ночей, – он оглядел мой наряд недвусмысленным взглядом. – Ты же понимаешь, что это значит?
– Что ты хочешь побыть непростым гидом, а с привилегиями? – у меня скоро щеки заболят от улыбки. Но это так кайфово!
– Называй это как угодно, веснушка, я с самого начала не скрывал чего хочу, – он погладил мою нижнюю губу большим пальцем, а потом легонько ее прикусил, а отпустив сказал: – Тебя.
– Но… – я лихорадочно искала слова в хаосе мыслей. – Через пять дней я все равно уеду.
Он понимающе кивнул.
– И мы больше никогда не увидимся.
На его лице тень мелькнула, кивок стал тяжелее.
– Если ты этого хочешь, – тихо сказал он, ласково гладя мою щеку.
– Это не то, чего я хочу, – от меня же не зависит моя судьба в конверте? – Так должно быть. Вот и все.
– Хорошо, веснушка. Все будет так, как ты хочешь.
На его лице отразилась уязвимость: он не хотел показывать боль, но она была очевидна.
– Кажется, я уже слышала эти слова, – я перевела все в шутку, чтобы не расплакаться: от обиды, злости на обстоятельства, и на время, которого было издевательски мало.
Алекс ответил натянутой улыбкой и снова коснулся моих губ.
– Пойдем, веснушка, надо в аптеку, твоя татуировка плохо заживает.
Он повел меня через дверь, которую я не заметила. Выход из клуба происходил отдельно из каждой комнаты, чтобы клубные участники случайно не пересекались. Моя одежда и все мои вещи уже ждали в новой гардеробной в целости и сохранности. Одежда Алекса была рядом в соседнем шкафчике.
– Кто все это придумал? – я надела легкое платье поверх своего наряда, только чулки сняла. Для лета перебор.
Алекс наблюдал с озорством, но не комментировал, то, что я не стала при нем полностью раздеваться. Знаю, это было глупо.
– Кто придумал? – переспросил он, будто толком не услышал в первый раз. – Я.
– Сколько здесь всего комнат?
– Три этажа. Около трех десятков залов.
– Серьезно?! – я замерла, в шоке застыв, так и не перекинув сумку через плечо.
– Последний этаж целиком, в основном для… вечеринок.
– Оргий, – догадалась я, заливаясь краской.
– Что-то вроде того.
– Только мужчины и женщины, я надеюсь? – с ужасом подумала, как реагировать, если нет. Мне придется принимать его таким какой он есть чуточку дольше. – Никаких детей и животных?
– Господи, конечно, нет! Все в рамках закона.
Алекс закончил собираться, обулся и ждал, пока я завяжу кеды. Я подняла взгляд, встретила его ироничную усмешку.
– Ракурс отпадный, веснушка.
– Извращенец! – улыбнулась я, пряча смущение.
– Всегда к твоим услугам.
Я встала, а он, взяв мою руку притянул меня к себе и прижался к губам с потрясающим поцелуем. Кто бы мог подумать, что этот вечер завершится так – соглашением на интрижку. Пусть всего на пять дней.
– Почему ты выбрал меня? – спросила я, когда мы вышли на улицу, покидая высотное здание. – Я имею в виду, ответил на запрос про кунилингус?
– Это самое невинное, что я когда-либо совершал в этих стенах, – признался он, сжав мою руку. – Ты так дрожала от страха. Я даже подумал, что ты девственница.
– Нет, я просто сильно волновалась. Не каждый день мне отлизывает незнакомый чувак, пока я нахожусь наполовину за ширмой, как в операционной.
Алекс рассмеялся.
– Прости, это была моя идея. Я не подумал, что это будет ассоциироваться с чем-то подобным.
– И кто создал и оборудовал все эти комнаты?
– У нас есть готовые решения для постоянных клиентов, но если кто-то хочет чего-то особенного, мы вместе с командой придумываем, как это сделать комфортно для всех участников клуба.
– И что? Все эти извращения пользуются спросом до такой степени, что вам понадобились три этажа?
– Ты удивишься, но большинство запросов довольно стандартные: кто-то хочет попробовать себя с партнером своего пола, пары ищут разнообразия, а у некоторых просто нет времени на знакомства, но есть нужда.
– Да, если у тебя нет личной жизни, но есть деньги – добро пожаловать, – съязвила я. – Кстати, спасибо за костюм и за оплату.
– Я получил удовольствие, поверь.
Мы обменялись улыбками.
– Считаешь себя Робин-секс-Гудом? Помогаешь тем, кто обделен сексом?
– Нет, я таким себя не считаю. В мире хватает странных людей. К нам они тоже приходят.
– Вы отказывали кому-нибудь? Не принимали в клуб?
– Были случаи…
– Это все незаконно и может классифицироваться как бордель.
– Только не тогда, когда клиенты чиновники, полицейские и верхушка общества
– У вас же строгая конфиденциальность! – возмутилась я.
– Да, но не для меня и команды. Представь, если бы случайно на одну сессию пришли отец и дочь. Мы должны это отслеживать.
– Все невозможно контролировать, они могут быть под разными фамилиями или вообще, прикинь, даже не знать друг о друге.
– Тогда это не наша забота, не так ли?
– Это довольно мерзко…
– Мораль – понятие размытое, и у каждого она своя, веснушка.
Я шла молча, переваривая услышанное, все еще пораженная тем, как многие могут просто прийти сюда удовлетворить свои нужды. Да, в масках и за ширмами, но потом, в реальной жизни? Начальники и подчиненные, супруги и их любовники. Они могут сидеть напротив друг друга и не догадываться, что провели ночь вместе. Я поежилась от этих мыслей.
Мы остановились у киоска с мороженым, работающего в столь поздний час. Алекс предложил мне большой рожок с тремя шариками и присыпками, а себе взял один.
– Тебя снова на еду пробило? – спросил он, наблюдая, как я облизываю конфитюр.
– Да, я всегда хочу есть после хорошего оргазма, – призналась я и добавила: – Что случается нечасто.
– Похоже, мне стоит заполнить холодильник до отказа…
Я толкнула его в бок, смеясь.
– Уверенность в себе – это хорошо.
– А разве она не обоснована?
Я взглянула на него в тот момент, когда он слизал каплю мороженого. Непринужденный жест, а я была очарована. Захотелось стать мороженым, чтобы снова попасть под его язык.
– Ты опять на меня пялишься, веснушка? – он неожиданно наклонился ко мне и лизнул мои губы, оставив след от кислого сорбета.
– Любишь смородину? Тебя бы на нашу дачу в Подмосковье. Просидишь под кустами, собирая ведро-другое, как бабка отшепчет есть эту ягоду.
– Я не против, – пожал он плечами. – Если позовешь.
Так, мы коснулись запрещенной темы. SOS!
– У тебя такой выносливый язык! – выпалила я первое, что пришло на ум. Не совсем обладающий тормозами. – Ты как-то тренировал его, что-ли? Как можно так долго им работать?
Алекс опять засмеялся.
Моя мама вечно ругала меня
