, отдельные фрагменты Танца: откинутая назад головка Кьюси с развевающейся шапкой светлых волос, татуированная кисть, изогнувшаяся в невыразимо прекрасном жесте, искры, вылетающие из-под черных с серебряными пряжками сапожек. Эти картины непонятным образом наполняли душу покоем и уверенностью, что все будет хорошо. Хотелось смеяться и обнимать всех вокруг, делясь с ними своим счастьем.
Локано окинул взглядом толпящихся вокруг людей. На всех лицах играли счастливые и немного глупые улыбки. Зрительские ладони лупили друг о друга с таким энтузиазмом, что вполне могли дохлопаться до синяков. Рядом с помостом обнаружилась группа чиновников, встречавшая лайнер Служителей. Вид подпрыгивающего (по крайней мере, пытающегося подпрыгивать) Вудсена, заставил Советника закашляться, чтобы не рассмеяться в голос.
Танцующая Кьюси всегда распространяла вокруг себя исключительно светлые эмоции. Иногда она танцевала грусть, печаль или разлуку, но даже в этом случае ее движения излучали скрытый оптимизм и веру в лучшее завтра. Глядя на нее, пусть даже глазами, полными слез, люди становились чище и добрее.
«А все могло бы обстоять совсем иначе» – мелькнуло у Локано в голове. Первоначально предполагалось, что церемонию будут проводить Руорн и Дэлери. При воспоминании о Танцах, исполняемых Верховной Жрицей, Локано передернуло. В предыдущем варианте протокола значился Танец Благодарения и Торжества. В этом названии как в зеркале отражалась вся внутренняя суть Дэлери. Она всегда несла с собой власть, гордость и торжество. Оптимизма ее Танцы почему-то никому не прибавляли.
Движения танцующей Верховной, также отличавшиеся невероятной технической сложностью и безупречностью исполнения, были лишены присущих Кьюси задора и беззаботности. Дэлери двигалась размеренно, никуда не торопясь, абсолютно уверенная в своих силах и своей власти над зрителями. Она словно специально давала возможность в мельчайших подробностях рассмотреть каждый ее жест, каждый пируэт, потрясающую пластику, заставляющую подозревать, что из ее тела внезапно исчезла все кости и суставы.
Затянутая в облегающее изумрудное платье, гибкая и грациозная Дэлери напоминала змею, ужасающую в своем совершенстве, а мелькающая то тут, то там черная кисть казалась ее острым язычком. Танец Верховной парализовывал всех, кто его наблюдал. Отвернуться или отвести взгляд становилось абсолютно невозможно. Каждый новый аккорд, каждый взмах ее руки наполнял души осознанием собственного ничтожества и беспомощности. В то время, как Танцы Кьюси заставляли людей смеяться и приплясывать, Верховная Жрица подкашивала их ноги и сгибала спины. К концу ее Танцев лишь у других Служителей, да и то не у всех, доставало
