ответит маркиз. Он мог попросту позабыть, что я теперь никудышная танцовщица. А мог… не позабыть.
- Вы можете попробовать, ваше величество, - вежливо склонился он.
Вы скотина, маркиз, я вам это припомню.
- Маркиза? – король подал мне руку.
- Благодарю, ваше величество. Считаю своим долгом предупредить, что испорчу танец, ибо с некоторых пор я не слышу ритма в музыке, - я склонилась столь же вежливо, как и мой супруг перед тем. – Но если вы желаете, я, безусловно, выйду, и сделаю всё, что смогу.
- Вот и отлично, маркиза. Я помню вас до замужества, вы танцевали весьма изящно.
Ну конечно же, он помнит, нам доводилось танцевать пару раз в ту весну, когда закончилась моя счастливая и беззаботная юность. Пару раз с ним, пару раз с его младшим братом. Принцы Роганы отличались красотой и изяществом, и мне нравилось танцевать с ними обоими.
Король повлёк меня в голову зала, где должен был начаться наш танец. Конечно же, придворная толпа смотрела во все глаза – пригласил неотёсанную провинциалку, которая даже бриллиантов не носит, только какие-то замшелые древности. Что ж, неотёсанная провинциалка полностью подтвердила свою репутацию – потому что выполняла движения правильно, но совершенно не в такт и вразнобой с королём. И ничуть этого не стеснялась – потому что я отстеснялась и отплакала своё давным-давно, сначала в доме отца, потом в Анвиле.
Впрочем, король не сказал мне по этому поводу ни слова. И надо сказать, более никогда не приглашал меня на танец. Но по дороге до маркиза тихо проговорил:
- Будьте в парке, возле Лунного фонтана завтра в девять утра. Я совершаю там каждодневную прогулку, вы составите мне компанию.
Что мне оставалось? Только поклониться в ответ.
18. Шубка
Метель улеглась ещё через два дня. Я даже уже и позабыла, что на дворе октябрь, что он ещё не закончился, как по мне – уже глубокая зима. Привыкай, Женя, теперь всегда будет так.
Конечно же, когда продуло, ударил мороз. Выходить на улицу не хотелось, причём не только мне, а и всем прочим местным обитателям. И возрос спрос на Северина и его непростой способ перемещения – потому что без выхода на мороз. У обитателей крепости и так жизнь была неласковая, а при таких температурах они и вовсе загрустили.
И как я поняла, дежурства у меня в доме восприняли, как благо господне. Приходили, держались скромно и вежливо, от горячего чаю не отказывались, от еды тоже, добавку просили, но не сразу, и тоже вежливо. Снег с сапог обметали веником беспрекословно, дрова кололи, печи топили. Создавали общество.
Вот с таким обществом мы гоняли чаи после обеда, когда в дверь вежливо постучались.
- Храни бог этот дом и его обитателей. Доброго здоровьица, матушка Женевьева Ивановна, принимай гостей, - и в дом вошёл купец Васильчиков собственной персоной.
За ним полузнакомый парень, ходивший на его корабле, тащил немалый тюк. Втащил, положил на свободную лавку, придержал, чтобы не валился – тюк был какой-то неправильной формы.
- И тебе здравствовать, Демьян Васильич, - степенно кивнула я. – Рада видеть, рада, что вернулся здоров и благополучен. Всё ли в порядке?
Кивнула Меланье – та мигом унеслась в кухню, греть новый чайник. Так, кажется, к вечеру нужен пирог. Или завтра с утра затеяться и постряпать пирогов, а на вечер народ позвать?
- Милостью господней – да, - кивнул тот. – Успели, в самый последний момент успели. Теперь только ждать – пока лёд встанет да окрепнет. Как ты тут, матушка?
- Благодарю, всё хорошо. Уже. Была заварушка, но господин генерал всех спас.
- Ульянка что-то успела сказать – мол, ты своими ножками белыми сама на ту гору ходила, в каменную крепость, - купец смотрел пристально.
- Да, пришлось. Заодно вот в гостях побывала, - отмахнулась я, мол, пустяки, дело житейское. – Теперь у нас тут сторожевой пост, ни один враг не пробежит. А ты располагайся, Демьян Васильич, да рассказывай – где был, что видел.
- Расскажу, как же без того, - не стал спорить купец. – Но сначала ты вот взгляни. Исполнил я твою просьбу, уж как смог, так и исполнил, сама погляди и Марьюшку Яковлевну тоже кликни.
Марья прибежала, руками всплеснула.
- Ой, что это там, господин Васильчиков?
- А вот погляди, матушка Марья Яковлевна, - купец с удовольствием взялся за тюк, связанный верёвкой, развязал узел, развернул плотную ткань, в которую было упаковано содержимое, и мы увидели ещё несколько свёртков.
- Так, начнём с ног, ноги следует держать в тепле. Ноги не замёрзнут – и сами не замёрзнете. И, думаю, поинтереснее будет, чем валенки-то.
Демьян развернул ближайший свёрток и достал оттуда пару унтов – серо-коричневых, в верхней части орнамент был собран из мелких кусочков кожи и замши разных оттенков и разной фактуры. Выглядело красиво.
- Это, Марьюшка Яковлевна, для вас, - и протягивает с поклоном.
Марья моя только что рот не разинула.
- Что? Мне? Да куда мне такую красоту?
- На ноги. Бери да надевай, - улыбнулась я. – Сама уже, наверное, поняла, что здесь без тёплой одежды, как при дворе без платьев и бриллиантов.
Я опасалась, придутся ли впору, но – пришлись. Марья смотрела то на свои ноги, то на меня, то на Демьяна, разевала рот и тут же закрывала его обратно.
- Вот и славно, - улыбнулся Демьян. – Шапочку тебе, Марья Яковлевна, тоже привёз, прими.
Шапка была серая, островерхая, с небольшой кисточкой на макушке. Марьюшке она оказалась к лицу просто необыкновенно.
- Спасибо, - она смотрела на себя в зеркало, которое я сунула ей в руки. – Как же так, откуда ж такая красота с богатством?
- Как же, Женевьева Ивановна позаботилась, - купец продолжал распаковку посылки. – Но ты ведь понимаешь, матушка, что это ещё не всё?
На свет из свёртка появился аккуратный светлый тулупчик – длиной до колена, приталенный, мехом внутрь, петли навесные, пуговицы костяные. Красивый. И тёплый, я думаю, если мне достанется такой же – буду рада без памяти.
- Ничего себе, - прошептала Марья.
- Надевай, бери, да надевай, - Демьян встряхнул тулупчик за воротник и поднёс к Марье.
Та немного помедлила, но просунула руки в рукава.
- Марья Яковлевна, - ахнула вошедшая Меланья, - красота-то какая!
Я глянула на неё и
