Рита учила говорить прямо, если не помню или не знаю, что сказать. Молчать не нужно. Я должна произвести хорошее впечатление. Они знают о моей проблеме, знают, что я ничего не помню, но должны сделать заключение, могу ли я вернуться к обычной жизни, или меня следует поместить в специальное учреждение для людей с психическими отклонениями.
Последнее меня пугает до коликов. Правда, Рита заверила меня, что если найдётся человек, готовый взять меня под опеку, то меня отдадут ему, а не в психбольницу.
Но у меня нет опекуна! Из распечатки я знаю, что он был. Но по рассказам, которые я до конца не поняла, он обманул меня, обокрал и исчез.
А что, если и теперь опекун меня обворует? У меня есть, что воровать? Это тоже до конца не понятно. Рита говорила, что от бабушки осталась квартира и какие-то деньги, но пока это мне не принадлежит.
Я внимательно слушаю вопросы и стараюсь по возможности на них отвечать. Если меня признают дееспособной, то я смогу вернуться к нормальной жизни.
Правда? Самой смешно. Как можно вернуться к нормальной жизни, если каждый день отшатываюсь от своего отражения в зеркале, думая, что там какая-то незнакомка?! Если я боюсь своей тени, не говоря уже о людях.
Что такое нормальная жизнь? Где-то спать, ходить в магазины, готовить еду. А ещё учиться, работать, общаться с людьми. Как всё это применимо ко мне? Как это можно реализовать и не сойти с ума от страха? Чем заполнить зияющую пустоту в голове и душе?
Пытаюсь читать по лицам, довольны ли врачи беседой со мной. Меня бьёт мелкая дрожь. Понимаю, что эти люди сейчас решают мою судьбу. И я должна очень постараться им понравиться. Но никак не могу улучшить впечатление о себе.
Я — никчёмное, потерянное для жизни создание. Лучше бы меня не спасли, всем было бы от этого легче. И этим почтенным врачам не пришлось бы сейчас со мной сидеть, и Рите не нужно было каждый день мотаться сюда и нянчиться со мной. Да и я не проживала бы этот жуткий день сурка без малейшей возможности ответить себе на главный вопрос: кто я такая?
Вечером, когда новая подруга приходит проведать меня, я делюсь с ней своими сомнениями. Но на то она и психолог, чтобы не дать мне раскиснуть.
— Не поняла. Кира, откуда депрессивные мысли?
— Я боюсь, очень.
— Знаю. Но давай ты подумаешь и честно ответишь на вопрос: чего ты хочешь в будущем?
— Вспомнить, — я отвечаю мгновенно, потому что это и вправду моё самое заветное желание.
— Это понятно. Но я о другом. Независимо от того, вспомнишь ты или нет, нужно продолжать жить. Находясь в таком состоянии, как сейчас, не помня своей прошлой жизни, попробуй сформулировать, чего бы ты хотела для себя в новой. Учиться? Работать? Где жить? С кем? Чем заниматься?
Смешная… Разве в моём состоянии я могу чего-то хотеть и строить планы? Но Рита продолжает.
— Не отвечай сейчас. Но обязательно подумай. Даже если твои мысли покажутся тебе совершенно фантастическими, не бойся их озвучить. Ладно?
Как она не понимает, что чтобы о чём-то мечтать, надо хотя бы понимать, кто я такая и что могу? И какие планы можно строить, если мне, возможно, грозит спецучреждение? Хочу спросить об этом Риту, но не решаюсь. Мне кажется, что если меня закроют в психушке, то я уже никогда на белый свет не выйду.
Я ничего не помню. У меня никого нет. Если врачи решат, что я не смогу жить без опеки, то я лучше умру, чем позволю отправить себя в дурдом.
— Если бы тебе предоставили выбор, остаться в столице и жить тут новой жизнью с учётом нынешнего состояния, или вернуться в родной город, то что бы ты выбрала?
Нервничаю. Не знаю, что сказать. Не представляю, как существовать за пределами больницы, как общаться с людьми.
— Лучше там, где меня никто не знает. Они не будут догадываться, что я ничего не помню. А в родном городе я постоянно буду рисковать встретить знакомого и не буду знать, кто он и какие у нас были отношения. Он может обидеться, что я его не узнаю, да и мне будет неприятно.
