Мы остановились у первого же «форта».
– Лю-у-уди… – протянул Дега, прислонив ухо к плотно прилаженным друг к дружке обтесанным бревнам. – Слышу, разговаривает кто-то… И пахнет как! Едой, братцы, пахнет!
На его заляпанном подсохшей грязью остром лице расцвела умильная улыбка. Должно быть, так – с изможденным умиротворением – улыбались потерпевшие кораблекрушение моряки, неделями блуждавшие в утлой шлюпке по бескрайнему океану и заметившие наконец на горизонте спасительное судно.
Макс покидать автомобиль не стал, даже двигателя не заглушил. Я, выбравшись вслед за Дегой, постучал в ворота. Сразу грубо забухал собачий лай, зазвенела цепь.
– А теперь замолчали, – несколько удивленно проговорил Дега, все прислушивающийся к происходящему за забором.
Я подергал калитку в воротах – заперто, конечно. Толкнул ставенку маленького окошка, вырезанного над калиткой на манер бойницы, – тоже заперто.
– А я бы поел чего-нибудь, – размечтался Дега, ерзая ухом по древесине. – Может, нас покормят? А что, бабки есть, заплатим. Чем же пахнет так вкусно?.. Что-то знакомое, только не могу понять что…
– Куриный суп! – с некоторым усилием определил я. – Возможно, с лапшой…
И как только я проговорил это вслух, в голове моей с удивительной отчетливостью всплыл, казалось бы, полузабытый образ куриной лапши, щемяще трогательный, как и все воспоминания детства: глубокая тарелка с голубым цветочным узором, наполненная прозрачным бульоном с золотыми монетками жира, морковными звездочками, нежно-податливыми извивами полосок теста…
Это когда же я ел последний раз?
Сглотнув слюну, я ожесточенно забарабанил в ворота.
Лязгнув щеколдой, отворилась вовнутрь ставенка «бойницы». В проеме замаячило чисто выбритое очень полное лицо с круглыми черными, подозрительно сощуренными глазками.
– Привет хозяину! – немедленно отлипнув от ворот, воскликнул Дега.
– Чего долбитесь? – высоким, как у большинства толстяков, голосом осведомился этот хозяин. – Чего вам еще надо?
«Еще»?..
– Пожрать надо! – воззвал Дега, заплясав перед окошком. – Ты не думай, дядя, мы заплатим!
– Нужны мне ваши фантики… – проворчал «дядя». Черные его глазки скользнули туда-сюда, зацепились за внедорожник, прощупали наклейку со строгой надписью: «Правительство Заволжского округа» на лобовом стекле. – Здесь до ближайшей лавки полдня ехать… И нету у нас лишнего, самим в обрез…
– Трофим Ладогин! – крикнул Макс из автомобиля. – Знаете такого?
– Ну, знаю…
– Где нам его найти?
– Опоздал ты, служивый. Перехватили уже твоего Трофима. Вашинские же коллеги и перехватили, не переживай. Во-о-он там, четвертый дом его, Трофима-то. Отсюда не видать, надо до конца улицы доехать и повернуть, тогда сразу найдете. Там машина стоит у ворот, вот как ваша, такая же…
Пока я соображал, что может означать обращение «служивый» и кто такие эти «коллеги», в глубине двора звякнул вопрошающий женский голос.
– Да насчет шептуна нашего! – ответил хозяин особняка на этот голос. – Вторая партия охмурял поспела!.. Полчаса уже его, Трофима, укатывают, – повернулся он снова к нам и продолжил раздраженно: – Чего, у вас, в городе, своих шептунов мало, а? До наших добрались… Трофим – он у нас, почитай, один на всю округу. Уедет он, а нам что делать? С хворью не к кому пойти, скотину, опять же, полечить некому… Да и зверье совсем замучает…
– Садитесь в машину! – окликнул нас Макс, но Дега, судя по всему, не оставил еще надежды подхарчиться.
– Да ты не шурши зазря, дядя! – обнадеживающе подмигнул он, тесня меня от окошка. – Может, Трофим еще никуда и не поедет, с вами останется! Так что там насчет пожрать?..
– Останется он, как же… В городе, знать, послаще жить, особенно когда на хорошее место пристроен. Тут крутишься от света до света, чтоб семью накормить, а там…
Тут уж я разозлился. Ах ты, куркуль чертов! Домина у него какой, и хозяйство, и земли сколько!.. А морда – вся от жира лоснится. Сразу видно – жрет вдосталь и еще два раза сверх того, а голодным миску супа вынести жадничает!
– А ты бы сам, дядя, в город переехал, если там житье слаще! – посоветовал я. – Вот и проверил бы, каково там.
– Кому я в том городе нужон? – сморщился хозяин особняка. – Я ж не шептун. Это шептунов с руками отрывают. Вон – аж на двух тачках прикатили наперегонки.
– В машину! – рявкнул наш брахман, снова неожиданно перевоплотившись из Макса-добряка в грозного Макса. – Кому сказано?
