Губернатор Антигуа и его маленький военный гарнизон в форту Крысьего Острова были официально уведомлены о прибытии пиратов, когда в форт был доставлен оскорбительный и беспрецедентный по своей наглости «подарок», достойный разве что какого-нибудь захудалого деревенского старосты. Он состоял из нескольких бутылок мадеры и шкатулки с явно краденными безделушками, причем у большинства из них камни покрупнее были выдраны «с мясом». Официальный долг губернатора обязывал его повернуть орудия форта против пиратского корабля, тем более, что тот находился буквально под боком. Однако, с другой стороны, нетрудно было себе представить последствия подобного доблестного поступка: губернатор отлично отдавал себе отчет в том, что сорок пушек пирата раздавят Крысий Остров с такой же легкостью, как каблук таракана. К тому же, сто шестьдесят буканьеров Черной Бороды вдвое превышали численность гарнизона на Антигуа. Поэтому, поразмыслив, губернатор примирился с неизбежностью, успокоив себя сомнительной надеждой, что Черная Борода снова уберется в море, как только шторм утихнет окончательно и его люди получат сполна всю порцию грубых береговых удовольствий, о которых они столько мечтали во время своих долгих морских скитаний.
Самого Черную Бороду видели, когда он высадился на берег вскоре после полудня. Однако в городе он не появлялся. Облюбовав себе обширную усадьбу плантатора в укромном уголке среди прибрежных холмов, пиратский капитан вместе со своими приближенными отправился прямо туда и недвусмысленно дал понять хозяину, что рассчитывает на гостеприимство. Слуги-негры, вспотев от ужаса, суетливо бросились накрывать столы на увитой плющом и диким виноградом веранде, готовя импровизированный пир.
Черепаховый суп, жаркое из свинины, груды разнообразной дичи, жареная летучая рыба, индейки в пироги, заливное и сыры доставлялись из кухни и погребов с расточительной щедростью и поспешностью, которая лучше всего свидетельствовала о стремлении владельца плантации любой ценой избежать риска не угодить своим страшным гостям. Сам хозяин сидел в дальнем конце веранды, наблюдая с вымученной улыбкой на загорелом лице, как Черная Борода тискает его дочь, и пытаясь притвориться, будто эта шаловливая возня доставляет ему глубочайшее личное удовлетворение.
Ветер немного поутих, но в воздухе заметно посвежело. Капитан Баджер справил необходимые формальности по прибытию в порт и отправился прогуляться до усадьбы плантатора на мысе Файф Айлендс, расположенной в миле от Сент-Джонса. Он надел свой лучший синий костюм и длинный белый жилет, оба, правда, слегка подпорченные морской водой.
Прогулка была приятной, но еще более приятными были мысли Баджера о том, что ждет его в конце пути. Хорошо наезженная колесами экипажей дорога благоухала ароматом растущих по обочинам олеандровых кустов и цветов бугенвиллии. Яркие птицы, по-тропически безголосые, трещали и щелкали среди широких листьев карликовых пальм.
Ветер, почти совершенно утихнув в городе, здесь, на склоне более открытого морю мыса, был все еще довольно свеж и доносил с собой водяную пыль с пенистых верхушек волн, с шумом разбивавшихся о берег. Баджер подошел к дому никем не потревоженный и, по всей видимости, никем не замеченный.
Как все моряки, совершавшие рейсы в Вест-Индию, Баджер слыхал множество описаний Черной Бороды. Будучи более проницательным, чем большинство его коллег, он понимал, что жуткое обличье бристольского пирата было создано намерено; его причудливое и эксцентрическое уродство служило всего лишь маской, рассчитанной на то, чтобы внушать ужас врагам наподобие грубой боевой раскраски воинов-дикарей.
Тем не менее, потрясение при виде этой легендарной личности было весьма ощутимым и неожиданным даже для Баджера. Он буквально остолбенел у подножья ступеней, которые вели на веранду, не в силах двинуться на своих кривых подкосившихся ногах, едва дыша пересохшим горлом и уставившись широко раскрытыми глазами на пиратского атамана.
Огромная борода, черная настолько, что отливала зеленью в мягком свете затененной веранды, росла из-под самых глаз капитана Эдварда Тича и доходила ему до пояса. Это, несомненно, была самая большая борода во всем Карибском море, и Тич заплетал ее на множество косичек, торчавших в разные стороны и перевязанных ленточками разных цветов. Густые и длинные бакенбарды, заплетенные в косы и тоже перевязанные лентами, были франтовато заправлены за уши. Дубленую морским ветром сизо-красную кожу на его лице — по крайней мере доступную для обозрения часть ее — сплошь покрывали багровые шрамы. Подобные же шрамы и синеватые следы от многочисленных ран красовались на загорелых мускулистых руках и открытой груди капитана, причем в таком изобилии, что кожа их по расцветке напоминала эдинбургский мрамор.
Баджер, выдерживая почтительное расстояние, остановился и нерешительно окликнул пиратского вожака:
— Э-хм… Капитан Тич, сэр!.. Я принес новости, которые могут вам пригодиться! — Баджер умел быть весьма любезным, если это ему ничего не стоило.
Тич медленно снял с колен пухленькую заплаканную девчонку и посмотрел на Баджера настороженным, но ничего более не выражавшим взглядом.
— Так что же ты стоишь? — сказал он после короткого изучения фигуры своего нежданного посетителя. — Поднимайся-ка сюда, приятель, и выпей кружку рома, если ты честный плут!
Баджер приблизился, всем своим видом пытаясь выразить дружелюбное безразличие. Черная Борода подтолкнул к нему через стол расплескавшуюся кружку и жестом руки указал место на скамье рядом с собой, что одновременно служило высочайшим разрешением сидеть в его присутствии.
— Помоги-ка жирной дочке нашего хозяина пристегнуть подвязки, Израэль! — сказал он, обратившись к человеку с лисьим лицом, который сидел рядом с ним, ухмыляясь, словно голодный пес. Голос пиратского атамана отнюдь не походил на громоподобный рык, как это можно было ожидать, хоть и звучал достаточно громко и повелительно.
— Я капитан Баджер, сэр, с «Ямайской Девы». Мой помощник, Бен Мэрки, плавал когда-то с вами под командой Хорнигольда, сэр!
Черная Борода кивнул:
— Помню Мэрки, как же! Здоровенный увалень, и один из тех, кого я хотел бы иметь в своей команде! — сказал он дружелюбно, хотя и немного снисходительно. — Так какое же дело у тебя ко мне, приятель?
Баджер решился:
— Что бы вы сказали, капитан, о перспективе иметь у себя на борту собственного судового врача, сэр? Здоровый молодой врач и отличный хирург, сэр — могу присягнуть Святой Девой! — которого вы в любую минуту можете взять к себе на борт. Разве эти сведения не стоят какой-нибудь жалкой сотни золотых, сэр?
