— Дозволяю…
Алекса Бладштайнер на мгновение остановилась и, обернувшись через плечо, благодарно кивнула. Голос старика в её сознании дрогнул и стал стал тише:
— Не в моих силах помочь ещё хоть как-то, разве что советом. Теперь это только его Дорога Совести и она не тронет никого больше. Но мой внук не справится один. И не должен был. Его чувство вины обострено до предела, а душа обнажена и уязвима как никогда. Беззащитный, слабый, неспособный отличить внушение от реальности. Он уже сдался…
— Клинок сломался. — задумчиво откликнулась Алекса, перебив старика и ступая на белые камни. — И должен быть перекован. Я же говорила, что исторические хроники можно будет читать детям вместо сказок!
— Почему ты уверена что справишься?
Девушка вновь приостановилась и прошептала:
— Я не могу не справиться. Я же дочь кузнеца…
* * *
В некоторых случаях страдания души переходят в физическую боль. Остаётся только кричать. Громко, на пределе собственных возможностей, не в силах противостоять рвущемуся изнутри воплю. Кричать, выплёскивая всё до капли, в надежде, что пустота принесёт блаженное облегчение…
Ноги предательски подкосились. В очередной раз. Рухнув на колени, я неловко завалился на бок и тонко заскулил, уподобившись брошенному в канаве щенку и размазывая по лицу маску из крови и слёз. Кем я был в те мгновения? Уж точно не гордым самураем, привыкшим сражаться до конца с неизменной улыбкой на устах.
Клинок сломался. Вновь.
Однажды я всё же смог собрать себя по кускам, чуть ли не точечной сваркой. На вторую попытку сил не осталось. Клинок сломался.
Тени ушедших за грань людей продолжали кружить вокруг, сливаясь в полупрозрачный серый вихрь. И на этот раз у них были лица тех, кого я убил. Они обвиняли. Укоряли. Стонали от причинённых страданий, ведь далеко не каждому я дарил лёгкую и быструю смерть. Мне хотелось спрятаться от их голосов, а получилось только заткнуть уши руками и свернуться клубочком.
Это не помогало.
— Хва-а-а-а-атит! — мой отчаянный крик только раззадорил мёртвых. — Хва-а-а-а-атит, пожалуйста!!!
И моя просьба была услышана. Внезапно в заунывные пение призраков вплёлся совершенно иной голос. Мелодичный, звенящий от напряжения и переполненный неподдельной яростью. Женский. Такой знакомый и такой родной. И очень требовательный.
— Ты не можешь со мной так поступить! Вставай! Вставай, Лео, ты нужен мне! Не смей умирать!
Алекса шла ко мне, продираясь сквозь вязкую завесу из кричащих призраков. Её глаза полыхали злостью и обидой, жемчужные волосы пышным облаком взметались и вновь опадали на плечи, а ноги заметно подрагивали, указывая на то, что ей приходится преодолевать нешуточное сопротивление. Но она шла.
И спустя несколько секунд уже оказалась рядом — опустившись на одно колено и требовательно вцепившись в воротник моей рубашки:
— Не смей умирать, Лео…
— Поздно, Алекса, — прохрипел я, пытаясь приподняться и опираясь на руку, — слишком поздно. Оставь меня и беги…
Чувство вины перед ней ворохнулось и тоже запустило в душу безжалостные калечащие когти. Вот только моя невеста не собиралась давать мне время на переживания и наматывание соплей на кулак.
— Лжец! — тяжеловесная оплеуха обожгла правую щёку, — Ты говорил что любишь меня! Это твоя любовь?!
Пощёчина подействовала… Отрезвляюще?! Ошалело помотав головой, я вдруг понял — если моя вина и есть в чём-то, то только не в этом! А невеста всё не успокаивалась и продолжала:
— Трус! — левая щека также украсилась отпечатком девичьей ладони, в ухе зазвенело, а в голове окончательно прояснилось, — Ты просто побоялся на мне жениться! Трус!
Девушка вновь замахнулась и раскрыла рот, готовясь разразиться новой порцией обвинений. Оскалившись на неё словно зверь, угодивший в капкан, я перехватил её руку за запястье и…
Осознал, что со мной происходило всё это время. Видимо, выражение лица было соответствующим, потому что Алекса сразу сориентировалась и, поднырнув под моё плечо, попыталась поднять меня на ноги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вставай, неженка, вставай, черти тебя задери!!! — натужно пропыхтела она, больно саданув локтем в бок. — Потом я тебя пожалею, только давай выберемся отсюда, пожалуйста!!!