День за днём. Упражнения на разработку конечностей, с которых сняли гипс, какие-то таблетки. Головная боль. Сочувственные взгляды медсестёр. Невыносимые соседки по палате. Я готова так жить долго. Пока не вспомню. Я не хочу отсюда уходить. Я боюсь! Мне страшно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вчера Рита привезла все мои документы. Теперь у меня снова есть паспорт. И я такой же человек, как и все.
Меня выписывают. Врачи решили, что я готова к жизни и психушка пока обойдётся без меня.
Страшно!
Выхожу на улицу, оглядываясь по сторонам, ожидая, что вот-вот на меня нападут чёрные деревья, скрутят, задушат…
У Риты красивая машина. Мы едем к ней домой. Она пригласила пожить у неё, пока я не освоюсь и не сниму себе отдельное жильё. Не хочется её стеснять, но я так счастлива, что я не одна и кто-то будет за мной присматривать!
Боюсь выходить из дома. Список продуктов и деньги лежат на полке в прихожей. Нужно выйти и пройти полтора квартала. Но мне страшно. Боюсь что-то сделать не так. Вдруг меня обманут? Дома я чувствую себя в безопасности. А на улице мигом теряюсь, даже когда Рита рядом.
Гипнотизирую листик со списком. Я должна пойти в магазин. Обещала. Не могу подвести хозяйку, она и так нянчится со мной сверх меры.
Несколько раз обуваюсь и разуваюсь. Не могу!
Снова обуваюсь, надеваю куртку. Решительно беру листик и деньги. Выхожу. Закрываю двери на замок. Спускаюсь по лестнице вниз. Выхожу из подъезда. Замираю.
Внешний мир шокирует и пугает.
Холодно. Ветер пронизывает. Колючие снежинки больно кусают отвыкшую кожу.
Какое-то время просто стою и дышу. Набираюсь решимости идти дальше. Первые шаги даются с трудом.
Первые шаги по моей новой жизни…
Магазин встречает шумом. Начинает кружиться голова. Я не справлюсь! Мне страшно. Дышу. Мысленно мотивирую себя идти дальше.
Возле входя стоят тележки и корзинки. Несколько минут наблюдаю за людьми. Нерешительно беру тележку. Толкаю её вперёд. Раньше я делала это? Не помню!
Иду за молодой парой. Я на грани. Чувствую себя очень неуверенно. Теряюсь. Куда идти? Где искать нужные продукты?
Методично обхожу ряд за рядом. Разглядываю полки, как дикарка, впервые в жизни попавшая в цивилизацию. Стараюсь не думать, как это выглядит со стороны.
Пакет гречки. Литр молока. Батон. Коробочка с десятком яиц. Кажется, в сотый раз сверяю содержимое тележки со списком.
Наблюдаю за людьми. Иду к кассе. Ноги подгибаются от страха.
Занимаю очередь. Кассир обращается к каждому. Наблюдаю за реакцией людей.
А вдруг я не справлюсь?
— Пакет нужен?
— Что?
— Пакет нужен?
— Д-да, — отвечаю неуверенно.
Кассир достаёт пакет, открывает его и кладёт передо мной.
Я должна собрать в него продукты, как это делали передо мной другие люди. Руки дрожат. Но я справляюсь. Протягиваю деньги.
— Гривна будет?
— Что?
Кассир понимает, что со мной что-то не так, и больше не спрашивает. Кладёт на стойку сдачу и чек.
Аккуратно складываю всё это в карман, беру пакет здоровой рукой. С непривычки кажется тяжёлым. Но мне идти не очень далеко. Справлюсь!
Выхожу из магазина. На мгновение теряюсь, куда мне идти. Начинаю паниковать. Я заблудилась!
Дышу. Закрываю глаза. Считаю. Открываю. Оглядываюсь. В кармане — записка с моим именем и адресом. На всякий случай если заблужусь.
Двигаюсь сначала неуверенно, потом всё же узнаю улицу и двигаюсь в сторону дома.
Поднимаюсь на нужный этаж. Достаю ключи, открываю дверь. Я дома!
Горда собой безмерно. Я сделала это! Ура!
Через две недели Рита берёт отпуск, и мы едем в мой родной город. Я в ужасе. Успокаивает только то, что я не одна. В случае чего подруга сможет мне помочь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Останавливаюсь перед дверью. Рита звонит. Дверь открывает женщина. Она тут же узнаёт меня и бросается ко мне с объятиями. Что-то причитает.
Я её не знаю! Стараюсь быть вежливой. Здороваюсь. Как и договорились с подругой заранее, прошу у женнщины ключи, объясняя это тем, что свои потеряла.
