Вера полулежала на кушетке и прислушивалась к боли: та притаилась. Однако, когда она попробовала шевельнуться, к горлу сразу подкатила дурнота.
– Ты лежи, лежи, не двигайся, – строго велела Динара. – Скоро приедем.
Минут через десять машина въехала в больничный двор.
– Сами пойдете или вызвать санитаров? – поинтересовалась сестра.
Вера хотела ответить, но Динара опередила ее.
– Вызовите санитаров.
– Зачем? – слабо запротестовала Вера. – Мне уже не так плохо.
– Вот и замечательно, – довольно отозвалась Динара. – Ты же не хочешь, чтобы опять стало невмоготу? Стало быть, лежи и не рыпайся.
Вера, в который раз за сегодняшний вечер, удивилась тому, как по-хозяйски она себя ведет – словно они дружили с незапамятных времен, а не пару недель.
Пришли санитары, Веру переложили на каталку и отвезли в приемное отделение. Пожилая врачиха, чем-то похожая на Лилию Львовну, бегло осмотрела ее, измерила температуру и проговорила низким, прокуренным голосом:
– Срочного хирургического вмешательства не требуется. Кладем в терапевтическое.
Она хотела уйти, но Динара преградила ей дорогу.
– Когда скажут, что с ней?
– Завтра утром приедет лечащий врач. Назначит обследование. Результаты будут не раньше, чем дня через четыре.
– Но ведь есть же какое-то предположение? – не унималась Динара.
Врачиха посмотрела на нее устало, слегка прищурив глаза в набрякших, нездоровых веках.
– Есть. Я полагаю, это беременность.
Вера резко выпрямилась и села на каталке. Тут же в глазах у нее почернело, слух уловил какой-то тонкий и пронзительный звук, наподобие писка гигантского комара. Воздуха стало не хватать, она жадно ловила его открытым ртом и никак не могла надышаться. Потом все стихло и исчезло – приемный покой, Динара, врачиха-курильщица, санитары. Вера перестала видеть и слышать и погрузилась во мрак.
19
Она очнулась от ощущения, что на лбу лежит что-то холодное и мокрое. Перед глазами все плыло и качалось. Вера с трудом различила крашеные белые стены и крахмальные белые же шторы на окне. В лицо бил яркий, ослепительно яркий свет. Нестерпимо хотелось пить.
Вера облизала шершавые губы языком и тихо застонала.
– Ну вот, пришла в себя, – тут же произнес чужой, но приветливый и приятный голос. Над Верой склонилось миловидное женское лицо.
– Где…я? – с трудом ворочая языком, прошептала Вера.
– В палате, где ж еще? Хочешь пить?
Она кивнула.
У ее губ очутился стакан. Никогда еще вода не казалась Вере такой восхитительно свежей и прохладной. Она пила и не могла напиться, струйки стекали по подбородку, шея и волосы стали мокрыми.
– Ну будет, будет. Много нельзя. – Стакан исчез.
Вера попыталась оглядеться: она была одна в маленькой светлой комнате. У противоположной стены стоял стеклянный столик на колесах, у столика – высокая, совершенно седая женщина в длинном белом халате.
– Меня зовут Ирина Аркадьевна, – представилась она Вере.
– Что со мной было? Обморок?
– Он самый, – спокойно проговорила седая.
– Долго это продолжалось?
– Минут семь.
– Мне показалось, гораздо дольше. – Вера глядела на женщину ошеломленно.
– Так всегда кажется, – объяснила та. – Давление низкое, вот ты и ослабла. Сейчас сделаю укольчик, и будешь как новенькая.
Вера вдруг вспомнила последние слова, которые услышала в приемном отделении. Что это было? Она бредила? Конечно, бредила – ведь не могло же это быть правдой!
Вера широко раскрытыми глазами смотрела на седую, не решаясь более вымолвить ни слова.
– Что, дочка? – произнесла та участливо. – Плохо? Не бойся, все пройдет. Полечат тебя, у нас врачи хорошие.
– От… от чего полечат? – заикаясь, спросила Вера.
– Я уж точно не знаю. – Женщина улыбнулась и взяла шприц. – Я медсестра. Доктор сказала, вроде ты в положении.
Вера стиснула пальцами край простыни.
