— А вы сами в бога верите? — спросили меня, в свою очередь, студенты.
Я, как на духу, ответил, что, хотя тайком от отца-коммуниста был крещен, но в библейского бога никогда не верил, не верю и не поверю в будущем, даже если чудесным образом доживу до двадцать второго века. Саму же Библию (и Коран тоже) рассматриваю как фольклор.
Но, допустим, в моем сознании произошел переворот. Так в какого бога мне верить — в святую Троицу, Аллаха, Иегову, Будду? Кому и по каким причинам отдать предпочтение? А если я выберу христианство, то какую его ветвь — православие, католицизм, протестантство (насколько мне известно, они не больно-то ладят между собой: в Великобритании католики «воюют» с протестантами, патриарх «Всея Руси» Алексий ну никак не хочет замириться с Папой). А ведь еще существуют сотни (а может, тысячи?) всевозможных сект. Может, в одну из них податься? В какую, ведь все конфессии, все секты уверяют, что лишь они уполномочены богом нести его слово в человеческие массы.
Нет, уж, воздержусь от веры в бога, как воздержался от вступления в КПСС.
Но почему? Да потому, что я какой-никакой, а ученый. Ученые же ничего не принимают на веру. Им нужны доказательства. А само слово «доказательство» клерикалы берут в штыки.
А теперь хочу ввести некую классификацию: * Вера в бога; * Религия; * Церковь.
Конституции всех цивилизованных стран, включая Россию, гарантируют свободу совести. Иными словами, дело совести каждого из нас — верить или не верить в бога. И я с великим уважением отношусь к верующему человеку, если его вера искренна. Верили в бога и многие великие люди, видимо на то у них были основания.
Религию человек чаще всего не выбирает. Она обычно связана с национальной принадлежностью. Хотя, как бывало в Чечне с нашими пленными солдатами, иногда православный становится мусульманином. Бывало и наоборот.
А вот церковь… Я имею в виду не одноименное здание, а организацию, которая возглавляет ту или иную религию. В новой России, где церковь формально отделена от государства, она пользуется все большим влиянием. Там и сям рядом с государственными деятелями мелькает фигура патриарха Алексия. Все чаще слышна его поучающая речь.
Да, мы виноваты перед церковью. Да, в годы «военного коммунизма» священников тысячами расстреливали, гноили в тюрьмах. Храмы взрывали, в церквях устраивали в лучших случаях клубы и кинотеатры, в худших — конюшни.
Но сколько преступлений совершила и совершает сама церковь (я имею в виду всемирное значение этого слова). В человеческой истории вечно будет зиять черная дыра — инквизиция. И никакими молитвами, никакими ссылками на волю божью не искупить ее преступлений. А ведь они совершались во имя того самого бога, которому молятся и в наших церквях.
А такие ли уж бессребреники, наши священнослужители? Иногда я, атеист, спрашиваю себя, почему Папа предстает перед паствой в простом белом одеянии, а наше православное «политбюро» щеголяет в золоте и серебре, меняя наряды чуть ли не чаще, чем эстрадные «звезды». Почему в бедной (из «цивилизованных», наверное, беднейшей) стране богатая (возможно, богатейшая в мире) церковь (конкретизирую: православная церковь).
И еще один вопрос. Да, духовность в нашей стране стремительно падает. А религиозность столь же стремительно растет. Как совместить два этих, казалось бы, взаимоисключающих процесса? И кто в ответе за происходящее? Ведь понятие «духовность» все чаще относят на счет церкви. Как не вспомнить старинное выражение: «врач, исцелися сам!» Позвольте на минуту предаться воспоминаниям — перескочить в военное время, в пору моего студенчества. Был среди нас юноша, который чем-то неуловимо отличался от остальных. Может быть, тем, что неизменно носил рубаху-толстовку (излюбленная одежда Льва Николаевича Толстого). Сокурсников сторонился, за единственным исключением. Им был я.
В свободное время мы изредка ходили в театры, а иногда и в рестораны. Расплачивался за все он — у меня денег было в обрез. Мне претило подобное «меценатство», и я несколько раз пробовал отказаться, но он меня отговаривал, мол, с деньгами у него нет проблем. Тяга к театру (да и к ресторану тоже) пересилила мою гордость.
На мои расспросы о происхождении денег мой приятель (имени его не помню) отмалчивался или отвечал уклончиво: работаю, мол. Где, кем? Да где придется.
Каюсь, я сознательно не усердствовал с расспросами: положение меня устраивало.
А теперь снова вспомню Сталина. Он умело и успешно играл на патриотических струнках народа: и новые боевые награды учредил — ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова, и поддержкой церкви заручился.
Какое отношение имеет это к моему странному приятелю? А вот какое. Помнится, мы были на четвертом курсе, когда состоялся Поместный собор православной русской церкви — нечто вроде съезда КПСС в церковном эквиваленте. Был снят фильм об этом событии. И мы, студенты, его посмотрели в первый же день показа. А на следующий день приятелю устроили кошачий концерт, и он навсегда исчез с моего горизонта.
Как оказалось, именно этот замкнутый, немногословный юноша был «служкой» патриарха, носил за ним церковные принадлежности и сам был в рясе (или ризе, не знаю, как правильно сказать). Из рясы торчал ворот его неизменной толстовки.
Так вот откуда у него водились денежки. И немалые, по нашим студенческим, да, наверное, и не только нашим понятиям!
И снова скачок во времени. Век все тот же, двадцатый. Середина семидесятых. Члены КПСС обходят церкви, шепча: «чур, меня… чур, меня…». Преподавательница научного атеизма «по долгу службы» поддерживает «творческие связи» с епископом Омским и Тюменским отцом Максимом. А я давно вынашиваю мысль подискутировать о боге с кем-либо из «генералов» церкви.
И вот в сопровождении упомянутой преподавательницы и… уполномоченного по делам религиозных культов мы с женой стоим перед глухим забором, окружающим резиденцию епископа. Нас долго рассматривают через глазок, затем калитка отворяется.
Епископ оказался приветливым, полным пятидесятилетним человеком с очень умными и хитрыми глазами. После взаимных приветствий я сразу «взял быка за рога». И получил молниеносный нокаут.
— Не по адресу обращаетесь, голубчик, — молвил епископ. — Я ведь кто? Обыкновенный хозяйственник. Мое дело следить, чтобы в епархии уголек был, чтобы храмы запустению не предавались. А о боге вам надо побеседовать с профессорами нашей духовной академии.
Ответ исчерпывающий. Можно и раскланиваться. Но нет, епископ делает приглашающий жест, и за распахнутой дверью возникает «словно айсберг в тумане» большой стол, уставленный «чем бог послал» — деликатесной снедью, перемежаемой бутылками коньяка «Гек Гель» (запомнил, потому что во время одного из своих путешествий ночевал на берегу одноименного озера).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
