— Ну…. — замялся я, почесав в затылке.
— Всё он умеет. У него Рэви училка, — Рензо скрестил руки на груди. — Он самый умный у нас.
— Умею. Что вы хотите? — спросил я. — Акайо подпалить? Меня тогда Рэви потом спалит сама.
— Ну и ссыкло, — фыркнул Рензо. — Ему нравится этому коршуну сладости отдавать. Пусть сидит, в песке роется. Пошли отсюда.
— Ничего я не ссыкло, — насупился я. — Что вы делать будете?
— Мы сейчас на пляж выскочим и будем обзываться, — мстительно сощурился Намити. — А ты его штаны и остальное подпалишь, и потом в кусты выкинешь. Ну или просто подпалишь.
— Может лучше подпалить и убежать? — предложил я. — Побьет ведь потом.
— Мы его позлить хотим, а не просто голым оставить, — пояснил Рензо. — И все вместе злить будем, чтобы ты один виноватым не остался. Это по-честному. Ты с нами?
Я задумался. На кой оно надо? Лезть в авантюру, Акайо злить, получать от Рэви потом. Глупо ведь. Но в отличие от Акайо эти ребята мне понравились, и не похоже, что я казался им выскочкой. Остальные меня сторонились, боялись, а этим было всё равно, кто я и у кого учусь.
— Угу, — кивнул я, и улыбнулся.
— Эй, выскочка! Ты чё в кушера лупишься?! — это Акайо крикнул и хлопнул по воде ладонью. — Я тебе сказал — место! Шмотье моё сторожить!
Ребята выскочили из зарослей, стали корчить Акайо рожицы, а кто-то стянул с себя штаны и показал ему задницу. При этом они выкрикивали в его адрес такие ругательства, что даже у меня уши в трубочку сворачивались. Пока ребята занимали его, я сделал не точный пасс ладонью, и шмотки Акайо вспыхнули, будто спички.
— Твари малолетние! Спички чёртовы! — рассвирепел Акайо, и бросился к нам, смешно и высоко поднимая колени, разбрасывая брызги. — Шеи посворачиваю, ублюдки!
— Текаем! — это Рензо скомандовал, и ушуршал в кусты. Мы бросились за ним, тряслись от страха, а когда убежали далеко от пляжа — расммеялись.
С тех пор мы были неразлучны, и часто приходили на пляж Хокама.
Однажды я бывал там с Рэви, спустя три года после того, как она изменилась. В тот день Рэви была чем-то расстроена, причем сильней обычного. Всё чахла над своими манускриптами, что-то выводила на пергаменте, а потом раздраженно свернула их в трубочку и сунула в чёрный мраморный тубус. Тяжелый, зараза. Я взмок, пока тащил его до машины.
— Учитель Рэви, а зачем он нам нужен? — спросил я, вытирая пот со лба и засовывая тубус в салон. — Тяжелый.
— Я хочу научить тебя кое-чему, — пояснила Рэви. — Сложной магии. Может, сейчас ты её не освоишь, но потом это обязательно спасёт тебе жизнь.
Было интересно. Практику она проводила намного реже прежнего, так что я с энтузиазмом прыгнул в пассажирское кресло и хлопнул дверцей.
По дороге мы слушали скучные старпёрские песни, потом пешком продирались через джунгли, а затем вышли на пляж, услышав плеск прибоя. Солнце клонилось к закату и отражалось в морской глади, словно бросая к берегу позолоченную дорожку света, по которой можно пройтись.
— Устал, — говорил я, запыхавшись.
— Давай сюда, — Рэви взяла у меня тубус, и подняла его одной рукой, будто он ничего не весил. — Стихия гравитации единственная требует спокойствия от заклинателя. Кастуя их, ты должен быть незыблимым и спокойным, как космос. Только тогда мир тебя услышит, и позволит использовать гравитацию как…. — она прислонила к губе указательный палец. — А! Как лук. Вообще, всё очень сложно. Ты создаешь на кончике пальца, — она скрючила указательный палец, — точку сингулярности, которой ты можешь оттянуть пространство и создать гравитационный колодец.
— Я ничего не понял, — признался я. — Давайте без этих ваших сложных штук, учитель Рэви.