Меня хватило лишь на согласное мычание и судорожное перебирание ногами. Но мы всё таки встали.
Тени ушедших протестующе и бессильно взвыли, размазываясь в пространстве сплошной пеленой вращающейся воронки поглотившего нас вихря. Превозмогая вновь навалившийся груз вины и слабость, опираясь на дрожащую от напряжения девушку и буквально зарывшись лицом в её ароматные волосы, я с трудом сделал сначала один шаг, другой, третий…
И вихрь поглотил нас.
* * *
Сквозь беспамятство неуверенно доносились обрывки чего-то горячего спора. Эмоциональные, хлёсткие, язвительные. Так способны спорить только те, кто вместе прожил сначала целую жизнь, а потом и ещё пару-тройку столетий сверху. Как бы то ни было, ругались дедушка и дракон самозабвенно. И жутко мешали спать. Выровняв дыхание, я едва заметно приоткрыл глазам, чтобы понаблюдать за представлением вживую.
—…твоя вина и только твоя! Иначе почему вдруг у него возникли от тебя тайны? Сидел бы молча, пока не возникнет потребность или сам не позовёт! — ехидно шипел дух-хранитель, обращаясь к проекции моего предка, расхаживающей по комнате взад вперёд. Сам дракончик тоже предпочёл энергетическое воплощение и удобно устроился на подлокотнике дивана возле меня и Алексы, раздражённо топорща иглы костяного гребня и угрожающе шевеля усами. Выглядело… забавно. С трудом сдержав смешок, я поймал себя на мысли, что всё закончилось хорошо. Иначе всё было бы совершенно иначе. А раз так…
— Заткнись, чешуйчатое! — огрызнулся Хаттори Хандзо, указывая на меня пальцем: — Он уже не ребёнок! Я не воспитывал Леона, а давал ему знания! И старался как можно чаще бывать рядом!
— Свечку держать было необязательно, — откликнулся я, потягиваясь и громко зевая, — хотя избежать частичной блокировки всё равно не получилось бы. Вы вообще слышали о личном пространстве?
Под боком одновременно со мной сонно завозилась Алекса. Недовольно ткнув кулачком в бок, она дёрнулась после моих слов и, едва касаясь губами моего уха, тихо спросила:
— А что… Дедушка за нами подсматривал?
Дух предка молитвенно сложил ладони, но я был непреклонен и согласно качнул головой. Реакция последовала незамедлительна. Алексе нашлось что припомнить и она не стала сдерживаться.
— Мерзкий старикашка! — увесистая диванная подушка пролетела сквозь проекцию, — Извращенец!
— Он ещё и подсказывать пытался… — как бы невзначай добавил я, мстительно улыбаясь дедушке, — и комментировал!
Дракон самозабвенно ржал. Подушки полетели одна за другой, по-прежнему не причиняя старику физического вреда, но он от них старательно уворачивался.
— Шапито! — буркнул я, поцеловав невесту в висок и крепко прижал к себе: — Хватит с него. Пора уже поговорить всерьёз…
— Будет знать, хрыч старый! — воинственно заявила Алекса, напоследок погрозив дедушке кулаком и тесно прижалась ко мне: — Ты говори… А я посплю ещё. Только вслух говорите, я ведь теперь тоже слышу как вы громко думаете.
Укоризненно покачав головой, я погладил девушку по голове и заботливо уложил её на диван. Духи к тому времени скрытно перебазировались на кухню — дед наверняка знал где лучше всего устроить засаду. Его терпению лично мне оставалось только позавидовать.
— Отлично выглядишь, дедушка Хандзо, — холодно сказал я через несколько минут, выгребая из холодильника тарелку с сасими и соусницы, — похоже, что проблемы с энергетикой уходят на второй план?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вопрос был задан не спроста. Проекция духа выглядела настолько реалистично, что у непосвящённого не возникло бы и тени сомнений — перед ним живой человек из плоти и крови, а вовсе не образ гостя из далёкого прошлого. У меня так вообще возникло желание и перед ним положить завёрнутые в салфетку палочки. Устроившись за столом напротив меня, дух буквально излучал недовольство и обеспокоенность. Но на вопрос ответил:
