Микеле ответил тоже на итальянском, и Рик запаниковал. Оглядел комнату, лихорадочно соображая, куда бы спрятаться. Опустился на пол и хотел залезть под кровать, но там все было сплошь заставлено какими-то коробками.
Моника сбросила туфли, швырнула сумочку на стул и стянула с постели одеяло.
- Сюда! - шепнула она и отодвинула в сторону подушки, изображавшие видимость ее присутствия. Пара подушек свалилась на пол.
Думать было некогда, и Рик нырнул в кровать, а Моника набросила на него одеяло. Потом снова сказала что-то на итальянском и скользнула в постель рядом с ним.
Рик хотел было возмутиться, но услышал, как в двери поворачивается ручка, и прикусил язык. Моника легла на бок, к нему спиной, и он, чуть не поперхнувшись, лег в такую же позу, надеясь, что Микеле не обратит внимания на то, что его племянница в одночасье поправилась килограммов этак на восемьдесят.
Микеле вошел в комнату и, не включая света, сел на край кровати рядом с Моникой. Под его весом матрас прогнулся, и Рик зажмурился, истово молясь, чтобы кровать выдержала троих.
Моника очень артистично изобразила зевок и от волнения пробормотала на смеси английского с итальянским: мол, очень хочется спать. Видно, Микеле здорово набрался, раз кушает все как миленький.
Босс отвечал ей на итальянском, и Рик с перепугу не понимал ни слова. Слава богу, Микеле был краток. Единственно, что Рик уловил: «спасибо» и «спокойной ночи». После чего пружины матраса распрямились, и вскоре за Микеле закрылась дверь.
Рик с облегчением перевел дыхание, но так и не шелохнулся. Он ждал, пока Моника даст ему команду. Однако Моника молчала, и он осторожно поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но тут же опустил. Нет, руками лучше ничего не трогать. Это чревато.
Но соблазнительно. Чертовски соблазнительно.
Рик стоически противостоял искушению. Он шевельнулся, и Моника тут же прижалась к нему еще теснее.
Нет! Только не это!
- Моника… - еле слышно шепнул он. Она не отозвалась, и он шепнул уже громче: - Моника!
- Подождите. - Она соскочила с кровати.
Рик прислушался. В квартире было тихо. Надо вылезти из кровати. А может, подождать еще?
Моника вернулась и улеглась к нему лицом. Что еще она придумала? - насторожился Рик и спросил:
- Вы заперли дверь?
- Да.
Рик повернулся на спину и хотел слезть с кровати, но она схватила его за запястье.
- Подождите. Еще рано.
- А разве он еще не лег?
- Нет, дядя у себя в кабинете.
Разговор шепотом в темноте настраивал на интимный лад. Рик чувствовал, что его решимость стремительно тает. Он вздохнул и, ощутив запах ее кожи, зажмурился.
- А что он там делает?
- Я не спрашивала.
Рик старался не думать о том, что ее грудь совсем близко. Вспомнил, как неделю назад ласкал ее на диване в гостиной, и скрипнул зубами.
- О чем вы с ним говорили?
Моника вздохнула, и Рик почувствовал у себя на щеке ее теплое дыхание.
- Бедный! Сегодня он такой печальный… Тоскует по жене.
Рик очнулся.
- И он пришел к вам, чтобы это сказать?
- Он подарил мне медальон покойной жены. Ведь у него нет дочери, вот он и решил отдать его мне. Это фамильное украшение. Старинное и очень ценное. - Она снова вздохнула. - Дядя немного пьян. Завтра я верну ему медальон.
- Почему? Ведь он сам его вам отдал…
- Рано или поздно у Артура будет дочь. И медальон должен принадлежать именно ей.
Рик промолчал. Он не мог представить Артура женатым. Не то что отцом. Хотя Моника, наверное, права. Кто знает? Может, со временем у Артура будет куча детишек, как и подобает настоящему Террачини.
Моника подвинулась и примяла подушку, которую Рик пристроил между ними в качестве оборонительного щита.
- Когда дядя в таком настроении, он долго не ложится спать.
- И чем же он занимается?
- Смотрит старые теткины фотографии. И пьет. - Она вздохнула. - Дядя слишком много пьет. Обязательно поговорю с ним перед отъездом. Нельзя так относиться к своему здоровью.
- Да? - Рик улыбнулся. Иногда Моника рассуждает как взрослая, заботливая женщина, а иногда ведет себя как настоящий ребенок - любопытный, непослушный, задающий слишком много вопросов.
- А вы считаете, мне не нужно с ним говорить?
- Нет. Просто немного удивился.
- Почему?
- Не знаю. Ведь я… Моника, ведь я в вашей постели.
Она засмеялась. Тихо, но чертовски обольстительно.
- Да, Ричард, я все понимаю. Ведь я тоже в постели.
- В том-то и проблема.
- Не вижу никакой проблемы. - Моника протянула руку и погладила его по щеке. - Ведь дядя не знает, что вы здесь.
- Да, но… - Он убрал ее руку, которая подобралась к верхней пуговице его рубашки. - Все равно мы не должны быть в одной постели.
- Но ведь мы не делаем ничего предосудительного.
- Дело в том, что… - Рик перевел дыхание.
Моника придвинулась к нему так близко, что ее волосы защекотали ему подбородок, а потом закинула руку ему на плечо, едва не касаясь грудью его груди. Хотя она говорила спокойно, Рик чувствовал, как бешено колотится у нее сердце.
- Моника, если вы будете продолжать в том же духе, это плохо кончится. - Рик отстранился. - Где подушка?
И тут она его поцеловала.
Правда, промахнулась и попала не в губы, а в подбородок. Потом снова прижалась к нему, и в ее неловкой попытке было столько трогательной юной нежности, что Рику захотелось, наплевав на все запреты, обнять ее и прижать к себе.
Хотя в комнате царил полумрак, он видел, как задышали зрачки ее глаз, а на лице на миг отразились неуверенность и смятение, напомнив Рику о том, что Моника неопытна и невинна и сама не знает, о чем просит. Лежа в уютном полумраке рядом с ее восхитительным телом, Рик впервые по-настоящему понял, что такое искушение.
- Моника, вы сами знаете, это невозможно. Так нельзя.
- Но ведь мы только целуемся. - И ее влажные губы нашли его рот.
Рик пытался противиться, но, когда ее язык коснулся уголка его рта, он откинул голову чуть в сторону, чтобы было удобнее, и поцеловал ее с такой страстью, что она застонала.
- Ричард, подожди! - прерывисто дыша, проговорила она.
Он отстранился. Ну что он за кретин! Не сдержался и напугал бедную девочку…
Моника откинула одеяло и отодвинулась. Рик не сразу понял, что она встает с кровати.
Его охватила паника. Неужели он на самом деле так напугал ее?
- Куда ты?
- Ш-ш-ш! - И она чмокнула его в щеку. - Никуда. - Стоя в двух шагах от кровати, она наклонилась, взялась за подол платья и начала его поднимать. Лиф платья был довольно узкий, и слезало оно мучительно долго.
За спиной у Моники на комоде горел ночник, и в его свете ее молодое тело было таким ослепительно красивым, что Рик чуть с ума не сошел. Когда она наконец стянула платье, у него пересохло в горле и стало больно дышать. Она расстегнула застежку на спине, спустила бретельки и сняла бюстгальтер. Потом повернулась и бросила его на спинку стула. Увидев ее грудь в профиль, Рик обомлел от восторга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
