Существо слегка изменило угол наклона крыльев, теперь больше походит на исполинского ската, заряженного уже не электричеством, а термоядом, если не чем-то похуже. На темном теле выступы, именно они горят дьявольскими огнями, теперь вижу, что все тело окружено мелкой сеточкой электрических разрядов, то ли защита, то ли выброс лишней энергии.
Сэр Смит вскричал:
— Церебальд!.. Это же сам Церебальд!..
— Что за зверь? — спросил я пришибленно.
— Церебальд, — повторил Смит, как глухому. — Разве не слышали?.. Из очень уж дальних краев вас занесло, сэр Ричард!.. Я думал, что Церебальд в старину появлялся над всеми королевствами. А где не появлялся, там о нем все равно рассказывают…
Я следил за чудовищем, что заслонило треть неба, по размерам с Каталаун, такое не забудешь, плывет, как авианосец, совсем крыльями не двигает, будто не живое существо, спросил сдавленным голосом:
— Чем питается?
— Кто знает? — отмахнулся Смит. — Не людьми, понятно. Мы ему как муравьи медведю. Но вот что в небе — дурной знак. Он появляется только перед великими потрясениями.
Церебальд проплыл дальше, постепенно уменьшаясь в размерах. Я спросил, не отрывая от странного существа взгляда:
— Как собаки, что чувствуют землетрясение? Это понятно… А чего ждать: подвижки земной коры, пробуждения вулканов или приближения цунами?
Сэр Смит посмотрел на меня, как ребенок на тролля.
— Какие вулканы? Церебальд даже перед великими войнами не просыпается. Нечто небывалое грядет! Говорят, всегда перед Великими Войнами Магов вот так же…
Кто-то услышал, возразил:
— Не только! Перед тем как король Зекинг Яростный готовил войска к вторжению в Тоталию, Церебальд тоже пролетел в тех краях.
— И что? — спросил Кадфаэль сварливо. — Король вторгся, там разразилась такая война, что материк ушел под воду и был там неделю, а когда поднялся, уже ни короля с его войском, ни вообще людей, одни рыбы на улицах да чудища морские на крышах да на крестах церквей!.. А потом еще и зима, что длилась почти год…
Сэр Смит удрученно смотрел вслед исчезающему за горизонтом Церебальду. Я видел на его лице страстную надежду, чтобы Церебальд пролетел в покинутые им земли и там попорхал вволю, а здесь чтоб никаких в небе церебальдов, драконов, даже ворон проклятых, что научили вспыльчивого дурака Каина, как убить камнем овечку Авеля.
— Где он живет? — спросил я. — На Юге?
— Говорят, — ответил сэр Смит, — нигде. В смысле, появляется вот так прямо из чистого неба… или из-за туч, неважно, полетает и так же пропадает. Нигде не садится. Нигде и никогда.
Кадфаэль сказал торопливо:
— Смотрите-смотрите!.. Из города уже идут.
Городские врата распахнуты, как ставни, из-под арки вырвалась кавалькада блестящих всадников, все разодеты настолько празднично, что толпа обезумела от ликующих воплей, вверх полетели чепчики, шапки, шляпы. Показалась шестерка коней, запряженных попарно, тащат сверкающую золотом повозку. Следом отряд блистающих железом рыцарей, над головами гордо плывут штандарты, за рыцарями толпы празднично одетых вельмож, придворных…
Ожидающий народ с радостным ревом вбил нас снова вовнутрь, а не стоптали только благодаря Псу, которого остерегались толкать. Через четверть часа у дверей прозвучали трубы, послышались голоса. В церковь вошли в окружении блестящих рыцарей высокий мужчина с короткой седой бородкой и почти такая же рослая и крупная молодая девушка в прекрасном платье, что из-за обилия жемчуга, алмазов, изумрудов, рубинов и множества украшений из золота весит явно больше моих доспехов. На тщательно уложенных волосах изумительно дорогая корона, а что за хрустальные туфельки — не рассмотрел из-за длинного, волочащегося по полу платья, да и обращают ли внимание на такую херню мужчины?
Жениха и невесту подвели к алтарю, с той стороны встал архиепископ Кентерберийский. Рядом со мной сэр Смит привстает на цыпочки, стараясь рассмотреть будущую королеву. С внутренней стороны алтаря толпятся высшие чины церкви в красных, расшитых золотом робах и с белыми митрами над головами, архиепископ во главе. С другой стороны алтаря опустились на колени, являя смирение перед лицом святой Церкви, король Барбаросса и принцесса Алевтина, неподвижные, торжественные, неотрывно смотрят на архиепископа.
— Фердинанд Барбаросса Вексенский, согласен ли ты взять в жены принцессу Алевтину, дочь короля Джона Большие Сапоги?
Король ответил гулким довольным голосом:
— Согласен.
Архиепископ, на его рясе золота больше, чем красной материи, а митра опоясана толстым обручем золота, обратился к Алевтине:
— Принцесса Алевтина Фоссановская, согласна ли ты взять в мужья короля Барбароссу Вексенского?
Алевтина, юная и прекрасная, похожая на сверкающую во всей красоте и боевой мощи валькирию, смотрела прямо перед собой и… молчала.
На лице архиепископа проступило беспокойство, епископы потихоньку обменивались многозначительными взглядами. Король нахмурил брови, желваки вздулись, и в этот момент Алевтина внезапно улыбнулась и сказала чистым ясным голосом:
— Согласна. Конечно же — согласна!
Король нахмурился еще больше, мне показалось, сейчас покажет ей кулак, а она ему — язык. Архиепископ с облегчением перекрестил их и сказал:
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа объявляю вас мужем и женой. Аминь.
Король и Алевтина поднялись, девушки подхватили подол Алевтины, хор громко возгласил «Доминус». Они вышли на помост, застеленный красным, на хорах красиво и возвышенно восклицали «Аллилуйя, аллилуйя…».
Епископы в праздничных пурпурных одеяниях тесной толпой величаво двинулись по узкому проходу между богато одетыми вельможами и знатными горожанами. И все время звучало красивое и торжественное «аллилуйя», а я шепнул сэру Смиту:
— Вы остаетесь, сэр?
— Что случилось? — спросил он испуганно.
— Я еще не прошел регистрацию, — сообщил я. — А социализм — это учет! В смысле, надо же подать заявку на участие в турнире. Диких, как я слышал, не допускают?
— Если уж совсем диких, — ответил он шепотом. — Эх, какое красивое венчание! Будет о чем рассказать. Пойдемте, я ведь тоже еще не сообщил о желании сбить кое с кого спесь, а заодно поживиться их конями, доспехами и кошельками.
Мне показалось, король заметил наш уход и метнул вдогонку злой взгляд. На улице палящее солнце, воздух сухой, с запахом железа и близкой крови. Пес обрадованно запрыгал вокруг, пугая горожан, я с трудом удержался от желания свистнуть Зайчику — прибудет через пару минут, но выбьет ворота конюшни, а то и проломит стену, пришлось топать в город, там оседлали коней, Пса оставил с Кадфаэлем, пусть совершенствуются в созерцании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
