Оливия гневно топнула ногой:
— О, вы — просто предел всему!
— И не это? Хммм… — Он нахмурился. — Тогда остается лишь одно предположение. Я просто объект для исследований, изложенных в вашем журнале, не так ли? Что вы напишете на этот раз? «Лорд X. невыносим, но так хорошо целуется»?
Неужели ее глаза виновато блеснули? Она слишком быстро отвела взгляд, чтобы он мог удостовериться…
— Я больше не желаю выслушивать все это! — процедила она и, подхватив юбки, стала осторожно подниматься по заросшему мхом откосу. — И не приглашайте меня на танец сегодня вечером, лорд Хок, если не хотите получить отказ. На этом наше знакомство закончено.
— Но как вы сумеете избежать встреч со мной?
— Как-нибудь постараюсь.
— А что насчет вашего путешествия в Шотландию? Она развернулась и яростно уставилась на него:
— Какое вам до этого дело? Вряд ли вы удостоитесь приглашения в Берд-Мэнор! И ноги моей не будет в вашем жилище. Так что, как видите, мы больше не знаем друг друга.
Но эти клятвы только смешили Невилла. Он смотрел, как она быстро удаляется с высоко поднятой головой. Нет, между ними далеко не все кончено, хотя он знал, что ступил на тонкий лед. Если он хочет от нее разрешения на долгосрочную аренду, то действует крайне неразумно. И все же никак не может удержаться, чтобы не дразнить ее. Или не целовать.
Он отчетливо понимал, что получает больше удовольствия от всех отказов и отпора этой женщины, чем от объятий любой другой. Но он давно уже перестал удивляться парадоксу, в который превратилась его жизнь. Признанный всеми герой, а на деле — предатель. Купающийся во всеобщем восхищении и пожираемый ненавистью к себе.
Значит, вполне естественно, что он увлечен женщиной, которая его презирает. Но Оливия так же парадоксальна, как он: иногда чопорная мисс Берд, иногда земная Хейзл. Она не похожа на других женщин ее круга, вроде леди Августы, или Пенни Каммингс, или их приятельниц. Большинство из них нечто вроде красивых безделушек, в голове которых только мысли об очередном бале и модных туалетах.
Но Оливия более живая, более своенравная, более энергичная. И, как он, не слишком восхищается высшим светом.
Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями. Стоило бы внять ее приказу и больше к ней не приближаться.
Но Невилл знал, что не сделает этого. Он будет преследовать ее, мучить и убедит снова его поцеловать. Рано или поздно она согласится на аренду. И кто знает, что ждет его в будущем? Его жизнь будет идти прежним курсом: кошмарные ночи, сносные дни, а иногда, как сегодня, вспышка яркого света.
Разве можно отказаться от шанса еще раз испытать магию этого света?
Оливия, безжалостно сминая папоротники, прошагала по узкой лесной тропинке. Приходилось то и дело подбирать юбки, цеплявшиеся за траву и ветки омелы.
Он, вне всякого сомнения, самый подлый и распутный мерзавец, которого она когда-либо имела неудовольствие знать.
Но как же он целуется!
Она споткнулась о выползший из земли дубовый корень и чуть не упала. Схватившись за ближайшее деревце, она порвала перчатку и выругалась, неподобающе неприлично для молодой леди. И долго смотрела на новую лайковую перчатку с огромной дырой на ладони. Еще одно преступление лорда Хока.
«И все же он целуется очень хорошо», — пропищал издевательский голосок ее совести.
Она не будет писать это в своей «свахе»! Серая белка обругала ее с безопасного места на раскидистом дубу, парочка воробьев упорхнула прочь, раздраженная вторжением в их мирный дом.
— Я презираю его! — вызывающе бросила она недовольным птицам. Тот факт, что дерзкий поцелуй совершенно лишил ее сил сопротивляться, вызвал еще большую неприязнь. Мужчина не рождается с умением так целоваться. Значит, у него была огромная практика, а это означает череду женщин легкого поведения, похотливых трактирных служанок, чересчур дружелюбных горничных и тому подобных дам.
Она снова пошла вперед, наспех оглянувшись перед этим, чтобы увериться, что он не идет за ней. Он действительно самый неприятный в мире человек, даже если от его поцелуев замирает сердце.
К тому времени как Оливия приблизилась к скаковому кругу, ей удалось немного взять себя в руки. К несчастью, другие эмоции, до сих пор подавляемые гневом, быстро выплыли на поверхность. Как тень, которую она не могла обогнать, воспоминания о каждом его прикосновении не покидали ее. Там, где ее сжимали сильные руки, до сих пор покалывало кожу. Она чувствовала его возбужденную плоть, вдавившуюся в ее живот. И при этом воспоминании кровь снова пела.
Она остановилась у павильона и прижала к губам тыльную сторону ладони, чувствуя, как они распухли. Ее впервые целовали так. Рейфел Сент-Джулиан однажды насильно просунул язык ей в рот. Но хотя она давно мечтала побольше узнать о новой французской манере целоваться, первой реакцией было отвращение.
Однако поцелуй Невилла Хока отвращения не вызвал. Хотя и должен был…
Она облизнула губы и застонала от непрошеного трепета, пронесшегося по ней лесным пожаром. Боже, она ведет себя как распутница, как женщина самого низкого пошиба и при этом искренне себя стыдится.
Но она сказала себе, что слеплена из другого теста. Поспешно убрала выбившийся локон. Пусть лорд Хок выиграл этот раунд. Но войну ему не выиграть. Как всякая хорошо воспитанная леди, она знала способы одним взглядом уничтожить человека и при случае была готова дать прилюдный отпор лорду Хоку.
— А, вот и ты!
Оливия нервно дернула головой при первых звуках резкого голоса матери. Подумать только, нужно же было наткнуться прямо на нее! И, что всего хуже, она стояла рука об руку с Пенни Каммингс!
— Где лорд Хок? — спросила Пенни, лукаво глядя на Оливию.
— Думаю, все еще прогуливает лошадь. Сколько ты выиграла? — спросила она, обращаясь к матери и намеренно меняя тему.
— Семь фунтов. И Пенни столько же. А у тебя, дорогая, самый крупный выигрыш. Десять фунтов. Вот, возьми. — Она вручила дочери горстку монет, завязанных в носовой платочек. — Как мудро с твоей стороны было поставить все свои карманные деньги на лорда Хока!
Оливия удержалась от резкой отповеди, только увидев понимающее выражение лица Пенни и восторженно поднятые брови матери. Однако и оставить без ответа столь недвусмысленный намек не могла.
— Я ставила на лошадь. Не на человека. Всегда питала пристрастие к сильным духом особам женского пола. К какому бы виду они ни принадлежали.
Блестящие глаза Августы испытующе смотрели в лицо дочери. Наконец она довольно улыбнулась:
— Идите без меня, Пенни. Я хочу перемолвиться словечком с Оливией.
