Рис. 42. Погребальный саркофаг со статуей гаруспика. Археологический музей Вольтерры.
Этрусские жрецы выбирались из числа знати, из надгробных надписей мы знаем о продвижении этих людей по служебной лестнице. На саркофаге из Вольтерры помещено изваяние гаруспика (рис. 42). Он облачен в мантию с каймой, застегнутую фибулой, и высокую коническую шапку, иногда жрецы держат в руке изогнутый посох, Шиш римского авгура. Некогда гаруспики обладали грозной репутацией, но ко II веку до н. э. в Риме они приобрели дурную славу. Катон заметил, что не может понять, почему один «прорицатель не смеется, когда видит другого прорицателя». И все же римский сенат принял меры к сохранению Этрусского учения, а в I веке до н. э. члены знатных этрусских семей, таких как Тарквитии, переводили этрусские тексты на латынь и передавали свои знания от отца к сыну. Знатные римляне имели этрусских гаруспиков в своем личном окружении, один из них, Спуринна, предупреждал Юлия Цезаря о Мартовских идах. К I веку н. э. была основана коллегия, в состав которой входили шестьдесят гаруспиков. Еще в правление Константина, в начале IV века н. э., в храме Вольтумна продолжались собрания жрецов. А в 410 году н. э., когда умолкли оракулы Греции и империя вот уже сто лет как приняла христианство, этрусские гаруспики предложили призвать божественную молнию, чтобы отбросить Аларика от стен Рима.
Мы почти ничего не знаем о ритуалах, проводимых в храмах, но редкие изображения жертвенных животных, которых ведут к алтарю, где пылает огонь, очень похожи на греческие и римские изображения. Подобные жертвы призваны были умилостивить богов, с их помощью испрашивали божественную волю. Этруски уделяли жертвоприношениям большое внимание, похоже, что существовал даже особый календарь для подобных ритуалов, а алтари и храмы освящались по определенным правилам.
В гробницах нередко встречаются изображения сцен свадебных или похоронных обрядов. На барельефе в Кьюзи изображена пара, сидящая лицом друг к другу, над их головами простерт покров, символ супружеской связи, а рядом стоят жрец и флейтист. В сценах погребения мы видим тело, лежащее на высоком ложе, оно окружено плакальщиками, прощающимися с усопшим.
Часто встречаются изображения погребальных игр, в основном это легкоатлетические состязания. В гробнице Авгуров в Тарквинии, датируемой концом VI века до н. э., рядом с изображением обычного кулачного поединка, мы видим человека с завязанными глазами и с палкой в руке, на него нападает злобный пес, которого держит на поводке человек в маске, его имя – Phersu – написано рядом. Это слово на латыни звучит как persona и означает маску, актера или роль, которую он исполняет, из латыни это слово вошло в несколько европейских языков. Упомянутую сцену интерпретируют по-разному. Некоторые видят в ней изображение мифа о Геркулесе, другие считают, что она может отражать воспоминания о древних ритуалах, включавших человеческие жертвоприношения. Возможно, это были своего рода гладиаторские бои, которые этруски проводили в Кампании, откуда они пришли в Рим. Впервые гладиаторские бои состоялись в Риме в 264 году до н. э. на погребальных играх в память отца консула.
Трудно описать или объяснить рационалистически этрусские верования, касавшиеся загробной жизни. Даже в виллановианские времена, когда усопших кремировали, их прах иногда помещали в урны в виде хижин, тем самым выражая веру в комфортное продолжение земной жизни после смерти. Этруски, видимо, считали, что даже кремированных усопших должна была окружать привычная обстановка, поэтому нередко в гробницах они устанавливали на кресло перед столом канопические урны с крышками в виде человеческих голов, хотя сама форма погребального обряда должна была олицетворять освобождение от земных уз. Гробницы, интерьер которых воспроизводит обстановку дома, вызывают схожую мысль: этруски, возможно, верили, что дух мертвого в некотором смысле обитает в гробнице, и в то же время они не сомневались в том, что душа отбывает в загробный мир. Начиная с IV века до н. э. в настенных росписях гробниц ощущается чувство страха перед смертью, в изображениях появляется Харун. Это несколько видоизмененное имя перевозчика, который, как верили греки, переправлял души умерших через реку Стикс. Были греческие прототипы и у демонов из загробного мира; таких демонов изобразил в Дельфах Полигнот.
В Этрурии Харун присутствуют во всех сценах, связанных с отбытием усопшего в загробный мир. Это гротескная фигура с отталкивающим лицом, часто написанная зеленой или синей краской, с крыльями и молотом в руках. Его часто изображали в сопровождении крылатых женских фигур – Ванф, сжимавших в руках факелы или змей. В гробнице Голини изображена сцена пиршества в загробном мире, на котором присутствует Гадес (или Плутон, на латыни – Орк) и Персефона (латинская Прозерпина). В одной из камер гробницы Орка в Тарквинии снова появляются эти владыки подземного мира, а вместе с ними фигуры из гомеровского эпоса, включая Тиресия и Тесея, которому грозит ужасный демон Тухулка со змеями в руках. Скорее всего, эти изображения можно считать проявлением воображения этрусских художников, а не отражением этрусской концепции загробной жизни. Следует отметить, что многие из отбывающих в последнее путешествие душ и сопровождающие их Ванфы держат в руках свитки, в этих изображениях может отражаться как идея Судного дня, так и вера в спасительное могущество ритуала.
Власть
Мы уже видели, насколько тесно религия в Этрурии переплелась со светской жизнью, поэтому знамения, приписываемые богам, можно было расценивать как руководство к действию в политической сфере.
Ежегодно представители двенадцати городов Этрурии собирались в храме Вольтумна, который, как мы знаем, был расположен на территории древних Вольсиний (Орвието). Здесь представители полисов обсуждали военные и политические вопросы. В этом этрусские города, вероятно, следовали примеру союза двенадцати греческих городов в Малой Азии. На протяжении столетий ситуация менялась, тот или иной этрусский город достигал расцвета или, напротив, приходил в упадок, вследствие чего политическое лидерство переходило от города к городу. Связь между этрусскими государствами должна была быть прежде всего религиозной; можно предположить, что, подобно грекам, собиравшимся в Дельфах или Олимпии для проведения панэллинских празднеств, этруски также собирались в Вольсиниях, чтобы принять участие в играх и большой ярмарке, а представители городов-государств обменивались здесь мнениями и вырабатывали планы общих действий. На этих собраниях избирались официальные лица. Некогда здесь, возможно, выбирали и царя, а позднее жрецов.
Вряд ли между этрусскими полисами существовало такое острое соперничество, какое бытовало между греческими городами-государствами, но они все же с трудом объединялись для совместных действий. В большинстве войн этрусские полисы сражались в одиночку или же заключали временные союзы с другими государствами, независимо друг от друга вступали в соглашения с Римом, заключая с ним перемирия. В целом можно говорить о том, что этрусские полисы образовывали свободную конфедерацию автономных городов-государств, связанных религиозными узами, общим языком и в некоторых случаях обоюдными интересами.
В то время, когда политическая организация италийских народов была все еще в основе своей племенной, в Этрурии процветала система городов-государств, напоминающих образования Греции или Великой Греции. Хотя в античных источниках и упоминается двенадцать городов Этрурии, точный список этих городов неизвестен, впрочем, вряд ли он оставался неизменным на протяжении столетий. По современной оценке, в этот список могли входить Цере (Черветери), Тарквинии (Тарквиния), Вульчи, Рузеллы (Руселлы), Ветулония, Вольсинии (Орвието), Клузий (Кьюзи), Перузия (Перуджа), Кортона, Арретий (Ареццо) и Волатерры (Вольтерра), а когда пали Вейи, их место заняла Популония.
Античные источники и эпиграфические свидетельства дают нам не более чем общие наброски картины политического развития этрусских государств. В ранние периоды существовали монархии, этот институт, вероятно, возник сразу же, как только оформились государства. Царя называли лукумоном (на этрусском – lauchme или lauchume). По аналогии с другими государствами цари, возможно, сосредотачивали в своих руках религиозную, военную и судебную власть.
Римляне переняли некоторые наиболее яркие этрусские традиции, включая инсигнии – символы царской власти, которые впоследствии стали символами римских магистратов. По утверждению Ливия, принимая царский сан от двенадцати ликторов, Ромул следовал этрусским традициям, а курульное кресло и toga praetexta, также пришедшие из Этрурии, были среди регалий римских магистратов. После установления республики у ликторов появились фасции – пучки прутьев с воткнутыми в них топориками, которые они несли перед консулами. Дионисий Галикарнасский рассказывает, как Луций Тарквиний Старший одержал победу над этрусками и те преподнесли ему символы царской власти – «золотую корону, трон из слоновой кости, скипетр с орлом на набалдашнике, пурпурную тунику, украшенную золотом и расшитую пурпурную мантию». Античные авторы могут ошибаться в деталях, но в целом римский церемониал вряд ли сильно изменился со времен Тарквиниев. Археологические раскопки наглядно подтверждают, что этруски в самом деле использовали многие из приписываемых им регалий.
