тебя тут лишняя «с».
Кэмми нахмурилась, глядя на свой плакат, и попыталась аккуратно слить две «с» в одну.
– Мне нужно, чтобы ты пошла со мной.
Я подошла к своему столу и вытащила оттуда упаковку маркеров.
– Что ты собираешься делать на вечеринке?
Я подавила порыв ударить ее и попыталась прозвучать мило:
– Не знаю. Обычные вещи, которые люди делают на вечеринках. Например… тусить…
– Ты не пьешь, не танцуешь, не куришь. Прости, Оливия, но никто там не будет говорить с тобой о политике, если только ты не закатишь вечеринку в «Бета Ню», а это будет просто убого.
– Я умею танцевать, – сказала я в свою защиту, – и любой может пить – тут даже таланта не нужно.
– Да, но нужен талант, чтобы не вести себя глупо в процессе.
Она нарисовала сердечки в уголках плаката и смайлики в центре каждого сердечка.
Какая же она бестолковая… Я театрально вздохнула.
– Я сделаю за тебя проект, если пойдешь со мной.
Кэмми перекатилась на спину и помахала в воздухе руками, как будто плыла в бассейне.
– Слава тебе господи! Ты произнесла волшебные слова.
Я заворчала. Я бы в любом случае сделала проект за нее – будь я проклята, если позволю своей соседке сдать преподавателю бизнес-план, который выглядит как открытка на День святого Валентина.
В субботу я готовилась к вечеринке с тщательностью нейрохирурга. Все должно было пройти идеально. Я собиралась победить в этой битве любыми средствами, будь то помада от «Мэд Мерло» или белье от «Виктория Сикрет». В десять мы с Кэмми спустились по лестнице в общежитии братства «Закс», окруженные облаками сигаретного дыма. У меня кружилась голова, а платье – на размер меньше нужного – сдавливало грудь, как удав.
– Наконец-то ты сегодня выглядишь нормально, – сказала Кэмми, одобрительно мне улыбаясь.
– Нормально – это в сравнении с кем?
Я подтянула платье повыше, пытаясь хоть немного закрыть выставленную напоказ грудь, которая торчала, как два пухлых кекса, в одолженном Кэмми пуш-апе.
Усмехнувшись, она одернула мое платье обратно.
– Природа не зря тебя этим наградила. – Она ткнула мне в грудь. – Ты вечно прячешь ее в этих уродливых, вышедших из моды блузках. А этот макияж делает тебя сексуальной и почти экзотичной. Ты выглядишь отлично, подруга.
Я очень на это надеялась.
– Ты готова, О? – спросила Кэмми, сжимая мою руку.
Меня немного тошнило, но я сделала глубокий вдох и кивнула.
– Хорошо. Потому что это будет самая интересная ночь в твоей жизни.
Дверь открылась, и мы вошли в комнату, так плотно набитую телами и так сильно пахнущую пивом, что первым моим инстинктом было отступить. Кэмми подтолкнула меня через порог по направлению к столику, уставленному бутылками.
– Сначала надо выпить, – сказала она, передавая мне красный пластиковый стакан, – а потом делай то, для чего пришла.
Кэмми налила водки в мой стакан и добавила немного клюквенной настойки. Я ужасно нервничала. Я сделала слишком большой глоток и пролила половину изо рта на платье.
– Осторожно, Джулия Робертс. План в том, чтобы казаться непринужденной. – Кэмми неодобрительно закатила глаза.
Я сделала еще глоток, на этот раз осторожнее. Было хуже, чем я думала. Люди вокруг потели и все трогали, дыша друг другу в лица алкоголем… Микробы! Гормоны! Они вели себя как животные. Я вдруг ощутила приступ паники. Это было слишком сложно – притворяться кем-то другим. Должен быть иной способ.
– Не думаю, что я смогу… – сказала я, оглядываясь вокруг.
Дверь была в десяти шагах. Мне просто надо уклониться от парочки тел по пути, и я смогу ускользнуть в прохладу ночи, не успев опозориться.
Кэмми схватила меня за руку.
– Вот и он, – прошипела она мне на ухо.
Я обернулась. Он играл в бильярд. До нас доносился смех: я уловила слова «вибратор» и «слесарь».
– Ну ладно, мы можем остаться ненадолго, – сказала я слабо.
Настал ход Калеба. Он сосредоточенно наклонился над столом и забил два шара в лунки.
– Что теперь?
– Надо привлечь его внимание, не привлекая его внимание.
– Я не разбираюсь в этих девчачьих играх.
Кэмми помахала кому-то на другом конце комнаты.
– Слушай, просто не делай в лоб, – пояснила она. – Нет ничего менее привлекательного, чем девушка, которая открыто вешается на парня.
И это говорила та же Кэмми, которая втирала детское масло в декольте каждое утро, чтобы привлечь внимание к своим «лучшим частям», как она их называла.
– И каким боком мне это сделать?
– Это же ты хотела сюда прийти. Разберешься.
И на этом она меня покинула. Предательница. Я постояла у стола с напитками еще немного. Потом поняла, что, должно быть, выгляжу жалко, и отошла. Ладно, мне нужно сделать так, чтобы Калеб обратил на меня внимание и понял, что я здесь.
Я заметила диджея – и тут мне пришла в голову идея. Танцы! Мое секретное оружие! Парень в футболке с Korn печатал что-то на ноутбуке за столом. Он кивнул мне, когда я подошла, и его взгляд тут же остановился на моей груди.
– Можно заказать песню? – спросила я, перекрикивая музыку.
Он кивнул, все еще глядя на моих девочек, и вручил мне кусочек бумаги с карандашом. Я быстро написала название песни и группы и передала обратно ему.
– Мое лицо выше, – сказала я, протянув руку и подняв его подбородок, пока он не посмотрел мне в глаза.
Он улыбнулся и подмигнул мне. Дегенерат. Мне он даже нравился.
– Твоя будет следующей, – крикнул он. Показал мне два больших пальца, и я ушла в толпу.
Я с трепетом оглядела танцпол: там танцевал только пьяный парень, который шаркал ногами и покачивал бедрами без малейшего попадания в ритм. Это меня убьет – но такова цена одержимости. Я собиралась сделать это. Я сделала большой глоток, приканчивая остатки водки в своем коктейле, и вспомнила о поцелуе в бассейне. Мысль об этом временно придала мне смелости. Я хотела, чтобы Калеб снова поцеловал меня так – возможно, чтобы он целовал меня так каждый день моей жизни.
Я вступила на танцпол, когда из динамиков полилась моя песня. У меня ушло всего десять секунд на то, чтобы привлечь всеобщее внимание. Люди одновременно прекратили все свои занятия, чтобы посмотреть на меня. Я была хороша. Я была очень, очень хороша в этом: вращая бедрами, мысленно я благодарила маму за восемь лет занятий в танцевальной студии, доставшихся нам бесплатно.
«Я становлюсь одержима от одной мысли о тебе…»
Лицо Кэмми возникло где-то в углу – она тоже хотела посмотреть, что происходит. Ее рот сложился буквой «О», и она
