Уоллидж — холл, насколько я знала, стоял на холме в паре миль от города. Не такой уж и длинный путь. Даже посреди глухой ночи. Луна стояла высоко, ее света мне было вполне достаточно, чтобы не сломать шею по дороге. Дорогой Эдвард всегда говорил, что в темноте я вижу как кошка…
Я пошла туда, где по моему представлению, находилось поместье… И с растерянностью поняла, что даже если бы небо сплошь было бы затянуто тучами, я бы все равно легко нашла бы Уоллидж — холл.
Он пылал. Стоящий на холме большой дом был охвачен пламенем, вокруг него сновали люди, пытаясь как‑то справиться с огнем… Но я ни капли не сомневалась, что погасить пожар им не удастся. Слишком уж хорошо занялось…
Оставалось только гадать, что же стряслось с теми, кто находился внутри. Что стряслось, с моими спутниками. Но в назначенный час они не вернулись в гостиницу, и я с ужасом осознавала, что, должно быть, никого из них мне больше не доведется увидеть…
И тут откуда‑то издалека раздался лай собак и стук копыт…
Опять собаки? Те, которых я встречала, мне совершенно не понравились… И как бы я ни скорбела из‑за смерти моей подруги и ее родственников, присоединяться к ним на том свете меня совершенно точно не тянуло.
Поэтому, подхватив юбки, я понеслась прочь, надеясь избежать встречи с теми, кто разъезжает по ночам. Правда, сама не понимаю, как оказалось вдруг, что я столкнулась с ними лицом к лицу…
Всадники на черных лошадях, у которых глаза светились алым. И черные собаки с красными ушами, которые носились вокруг лошадей и глухо гавкали. И были всадники так прекрасны, что становилось жутко и сладко одновременно. Потому что Господь наш породил людей несовершенными и они не в состоянии вынести красоты тех, которые не были детьми его…
Это один из них смотрел на меня ночью из зеркала. И лорд Дарроу наверняка знал обо всем. Поэтому и спрашивал о нательном кресте, о моей вере…
Я смотрела на Дикую охоту. А ее участники смотрели на меня…
Но не бывает же фэйри, не бывает дикого народа, обитателей холмов. Это все только сказки крестьян, которые пытаются объяснить все дурное проделками нечистой силы. Не бывает!
Я зажмурилась, надеясь, что когда открою глаза вновь, дорога будет уже пуста.
Но Дикая охота исчезать и не подумала. Более десятка всадников…
— О, Господи… — выдохнула я и перекрестилась, глядя на фэйри скорее с растерянностью, чем со страхом.
ОБНОВЛЕНИЕ 10.12.2014
Увидев крестное знамение всадники разгневались. Один даже вынул меч из ножен. Настоящий рыцарский меч, такой уж давным — давно никто не носил. Да и вообще всадники выглядели как на гравюрах трехвековой давности… А может быть, так одевались и еще раньше.
Я только повторяла про себя «Вас нет. Вас не существует. Не бывает».
А тот нечистый, что обнажил оружие, спешился и двинулся прямиком ко мне. И пусть в фэйри вовсе не верила, однако же попятилась, подумывая о том, чтобы броситься наутёк. Вот только как убежать от всадников на призрачных конях и их гончих…
Осталось только твердить молитву, взывая к Пресвятой Деве о заступничестве.
Однако, должно быть, вера моя была не столь сильна, чтобы уберечь от козней Врага рода людского. Фэйри наступал, недобро ухмыляясь. И даже в ярости он был настолько красив, что дух захватывало. Куда там мистеру Оуэну или даже мистеру Уиллоби. Не могут быть также прекрасны существа из плоти и крови.
И сейчас этот красавец меня убьет…
Меч уже занесли — а я будто окаменела. Замерла на месте, не имея возможности даже пальцем пошевелить.
Помощь пришла, откуда я и не ждала. Дорогу товарищу заступил другой всадник. Он ничем не выделялся среди прочих, но стоило ему сказать что‑то тому, что решил убить меня, — и разгневанный фэйри убрал оружие в ножны и отступил.
Я же смотрела на своего спасителя, пытаясь понять, его ли я видела в зеркале ночью. Но нет, память отказывалась давать хотя бы единую подсказку.
Моего лица коснулись холодные как у мертвеца пальцы. Да живы ли они в самом деле? Или это призраки вышли в глухую ночь на промысел, чтобы губить честных людей? Все казалось лишь дурным сном…
Верно так и есть… Я ждала в гостинице своих спутников и меня сморило… Должно быть, так. Ведь не бывает на этой земле ни призраков, ни фэйри, ни прочей нечисти, о которой так любят болтать люди невежественные…
Но холод руки незнакомца я ощущала так явственно…
— Мисс Уоррингтон! — донесся до меня голос его милости. До крайности возмущенный голос.
Фэйри переглянулись промеж собой, рассмеялись, и те двое, что спешились, вновь оказались на своих конях. Минута — и Дикая охота умчалась вновь, оставив меня на дороге целой и невредимой. Я же никак не могла решить, было ли это лишь видением, игрой воображения, или же я в действительности повстречала нечистую силу.
— Мисс Уоррингтон, что вы тут делаете?! — голос все приближался. А потом я услышала и как окликает меня Эбигэйл.
Обернувшись, я увидела, что из темноты ко мне бежит со всех ног моя дорогая подруга, а за ней идут и ее родственники. Выглядели все до крайности небрежно, одежда была испачкана и полном беспорядке… Но они были совершенно точно живы… Живы!
— Кэтрин! — повисла у меня на шее мисс Оуэн. Слезы текли у нее по щекам.
— Господи, Эббигэйл, что с вами? — ужаснулась я, гладя ее по спине. Рыдания девушки стали еще громче.
Но если мисс Оуэн была счастлива нашей встрече, то ее дядя пребывал в совершенно бешенстве.
«Вот теперь — точно убьет», — с какой‑то усталой обреченностью подумала я, готовясь принять свою участь, какой бы она ни была.
— Что вы тут делаете? — вкрадчиво спросил у меня лорд Дарроу, подходя вплотную.
Малодушно порадовалась, что Эбигэйл прижимается ко мне, тем самым закрывая от его милости хотя бы спереди. Впрочем, задушить меня он может и зайдя сзади.
— Абсолютно ничего, милорд, — нагло соврала я, стараясь не смотреть ему в глаза.
Вельможа подцепил меня за подбородок, заставляя поднять голову. Как невежливо…
С растерянностью и ужасом заметила, что на руке его обозначились красные пятна ожогов. Его милость был в том доме… Совершенно точно был…
— Я же просил вас оставаться в гостинице!
Фыркнув ответила:
— Вы говорили, что вернетесь вечером. А сейчас уже глухая ночь!
Мне хотели сказать что‑то крайне нелестное… Но мисс Оуэн вмешалась.
— Ах дядя, быть может, позже? — взмолилась Эбигэйл. — Не тут, не после пережитого… Да и я уверена, что Кэтрин не могла вызвать вашего гнева…
И — чудо! — его милость отступил в этот раз, не став меня ругать.
