— Похоже, что жара у тебя нет.
— Я его еще чувствую, — сказал Чернозуб. — Я знаю, когда он приходит. Когда меня колотит, я вижу ту девушку, Эдрию. И прежнего папу, Амена Спеклберда. Они и сейчас были со мной, до того, как вы появились, — он не видел смысла врать Коричневому Пони, больше в этом не было необходимости. — И я рад, когда вижу их.
— А теперь ты их видишь? — спросил Коричневый Пони.
— Нет, конечно же, нет. У меня нет такого сильного жара.
— Нет такого сильного жара, — повторил Коричневый Пони. Таким рассеянным Чернозуб его еще не видел. И тут он внезапно выхватил револьвер из наплечной кобуры. — Ты слышишь, Нимми?
— Что слышу, ваше?..
— Тс-с-с!
Вушин вытянул из-за пояса короткий меч, оставив длинный в стальных ножнах. Через несколько секунд Чернозуб услышал то, что слышали Коричневый Пони и старый воин. По камням мостовой ступали копыта. Вот они застучали по ступеням и звук гулким эхом отдался внутри собора.
Это был Черный Глаз, двойной агент Кочевников, который краткое время сидел в клетке напротив Коричневого Пони и Чернозуба в зоопарке Ханнеган-сити. Он был облачен во все регалии, подобающие воину Кочевников, и сидел на гнедом мерине.
— Ваше святейшество! — с сарказмом произнес он. Он кивнул Нимми, отводя взгляд от глаз и меча Вушина.
— Спрячь его, — мягко сказал Коричневый Пони, продолжая держать револьвер.
Вушин засунул короткий меч за пояс, но придержал рукоятку длинного.
— Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты был с императором в Ханнеган-сити, — Коричневый Пони выпрямился, стараясь обрести царственный вид. Черный Глаз не подал и виду, что на него это произвело впечатление.
— В роли шпиона, — сказал Кочевник. — А когда владыка трех орд двинулся на юг вместе с цистернами и армией уродцев, я пересек Ред-Ривер и присоединился к ним. Но битва была проиграна. Пушки Ханнегана грохотали слишком громко и очень быстро. Уродцы вернулись в свою долину, «привидения» возвращаются в Мятные горы, а военачальник трех орд держит путь домой.
— Хонган Осле? — Коричневый Пони был потрясен. — Ксесач дри Вордар возвращается домой?
— Его призвали Виджусы, — сказал Кочевник. Конь танцевал на месте, топча прямые линии пепла, оставшиеся от сгоревших скамеек. — Тексаркский Деревянный Нос сжигает наши становища, убивает наших женщин, угоняет наших лошадей. Мы уходим на пастбища с короткой травой. Я здесь только для того, чтобы убедиться — в городе, когда сюда явились пожиратели травы, не осталось никого из детей Женщины Большого Неба. Вам тоже стоит уходить. Вы тоже ее дети, и она ваша мать, прошу прощения, ваше святейшество. Тексаркская кавалерия уже в пути.
— Она идет с юга? — показал папа револьвером. — Из Ханнеган-сити?
— И с севера тоже. Из прерий. Мы оставляем им этот город. Удачи, ваше святейшество.
Кочевник развернул коня, и тот, грохоча копытами, вылетел из собора. Коричневый Пони опустился на колени, проклиная свою судьбу.
— Vexilla regis inferni produent!
— Что он говорит? — прошептал Вушин.
— И вздымаются знамена Владыки ада, — шепнул в ответ Чернозуб.
— Это не их город, — бормотал Коричневый Пони. — Он им никогда не был нужен! — он посмотрел в небо, но увидел лишь закопченный обвалившийся свод купола. Коричневый Пони отшвырнул револьвер, который свалился в груду пепла. В центре разрушенного храма каким-то чудом сохранился трон святого Петра. За ним стояла раскрашенная деревянная статуя Святой Девы, которую огонь тоже пощадил. Чернозуб и Вушин молча последовали за Коричневым Пони, когда он, прокладывая себе путь среди груд мусора, направился к трону. Перед ним он остановился, рассматривая, после чего оправил сутану и сел на трон. Его веснушчатая кожа обвисла складками, и из-под грязной белой ермолки торчали редкие клочки седых волосиков. На боку у него продолжала болтаться пустая кобура.
Итак, он здесь.
Вушин протянул ему папскую тиару, но Коричневый Пони отрицательно покачал головой, и желтый воин опустил тиару в груду пепла у подножия трона. Темнело. Чернозуб без труда нашел тлеющий огонек, с помощью которого разжег несколько свечей, они стояли за троном, почти не давая света, слабые отблески падали на лицо Девы.
Глаза Коричневого Пони были закрыты, словно он молился, и Чернозуб был рад этому. Смотреть в них было тем же самым, что заглядывать в окна сгоревшего дома.
Вушин сел на корточки у трона святого Петра и опустился на пятки, поигрывая ножнами длинного меча, все еще висевшего у него на поясе. Хотя он был все так же гибок в движениях, Чернозуб видел перед собой старика. В его поведении не было ни радости, ни легкости.
Перемирие, пришедшее с пожарами, кончалось. Чернозуб слышал, как на улице собака с рычанием прогнала стервятников и стала рвать почерневшее тело, затем ее, в свою очередь, прогнала свинья. Его старая подружка? Еще один пес остановился в огромном дверном проеме и в ночных сумерках вгляделся в пространство базилики. Он понюхал дымный воздух, помочился на бронзовую створку дверей и потрусил в сгущающуюся темноту.
Мимо дверей прошла лошадь без всадника, в стременах которой застряли ошметки человеческих ног.
— Слава в вышних Богу, — раздался слабый уставший голос папы Амена II, Элии Коричневого Пони; он говорил так, словно жена Иова многострадального потребовала от него перед смертью проклясть Бога и у него уже не было сил сопротивляться. — Я слышу, как идет тексаркская кавалерия. Чернозуб, будь умницей и беги, спасай свою жизнь.
— Это всего лишь лошадь без всадника, — сказал Чернозуб. Но он прислушался и уловил вдали какие-то звуки. Точнее, он их не столько слышал, сколько чувствовал — тихий, приглушенный гул, который мог быть и отзвуками далекого грома.
— Теперь перед городом их ничего не остановит, — сказал Вушин.
— Но вы, милорд… — Чернозуб был смущен и растерян. — Куда вы пойдете?
Если даже Коричневый Пони слышал его, то не подал виду. Чернозуб посмотрел на статую Святой Девы за троном Петра. Она высунула язык. Тот был черным и раздвоенным.
«Это возвращается лихорадка», — подумал Чернозуб. Он оглянулся в надежде увидеть Эдрию и Спеклберда, спутников его бреда, но их нигде не было видно.
Коричневый Пони повернулся и, подняв голову, посмотрел на Деву.
— Значит, это ты!
— Что? — хором спросили Чернозуб и Вушин.
— Мать, мать ночи, кобыла ночи и моих снов.
— Милорд! — Чернозуб взял папу за руку.
— Посмотри! Посмотри на нее! — Коричневый Пони выдернул руку и показал на Деву. С нижней губы у нее сползало что-то черное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