— Потом поймёшь, — ответила она. Я ждал, что её губ коснётся улыбка, как обычно бывало в таких случаях, но лицом Рэви выражала равнодушине. — Теперь смотри. Я придумала для тебя стишок, чтобы тебе было проще запомнить. Внимательно только, — она заняла магическую стойку «стрелок». — Ладонь на себя, палец крючком, пространство оттягивай как тетиву. Болванку в колодец, — она бросила перед собой тубус, и он повис в пространстве будто по волшебству, — вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ба-бах! Тубус с гулом умчался к солнцу, и разогнал под собой воду, будто пророк Моисей посохом. Затем у самой линии горизонта вздыбился огромный фонтан воды и пены.
— Ого! — я удивился. — Вот это да! А что было в тубусе, учитель?
— Это неважно, — она опустилась передо мной на одно колено, и положила ладонь мне на плечо. Посмотрела так серьезно, что у меня пропала всякая мысль о радости. — Запомни, Макото. На тебе Чёрная метка. Она всю жизнь будет твоим проклятием. Исейчас ты должен позврослеть. Должен сосредоточиться на учёбе. Должен запомнить этот стих наизусть, каким бы дурацким он тебе не казался. Боюсь, у тебя нет времени и возможности быть ребёнком.
— Я не понимаю…. — на душе стало тревожно. — А как же друзья? Рензо….
— Послушай! — она вдруг повысила голос, и крепко взяла меня за плечи. — Я не всегда буду рядом! Не всегда смогу защищать тебя! Если ты продолжишь жевать сопли — умрёшь! Понял меня?! — взгляд у нее был недобрый, пугающий. В ее глазах отражался багровый закат, от чего казалось, будто злоба пылала в ней настоящим огнём. — Сейчас я могу показаться тебе жестокой, но я больше не имею права проявлять мягкость. Потом ты скажешь мне спасибо, Макото, — и обняла. Крепко прижала к себе. А я не понимал, чего она хочет. То орёт, то с объятиями лезет.
Какого чёрта?!
Я не выдержал, вырвался, и взглянул на неё с ненавистью. Ещё никогда мне не было так обидно и гадко.
— Я ненавижу тебя! — крикнул я, превозмогая страх. — Ненавижу! Из-за тебя у меня никогда не было друзей, а теперь ты и этих забрать хочешь!
— Не будь ко мне так жесток, Макото, — она потупила взгляд, уселась и безвольно опустила руки на песок. — Ты не представляешь, на какие жертвы я пошла ради тебя.
Мне дыхание перехватило. Сколько можно было издеваться надо мной? То пыталась сделать из моей жизни ад, то теперь скулит о каких-то там жертвах.
— Проснись, Макото, — она взглянула на меня, с её ресницы сорвалась слезинка. — Проснись!
Глава 11. "Бизнес-план"
— Проснись ты! Помер, что ли?
Я распахнул глаза, и увидел довольную физиономию Горо. Увидел анфас, даже запах изо рта почувствовал, отпихнул его от себя.
— Ты бы ещё меня чмокнул, — я сел на край дивана.
— Так и хотелось, спящая красавица, — съязвил Горо. — Иди переодеваться. Скоро тут гостей будет валом, а ты разлёгся студнем.
— Сколько я спал?
— Часов пятнадцать, — прикинул Горо. Он был одет в хороший деловой костюм, с красным галстуком. — Шмотье наверху, в твоей комнате. Вторая дверь слева. И смотри, осторожней там. Стучись, прежде чем войти.
— С чего? — не понял я.
— На всякий, — он подмигнул мне.
Ладно, я решил не забивать себе голову. Поднялся по лестнице на второй этаж, и отодвинул дверь в сторону, увидев, что Сэцуко расчесывалась. У зеркала. Полуголая. Грудь её из-за белого кружевного лифчика казалась объемней, и была покрыта капельками воды, которую Сэцуко будто специально после душа не вытерла. С ягодицами таже история.
И зачем настолько тонкие стринги носить? Засмотрелся на, так сказать, задницу. Сочную и аппетитную. Впервые в жизни мне пришлось отвести от женщины взгляд, чтобы в штанах не выпирала мужская физиология.
— Мог бы постучать, — она положила расческу, и стала подводить ресницы тушью. — Поздравляю, кстати. Мы теперь живём вместе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Серьезно? — не впопад спросил я. Слишком уж роскошное у неё было тело: спортивное, подтянутое, рельефное. Такая красота сбивала с толку. — Эм, ну….
— Тебя хотели с Горо поселить, или хотя бы с Сигурни, но я настояла на своей кандидатуре, — она улыбнулась мне.
— Зачем? — я изогнул бровь.
— Захотелось. Да и не умеют малолетки свою точку зрения толком отстаивать. Спеси маловато. А вот во мне её хоть отбавляй.
