— Что это? — спросила я.
— Это? — Володя криво ухмыльнулся. — Это Белая Дама. Хочешь? — и он протянул мне пакетик.
Я отступила на шаг.
— Это что? Это… наркотик?
— А что? Знаешь, какой класс — любовь под кайфом? Попробуй!
Я отступила ещё на шаг и покачала головой.
— Да что ты, как ханжа, в самом деле? Один-то раз можно. Да ничего не будет с одного раза, не бойся.
На какой-то момент я заколебалась. Любопытство — страшная вещь, а мне давно было интересно, что чувствует человек, принявший дозу. Читала я об этом много, а вот самой попробовать… С одного раза и впрямь не затянет, если это обычный кокаин, но ведь стоит только начать… Отрезвление пришло быстро, и я замотала головой со всей доступной мне решимостью.
— Эк, какая ты, вся из себя правильная…
— И давно ты так?
— Ну, недавно, — с вызовом сказал Володя. — И что? Вон, Хинер давно, и ничего с ним не случилось.
— Так это он тебя подбил?
— Только не говори, что я, мол, тебя предупреждала. Ну что, будешь?
— Нет, — сказала я. — Я ухожу.
— В каком смысле — уходишь?
— В прямом. Я не хочу, ни под кайфом, никак.
— Ты чего это? — Володя шагнул ко мне. — Ты же сама хотела.
— Тогда я не знала, что ты — наркоман.
— Ну уж сразу и наркоман! Так, балуюсь. А ты только с чистенькими согласна спать, с грязненькими не хочешь? Экая цаца!
— Володя, перестань, ты не в себе.
— В себе, в себе. Не думал, что ты динамистка. Ты ж сама хочешь, тебе дурацкие предрассудки мешают.
— Нет, — я отвернулась и потянулась к своей куртке.
— Куда этот ты?
Володя ухватил меня за плечо. Я попыталась сбросить его руку, но не тут-то было. Он схватил меня за другое плечо, развернул к себе и впился губами в мои губы, и одновременно полез мне под блузку. Я изо всех сил отталкивала его, но он был сильнее.
— Ты что, девица? — пробормотал он, на мгновение оторвавшись. — Потом сама спасибо скажешь…
Я вскинула руку. Слабенькое, но болезненное заклятие сорвалось с пальца, угодив ему прямо в глаз. Володя, охнув, выпустил меня и согнулся, прижимая руки к лицу. Я схватила куртку и шапку, ещё одним коротким заклинанием отперла дверь и выскочила из комнаты. Бегом добралась до соседнего домика, влетела в нашу комнату и тут же заперлась — и на замок, и магией. Я была готова к тому, что он ломанётся за мной следом, но и за дверью, и на улице было тихо. Некоторое время я напряжённо прислушивалась, потом села на свою кровать и сжала ладонями виски.
Сказать, что случившиеся потрясло меня, значило ничего не сказать. Я никак не могла понять, как получилось, что славный, весёлый парень, давно и хорошо мне знакомый, вдруг в одну минуту превратился в грубое животное. Да ещё порошок этот… Ну зачем Володя стал его нюхать?! Не он ли сам удивлялся, что количество наркоманов не уменьшается, несмотря на то, что все знают, к каким последствиям это приводит? И как же так получилось, что он сам оказался в их числе?
Не знаю, сколько я так просидела. В чувство меня привёл настойчивый стук в дверь. Я пошла открывать, и в комнату ввалились весёлые и довольные соседки.
— Чего это ты заперлась? — спросила Катя. — Да ещё так мощно, что мы открыть не смогли.
— Вы не смогли? — удивилась я.
— Ага. Где ты этому научилась? Я даже не смогла понять, по какому принципу построено заклинание.
Мне оставалось только развести руками. Ночь подходила к концу, и девочки явно собирались ложиться. В их обществе я почувствовала себя спокойнее, и тоже решила, что мне пора спать.
А спустя несколько часов нас разбудил громкий голос, раздавшийся прямо под потолком нашей комнаты:
— Студентка Чернова, немедленно зайдите в больницу. Повторяю, студентка Чернова, немедленно зайдите в больницу.
— Что им от тебя понадобилось? — сонно пробормотала Катя.
— Не знаю, — и я, подавляя зевоту, начала одеваться. Заснуть мне удалось совсем недавно, и сейчас я самой себе казалась варёной рыбой.
Впрочем, прохладный воздух на улице привёл меня в чувство, и к больнице я подходила, чувствуя себя уже довольно бодрой.
— Вам в пятый кабинет, — не отрываясь от вязания, сказала женщина за стойкой.
Пятый кабинет находился чуть дальше по коридору. Я постучалась и вошла. За столом сидела женщина-врач, а на стуле у стены — незнакомый мне волшебник.
— Входите, Чернова, — сухо сказал он. — Вам надлежит сдать кровь на анализ. Госпожа Ламбрехт, прошу вас.
— Крови не боитесь? — деловито спросила врач.
— Нет.
Крови я и в самом деле не боялась. У меня взяли немного, как в обычной больнице, и госпожа Ламбрехт тут же вышла.
— Чернова, скажите, вы знали, что Владимир Праченко принимает наркотики? — спросил маг, как только за ней закрылась дверь.
— Нет, — с недобрым предчувствием ответила я.
— А что его друг, Хинер Саяр, принимает наркотики, знали?
— До вчерашнего дня — нет.
— Праченко и Саяр сегодня утром отправились по домам. Вы читали Устав Школы? Помните, что там есть пункт, запрещающий применение наркотических веществ?
Я кивнула. Устав я действительно читала, но он был написан таким суконным языком, что в памяти у меня не задержалось практически ничего.
— Мало вам водки? Пива? Сигарет? — маг поднялся и принялся расхаживать по кабинету. — Возможности напиться в дым вам уже недостаточно, надо накуриться или нанюхаться! Да будь моя воля, я и за водку бы гнал в три шеи, но руководство Школы решило, видите ли, проявить либерализм! Но вы его не оценили и решили злоупотребить нашим доверием!
Я слушала эти несправедливые, не мне адресованные упрёки молча. Язык словно отнялся. Не знаю, до чего бы он договорился, но тут в комнату заглянула врач:
— Господин Мартинес, всё чисто.
— Хорошо, — отрывисто сказал Мартинес. — Чернова, вы можете идти. И запомните — если вас когда-нибудь увидят хоть с косяком, хоть с дорожкой, хоть с таблеткой, вы пробудете здесь ровно столько, сколько вам понадобится, чтобы собрать вещи.
Я встала и, не прощаясь, вышла. Улицы городка были ещё пусты, ночью выпал мокрый снег и теперь неторопливо таял. Я шагала по брусчатой мостовой, глубоко засунув руки в карманы. На душе было так гадко, словно меня всё же поймали с этими чёртовыми наркотиками. Придя в наш домик, я снова разделась и забралась под одеяло, не отвечая на вопросы подруг.
Следующие несколько дней стали для меня самыми тяжёлыми за всё время, что я провела в Школе. Слухи о причинах исключения Владимира и Хинера гуляли вовсю, и мне казалось, что все шепчутся у меня за спиной. А может, и показывают пальцем. Но потом мне стало не до переживаний. Начались экзамены, и мои мысли переключились на них. И вдруг мне снова напомнили о том происшествии, причём самым неприятным образом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
