Город потом неделю мусолил сенсацию: почтенный гильдиец, оказывается, по ночам бегал к девкам, что его и погубило. Замутило, вышел на воздух, свесился вниз, прочистил желудок, да и не удержался спьяну — сверзился. Высота невелика, но набережную уж лет сто не чинили, камни вывернуло волнами, на них и молодой без переломов не обойдется, а уж такому толстяку как Гинцис никак не выжить.
У полиции версия была одна — несчастный случай. И даже придирчивые купеческие старосты с этой версией почему-то не спорили.
На середине спуска из бокового окошка высунулась рука с факелом, махнула пламенем перед лицом стражника. Дербитто, почуяв жар, инстинктивно отшатнулся, но равновесие не потерял. Демонический хохот, перемежаемый воплями ужаса, усилился, но и это не поколебало решимости новичка. Сеул почему-то был уверен, что эти звуки его раздражают — не более. Взрослый ведь человек — такого ерундой не напугать. Очередной дешевый спектакль, второй за эти дни. Сеул полгода назад сам шел по этой галерее с повязкой на глазах, а потом несколько раз наблюдал за этим со стороны. Даже первый раз неинтересно было, и не страшно. А сейчас просто скука, лишь раздраженно думаешь: "Да когда же этот Дербитто освободится?!"
Дербитто добрался до дверей. Все — конец. Очередной кандидат в члены братства, нащупав доски, окованные железом, уверенно стукнул три раза. Хор демонов и их жертв утих, взамен по галерее гулко, не по-человечески, вопросили:
— Ты в конце пути: хочешь всех благ мира, вернись назад. Хочешь пройти вперед — забудь себя.
Дербитто отчетливо вздохнул, и монотонно, будто заученный стих, пробубнил:
— Я забыл себя. И найду себя лишь сделав шаг вперед.
Один из зрителей не выдержал, громко и весело прошептал:
— Сейчас он еще дверь попросит побыстрее открыть. Вот умора будет — как с Ципусом.
На весельчака шикнули, среди зрителей воцарилась тишина.
Дербитто с честью выдержал все ритуальные вопросы, преодолел дверь, вытерпел окончание церемонии. Стоически, не проявил неудовольствия даже когда ему резанули палец, и, приподняв нижний край маски, не поморщившись, отхлебнул из чаши кровавое пойло. Правда, если честно, крови там всего ничего — обычное красное вино. Но немало неофитов позорно блевали на этой части церемонии — именно из-за них из зала убрали ковры.
Полтора десятка собравшихся почтили нового члена тайного братства, отхлебнув из той же чаши, после чего большинство покинуло помещение. Дербитто, поглядывая в спину уходящим, склонился к плечу Сеула, чуть слышно шепнул:
— Господин старший дознаватель, я понимаю, что этого требует ритуал, но вот что меня убивает: неужто Дотий всерьез думает, что есть в Столице кретины, способные его не узнать, как бы он не вырядился?
Сеул не ответил на риторический вопрос. Дотий, макушкой едва достававший до грудины не самым высоким мужчинам, был при этом в ширину заметно больше, чем в высоту. При этом задница была у него самой широкой частью фигуры. В придачу ноги у него изгибались как у старого кавалериста — на манер бублика, да еще и носки завернуты внутрь. Передвигался он смешной, прыгающей походкой, из-за чего получил у горожан ласковое прозвище "Воробей". А еще он частенько гулко кашлял, и почти непрерывно шмыгал носом, вбирая внутрь растекающиеся сопли. Будучи первым помощником городского главы, Дотий был известен всей Столице. Такого приметного горожанина чтобы спрятать, не маска нужна, а гроб.
Очередной дешевый спектакль…
Не считая Сеула и Дербитто в зале осталось двое: Хранитель печати в своем красном островерхом балахоне (жаль что на Дотия не такой одели — отличная красная груша вышла бы), и безымянный брат. Впрочем, не такой уж и безымянный: очень высокий, в поистине микроскопической маске, даже не пытается скрыть свою принадлежность к высшим магам империи — академический перстень выдает его с головой. К тому же шрам на щеке заставлял подозревать в этом брате главу боевой школы Азере. Для сини вывести рубец сущий пустяк, но обладатель этой отметины не соизволил себя утрудить такой малостью.
Хранитель, подойдя к стене, открыл маленькую дверь, замаскированную настолько хорошо, что Дербитто не удержался, одобрительно хмыкнул.
— Проходите, вас ждут.
Голос Хранителя из-под балахона звучал приглушенно, да и сам он всячески пытался его исказить, оберегая тайну своей личности. С точки зрения Сеула выглядело это не слишком серьезно. Старый и верный второй советник Его Императорского Величества личность сама по себе публичная, а учитывая неуемную страсть Карвинса к сомнительной коммерции, его знала вся Столица — от сливок общества до отребьев городского дна. Перевешав взяточников, занимавшихся своим ремеслом без системы и широких перспектив, Карвинс поставил на их посты новых взяточников, уже своих, и развернул этот бизнес во всю ширь. В течение каких-то пары лет он как-то незаметно приобрел-прикупил уж слишком много важнейших нитей управления центром Империи (а кое-какие тянулись и до окраин). Спесивые аристократы унижено кланялись ему деньгами и имениями, покупая себе достойные посты, изгои общества у него же откупались от тюрьмы или петли. И неважно, что монеты падали в руку полунищего писаря — в конечном итоге попадали они в сундуки Карвинса.
Но его бизнес не ограничивался лишь злоупотреблением служебным положением — Карвинс умел торговать не только печатями и подписями. Карвинс мог торговать всем. Если бы Карвинс родился в купеческой семье, то давно бы уже правил гильдией — он был способен продать что угодно, и кому угодно. Даже если это в принципе невозможно. Даже если это противоречит здравому смыслу. Даже если это абсолютно абсурдно. Личности покупателей и продавцов его не волновали: Карвинс был готов без угрызений совести торговать хоть с демонами нижних миров или совратителями своих племянниц — лишь бы они были платежеспособны. Полчаса уговоров ему вполне хватит на подписание выгодного контракта по снабжению упырей чесноком, а слепому он втридорога впарит ящик подзорных труб. Даже на поставках поясов целомудрия в бордели Карвинс без труда сколотит состояние. Чем сложнее дело, тем больше шансов, что за него возьмется Карвинс. Ведь не денег ради — денег у него и без того более чем достаточно. Просто странное хобби аристократа.
Неудивительно, что с таким хобби его отлично знали в полиции — многие его дела прямо или косвенно входили в сферу ее компетенции. Кроме того некоторые необычные особенности интимной жизни камергера так же иногда интересовали стражей закона.
Так что Сеула балахоном не обмануть.
Интересно, а титул Хранителя Печати Братства Света он тоже купил? Хотя нет, неинтересно — лучше такое не знать… иногда наивность это благо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
