Тьма! Ведь была, была здесь нужная мне вещь, я же помню! Я еще мимолетно удивилась неуместности, несообразности этого предмета, когда проверяла содержимое дорожных сумок на старой мельнице – и тут же забыла о нем, рассматривая оружие.
Над головой протяжно заухал филин. Из глубины леса ему отозвался другой. И сразу, как будто получив сигнал к наступлению, на меня ринулись комары.
Тьма и демоны! Я взвыла и вытряхнула все содержимое походного двумеха себе под ноги. Заплечная сумка, в которую было завернуто что-то тяжелое, стукнула меня по ступне. Джерхи! Что там внутри?!
Я вытряхнула все и из сумки тоже. Тяжелыми оказались книги – три увесистых тома в кожаных переплетах. Я о них совершенно позабыла. Зачем мне книги в пути?! Совсем охренел чародей, не иначе… А может, книги принадлежат моему спутнику? Я недоверчиво хмыкнула.
Искомый предмет оказался на самом верху груды вещей. То есть лежал он на дне заплечной сумки, которая в свою очередь покоилась на дне двумеха. Если бы не комары – я бы его точно не нашла до пересвета.
Я дернула завязки кожаного мешочка. Внутри, как мне и помнилось, было очиненное перо в жестком кожаном футляре, тоненькая стопка бумажных листков с неровным краем, перехваченная атласной ленточкой, и каменная чернильница в форме ореха.
Орех послушно раскрылся, не пролив ни капли. Ленточка, шурша, соскользнула на траву. Пламя костра осветило чистый листок и занесенное над ним перо. Одним стремительным росчерком я вывела обращение:
«Здравствуй, незнакомец!»
Ведь мы пока не знакомы, мы видели только последствия действий друг друга – все равно, что наблюдать тень от тени…
«Здравствуй, незнакомец!
Мы с тобой идем в Каменный лес вместе. Меня зовут Тури, и я…»
Перо замерло над бумагой. Комары грызли меня остервенело и безнаказанно, а я просто не могла пошевелиться. Рука моя отказывалась написать то, что было моей главной и страшной тайной. Оказалось, что это невероятно, неописуемо трудно – доверить свою тайну, а вместе с ней жизнь, другому человеку. Пусть даже он не человек, а такой же, как и я…
Четтан неуклонно сползал за горизонт. Опять, как и вчера, я явственно ощущала движение солнца. Я знала наперечет оставшиеся мне мгновения человеческого облика.
И, повинуясь усилию воли, моя рука пришла в движение. Перо очень медленно, но ровным красивым почерком с двойным нажимом вывело на бумаге слово-признание:
«…оборотень».
И Тьма сомкнулась надо мной.
Глава восьмая
Меар, день четвертый
Как всегда, сознание вернулось на мгновение раньше, чем открылись глаза. Ну, где я очнулся на этот раз? В плену у разбойников? Перед Дремлющим мостом? У джерха в зубах?
Меня окружал шелестящий лес, а полянка была как две капли воды похожа на ту, где Моран уступил очередь Вулху. Собственно, это была даже не полянка, а крохотный пятачок леса, где деревья стояли пореже, чем везде. И в мире все еще царил предпересветный сумрак… но какой-то странный. Обыкновенно тени отливали густо-лиловым, как облако, куда садился Меар. Или откуда вставал, точнее.
Сейчас вокруг было просто темно, а тени были густо-черными. Как в комнате с затворенными ставнями. Я почти ничего не видел. А над головой слабо мерцали посреди неба несколько ярких синеватых точек, похожих на светляков в полумраке вечернего леса. Кроны редких деревьев смутно выделялись на фоне почти такого же темного неба.
И тогда я понял, что вижу звезды. Звезды. Тьма меня разрази – звезды!!!
Становится не по себе, когда оживают легенды. По крайней мере, мне стало не по себе.
Я стоял у едва тлеющего костра, нагой и растерянный, и бессмысленно озирался. Где, джерх побери, Меар? Почему не встает? И куда опять подевалась карса? Ветер – вон он, стоит, опустив голову чуть не к земле. Спасибо, хоть он на месте…
Осмотреться бы. Осмотреться…
Выбрав сосну повыше, я резво пополз вверх по шершавому стволу, обдирая кожу. Одеться я так и не удосужился, как был в одном ошейнике, так и прыгнул на дерево. Тоже мне, владыка Диких земель… Хотелось поскорее увидеть горизонт, чтоб понять: что происходит? Где пересвет?
Но уже спустя минуту я заметил, что вокруг светлеет. С востока наползал синий разгорающийся свет. Добравшись почти до макушки сосны, я огляделся. Острые верхушки соседних деревьев оказались чуть ниже меня.
Небо на востоке постепенно светлело. А потом показался краешек Меара, ослепительный после лесного сумрака, царящего внизу. И вздох облегчения вырвался у меня из груди.