– Чего побледнела опять? – встревожилась седая. – Хватит уже на сегодня обмороков-то.
– Но этого не может быть, – громко проговорила Вера, глядя прямо перед собой.
– Чего не может быть? – Сестра приблизилась, держа руку со шприцом на отлете.
– Я не могу быть беременной.
– Как же не можешь, ты ведь замужем? – Женщина добродушно улыбнулась.
– Вы не понимаете. – Вера чувствовала, что опять задыхается, и боялась, что ей не хватит сил договорить. – Я … не должна. У меня… шесть лет не было детей.
– Болела что ли? – сочувственно проговорила сестра.
– Не я. – Вера помолчала, сделав секундную паузу. Потом жестко произнесла, как обрубила. – Муж.
– Так это бывает, – обрадовалась женщина. – Не выходило, не выходило, да вдруг вышло. Они, мужики, такие. Давай-ка ручку, уколемся. – Она засучила рукав Вериной кофты и принялась протирать кожу ваткой.
В нос ударил едкий запах спирта. Тонкая игла впилась Вере в предплечье, но она не почувствовала боли.
Неужели она беременна? Не может быть, это ошибка. Докторша сболтнула от усталости, от того, что лень было возиться, объясняться с Динарой. Завтра утром ее осмотрят и найдут какое-нибудь заболевание. Или ничего не найдут, спишут все на нервы и отпустят домой.
– Месячные скоро? – деловито осведомилась Ирина Аркадьевна.
– Позавчера должны были начаться, – упавшим голосом ответила Вера и уже совсем едва слышно прибавила. – Кажется.
Господи, какая же она дура! Забыла обо всем со своими страданиями, даже за циклом перестала следить. А ведь у нее уже давно тянет низ живота, с самого дня приезда в Москву, но она упорно не желала ничего замечать, списывала все на усталость и акклиматизацию.
– Ну вот, два дня задержки. Вполне может быть беременность. Завтра сделают ультразвук, возьмут анализы и скажут точней не бывает. Это раньше нужно было не весть сколько ждать, а теперь все сразу ясно. – Ирина Аркадьевна приложила ватку к месту укола и ласково погладила Веру по голове. – Не бойся, дочка, тут за тобой проследят. Тем более, что дите у тебя выстраданное, долгожданное. Вот организм и тревожится, оберегает себя – правильно делает.
– Это ошибка, – упрямо повторила Вера.
Ей отчаянно захотелось спать. Она несколько раз судорожно зевнула и закрыла глаза.
20
Проснулась Вера лишь утром, перед самым обходом. Палатный врач оказался видным мужчиной средних лет, высоким, осанистым, с цепким взглядом темных, выразительных глаз. Он подробно расспросил Веру о ее самочувствии, о том, когда был последний период, осторожно но тщательно ощупал живот и выписал направления на анализы.
– Как вы думаете, что со мной? – умирая от волнения, спросила Вера.
– Думаю, вы ждете ребенка. Сегодня ультразвук не работает, а завтра можно будет узнать наверняка.
Он пожелал ей не беспокоиться, побольше спать, и ушел, оставив ее одну в боксе.
Вера лежала в кровати, укрытая одеялом до подбородка, и ей казалось, она сходит с ума. Значит, права была Лилия Львовна – дело было в Мите! Трех свиданий с другим мужчиной хватило ей для зачатия. И теперь внутри у нее ребенок Рустама! Что он сделает, когда узнает об этом? А он должен узнать непременно – вдруг это будет мальчик, о котором он, наверняка, мечтал всю жизнь, и которого так и не смогла подарить ему жена!
На Верин мобильный пришло сообщение от Мити. Он писал, что волнуется за нее и приедет сразу после обеда. Вера позвонила Динаре, та была в институте.
– Я в курсе всего, – спокойно проговорила она. – Что не делается, к лучшему. Лежи и поправляйся, я вечером заскочу.
Пришла Ирина Аркадьевна, сделала Вере очередной укол. Боль в животе понемногу начала утихать, но голова кружилась при малейшей попытке подняться с постели. Вера решила дождаться завтра, когда все станет известно наверняка, и после этого позвонить Рустаму.
В три часа примчался Митя. На этот раз он был без цветов, но зато с огромным пакетом, набитым яблоками, апельсинами и соками.