– Зажал, значит, жратву, дядя? – многозначительно произнес Дега. – Ладно…
– А ты не угрожай мне, не угрожай, сопляк! – заволновался толстяк. – Как за ружьем схожу…
– Закатайся в рубероид! – огрызнулся мой кореш. – Вместе с ружьем своим! Свидимся еще, дядя. Земля-то, она, знаешь, круглая… Я бы на твоем месте передумал…
Но дядя передумывать явно не собирался. Не вняв угрозе, он захлопнул ставенку.
Мы прыгнули в автомобиль, тотчас же тронувшийся с места.
– Как же мы их проглядели, а? – пробормотал Макс, нервно заправляя волосы за уши. – Видно, когда из рытвины вылезали, – мотор орет, колеса визжат, грязь летит во все стороны…
– А кого – их?.. – поинтересовался я. – Проглядели-то?
Макс не ответил. Доехав до конца улицы, он вдруг остановил машину. Положил руки на руль, длинно выдохнул, глядя прямо перед собой. Нервничает, значит… Как и тогда – на подходе к дому Лешего…
– Пойду один, – безапелляционно заявил он. – Ты, Умник, пересаживаешься за руль…
– Я-то, конечно, пересесть могу, – сказал я. – Но толку от этого мало будет. Я водить не умею.
– Ты ведь сын дальнобоя? – удивленно глянул на меня брахман.
Сколько же раз мне приходилось сталкиваться с такой вот реакцией на известие, что я, оказывается, не умею управлять автотранспортом! Ну не хочет папахен, чтобы я по его стопам пошел, не хочет – и все тут… Профессия дальнобоя довольно прибыльна, спору нет. Только вот насколько она прибыльна, настолько и опасна.
– Я умею, я! – выкрикнул Дега, подняв руку, как когда-то – очень давно – на школьном уроке.
– Значит, ты садишься за руль. Если через пять минут я не возвращаюсь…
Дега опустил руку.
– С какой это стати вы можете не вернуться? Что там, у вашего Трофима?..
Он не договорил, ужас скакнул в его глазах. Видимо, вспомнил мой кореш, каким оказался наш предыдущий визит к одному из товарищей-брахманов Макса.
– Что там у Трофима, я наверняка сказать не могу, – отрезал Макс. – Не разговаривайте, только слушайте. Если через пять минут я не возвращаюсь, вы сразу же разворачиваетесь и мчите отсюда на полной скорости.
– Куда… мчим? – все-таки вякнул, несмотря на запрет, Дега.
– Как на федеральную трассу вернуться, помните, я надеюсь? Возвращаетесь. Едете в том же направлении, как мы сюда ехали. Следите за дорожными указателями, ищете поворот на Белозерск. Это поселок такой, располагающийся на берегу озера, которое называется…
– Белое… – встрял снова Дега.
– Молодец, догадливый. В сам поселок не заезжаете, останавливаетесь у Белого озера, у самой воды. Все равно где. Главное – у воды. Останавливаетесь и ждете. Вас встретят.
– Кто? – не удержался и я.
– Друзья.
– Ваши?
– Теперь уже и ваши тоже.
– А если не встретят?
– Встретят, факт, – уверенно ответил Макс. – Все, хватит болтать. Засек время? Вот и славно. Ну… с Богом!
Он достал из бардачка травматический пистолет и вышел из автомобиля. Свой рюкзак, между прочим, оставил на сиденье.
– Зря он Макарова-то выбросил, – прошептал Дега, когда брахман, ступая быстро, но осторожно, пригибаясь к земле, свернул за забор последнего дома на улице.
– Сам же слышал. Нельзя шептунам боевым оружием пользоваться, – напомнил я.
Дега посмотрел на часы.
– Может, сразу развернуться, а? – предложил он. – Ну, время сэкономим и все такое…
В глазах кореша я без труда прочитал жадное желание: чтобы не вернулся Макс через пять условленных минут и мы получили бы возможность укатить отсюда. С чистой совестью, да. Он ведь сам оставил такое распоряжение. Укатить в родной Заволжск, в родную Гагаринку. И плевать, что там нас ждет. Что бы ни ждало, уж, верно, всяко лучше, чем эта бешеная круговерть, в которую мы оказались втянуты и которая треплет нас, как пару окурков в водовороте унитаза, и все никак не успокаивается.
Да что говорить – в тот момент я и в самом себе ощутил такое желание. И почему-то этого желания испугался. То есть не «почему-то», а из-за возникшей непонятно откуда уверенности, что Макс через пять минут все-таки не вернется. И даже не только поэтому. Была еще одна причина…
В тот момент я вдруг понял – вот она, точка перехода. Настоящая. Не вчера, близ заволжского городского парка культуры и отдыха неизвестно чьего имени, решалась наша судьба… Она решается сегодня и здесь, в чудом выжившей деревеньке Моршанка.