Я не знал, почему запоздал с восходом Меар… или поспешил спрятаться за горизонт Четтан. Я даже не знал – возможно ли это? Выходит – возможно? Что происходит, Смутные дни?!
Но потом я вдруг понял, что сам дал ответ случившемуся. Смутные дни… До них осталось меньше десяти дней. Вот, значит, как это начинается…
Меаром я любоваться не стал. Что я, Меара не видел, что ли? Я только еще разок взглянул на запад, потому что путь мой лежал именно туда. Я не был уверен, но, похоже, впереди лес заканчивался, и снова начинались каменистые пустоши Диких земель.
Ладно. Самое время спускаться и облачаться в магические курткоштаны. И сапоги, склонные менять размер по ноге надевающего…
Одежда в беспорядке валялась у кострища, перекрученная, словно сначала в нее нарядили зверя, а потом зверь самостоятельно выпутывался из рукавов, штанин и складок. Шипя и отмахиваясь от комаров, я потянул на себя одежду. Что-то белое упало в траву, я чуть не наступил. Наполовину влезши в штаны, присмотрелся.
Это был клочок писчей бумаги с парой изумительно ровно выведенных строк. Тут же валялись и орех-чернильница, и мое любимое перо, полученное за успехи и прилежание в Джурае двенадцать кругов назад… Я тогда как раз изучал грамоту под началом Тила Длинной Строки. А тот в свою очередь получил когда-то это же перо от Унди Мышатника, упокой тьма его нетрезвую и беспокойную душу. Потом мне пришлось спешно удирать в Лиспенс, как сейчас помню…
Я оторвался от воспоминаний и бережно поднял перо с чернильницей. И только потом – записку. Уж не от Лю-чародея ли весточка?
«Здравствуй, незнакомец!
Мы с тобой идем в Каменный лес вместе. Меня зовут Тури и я – оборотень».
Я застыл с запиской в руке. Вот так вот, значит. Без обиняков, прямо и неприкрыто: «я – оборотень».
Следующие две минуты я беспрерывно ругался. То, что моя карса – оборотень, не слишком меня поразило. Наверное, я подспудно уже был готов к этой правде. Но вот эта вопиющая беспечность, эта смертельно опасная откровенность – зачем, зачем, зачем? На записку мог наткнуться кто угодно, нечего кивать, что места, мол, безлюдные, нет никого. И тогда нам конец. Тут же. На месте. Потому что раскрытый оборотень – мертвый оборотень. Путаясь в штанинах, я метнулся к костру и с испариной на лице глядел, как записка обращается в пепел. Потом, наконец, оделся как положено, натянул сапоги, спрятал перо, чернильницу и рассыпанную бумагу в футляр, а футляр – в мешочек, крепко завязал кожаные тесемки и упрятал все на самое дно двумеха. Складывать еще в свою заплечную сумку – не стал. Зачем? Просто сунул пустую сумку в двумех. Скомкал и сунул. Надоела она мне. Следом уложил все, что мой отчаянный напарник вытряхнул на траву. Нетерпеливый он какой-то… Как и все карсы.
Карса сидела по ту сторону костра и глядела на меня с обычным холодным выражением. Она казалась умной, но уж слишком себе на уме… как и все кошачьи, независимо от размеров.
– Ну что… – я запнулся, потому что называть своего спутника «киской» было как-то неловко. – Ну, что, кот драный? Чего ты хотел добиться? Чтобы нас ухлопали Чистые братья?
Карса распахнула красноватую пасть со внушительного размера клыками и протяжно зевнула.
– Дурень вислоухий! – добавил я неуверенно.
Это, впрочем, была неправда. Уши у карсы стояли торчком, как и у всех карс, только пушистые кисточки на кончиках свешивались на дюйм-другой.
– Постарайся больше не совершать подобных глупостей, приятель. Не знаю как тебе, но мне обе моих шкуры еще дороги. Чего и тебе желаю. А зовут меня… Одинец. И не жди, что я напишу тебе записку.
В общем, я встал и принялся навьючивать сброшенные кое-как пожитки на Ветра. Кстати, а как этот бедняга выдерживает беспрерывный поход? Или он тоже оборотень?
Меча в ножнах снова не оказалось – исчез, словно кусочек сахара в кипятке. Ну что за невезение, снова без меча! Куда их мой спутник девает? Ладно, хоть ножны бережет… Как, кстати, мы их делить будем? Записочками обмениваться? Или не ломать голову и однажды прихватить их с собой, и, когда в У-Наринне будет совершено все, чего добивается Лю-чародей, потихоньку дать тягу?
Ну и мысли у меня с утра! Уж не звезды ли мне голову замутили?
Спустя некоторое время до меня дошло, что место, на котором вчера остановился я перед превращением, и нынешнее место не очень-то отличаются. Собственно, это одно и то же место. За прошедший красный день мы ни на шаг не приблизились к У-Наринне. Даже к джерхову каньону не приблизились. А время ушло.
