— Это вы, Пайк? Простите, что я не мог с вами позавтракать или пообедать. Завтра я вас тоже не увижу. Я вылетаю ночью.
— Самолетом в шесть тридцать? Я вас провожу.
— Но…
— До скорой встречи.
Пусть делает как хочет, иначе еще огорчится. Странная вещь, Мегрэ больше совсем не хотел спать.
— Пройдемся немножко?
— Как хотите.
— Иначе выйдет, что за все мое путешествие я ни разу не прошелся по лондонским тротуарам.
Мегрэ вспомнил, что он за границей, и, вероятно, поэтому ему показалось, что фонари горят иначе, чем в Париже, что ночь другого цвета и даже воздух имеет другой вкус.
Они неторопливо шли рядом, разглядывая витрины кинематографов, баров. За Черинг-кроссом открылась огромная площадь с колонной посредине.
— Ты проходил здесь сегодня утром?
— Кажется. Как будто знакомо.
— Трафальгар-сквер.
Мегрэ доставляло удовольствие пройтись по знакомым местам, он повел Алена на Пиккадилли-Серкус.
— А теперь нам остается только пойти спать.
Ален мог убежать. Мегрэ пальцем бы не пошевелил, чтобы его остановить. Но он знал, что мальчик этого не сделает.
— Мне хочется выпить кружку пива. Ты разрешишь?
Мегрэ не так хотелось пива, как ему снова хотелось почувствовать атмосферу лондонского бара. Ален не стал пить, он молча ждал.
— Тебе нравится Лондон?
— Не знаю.
— Ты смог бы сюда вернуться через несколько месяцев. Потому что тебе придется пробыть там всего несколько месяцев.
— Я увижу отца?
— Да.
Немного времени спустя Мегрэ услышал всхлипывание, но сделал вид, что ничего не заметил.
Когда они вернулись в отель, комиссар положил связку ключей и немного денег в конверт, на котором надписал адрес отеля «Гилмор».
— Я чуть было не увез их во Францию. Потом сказал Алену, стоявшему рядом с растерянным видом:
— Пошли?
Они поднялись в лифте. В номере Жанны Дебюль горел свет, может быть, она ожидала прихода Мегрэ. Ей придется долго ждать.
— Входи! Здесь две кровати.
И увидел, что его спутник смущен.
— Ты можешь спать не раздеваясь, если хочешь.
Мегрэ позвонил и попросил разбудить его в половине шестого. Он спал крепко, без снов. А Алена даже телефонный звонок не смог разбудить.
— Вставай, малыш.
Будил ли по утрам Франсуа Лагранж своего сына? До самого конца это дело не походило на обычное расследование.
— И все-таки я очень рад.
— Чему?
— Что ты не выстрелил. Не будем об этом больше говорить.
Пайк ждал их в холле совершенно такой же, как вчера, и утро снова было чудесным.
— Прекрасный день!
— Великолепный!
Машина ждала у входа. Мегрэ вспомнил, что он забыл их познакомить.
— Ален Лагранж. Мистер Пайк, мой друг из Скотленд-Ярда.
Пайк сделал знак, что он понял, и не задал ни одного вопроса. Всю дорогу он рассказывал о своих цветах и удивительном оттенке гортензий, которого ему удалось добиться после многолетних опытов.
Самолет поднялся, небо было совершенно безоблачным, лишь легкая утренняя дымка покрывала его.
— А что это такое? — спросил Ален, указывая на картонные пакеты у каждого кресла.
— Для тех, кого может затошнить.
Может быть, поэтому через несколько минут Ален побледнел, позеленел и с отчаянным взглядом склонился над своим пакетом. Ему так не хотелось, чтобы это произошло, в особенности при комиссаре Мегрэ.
Примечания
1
«Ж.-Ж. Мегрэ от друзей из Ф.Б.И.» (англ.)
2
Врачей, лекарей (арабск.). Здесь — арго.
3
Будьте добры! (англ.)
4
Сейчас, сэр (англ.)
