конце концов выяснилось, что судья-информатор ошибся и неправильно назвал победителя. Справедливость была восстановлена к явному неудовольствию Мейя, который всячески выражал свое возмущение.
На второй день боксёрского турнира на олимпийском ринге состоялось 35 встреч в весовых категориях 48, 67, 71 и до 81 кг. Первым из советских боксеров на ринг в понедельник поднялся Владимир Иванов. Сначала создавалось впечатление, что 36-летний волгоградец быстро докажет своё превосходство над аргентинцем Карлосом Лейесом. Однако его соперник выдержал первый натиск, а в третьем раунде, когда Иванов устал, пытался даже перейти к атакам. И всё же преимущество нашего чемпиона не вызвало сомнений ни у зрителей, ни у судей, которые единогласно отдали победу советскому боксеру.
В полутяжёлом весе честь отечественного бокса представлял Николай Анфимов. Его соперником был сильный и опытный болгарский боксёр Станков. Анфимов провёл бой в свойственном ему стиле — напористо и агрессивно, заслуженно победив. В весовой категории до 48 кг самой большой сенсацией турнира было драматическое поражение чемпиона мексиканской Олимпиады венесуэльца Родригеса от никому неизвестного 18-летнего австралийского боксера Талбота. В конце второго раунда боец с Зелёного континента коротким кроссом справа отправил грозного соперника на канвас. При счете «восемь» Родригес поднялся, но и невооружённым глазом было заметно, что продолжать поединок он не в состоянии.
На ринг поднимается ещё один наш боксёр — двукратный чемпион Европы Валерий Трегубов. Жребий свел 30-летнего ветерана с физически сильным негром из США Джоном Реджинальдом. В этом весьма суровом бою победил опыт. Два первых раунда выиграл Трегубов. Набирая очки, он умело маневрировал по рингу. Но Реджинальд держался стойко, и временами его удары достигали цели. Положение Валерия усугубилось тем, что он повредил бровь. Судья на ринге, осмотрев кровоточащую рану, попросил подняться на ринг врача. Спустя минуту тот разрешил продолжать поединок. А когда прозвучал заключительный гонг, рефери поднял руку Валерия в знак его победы.
Восемь дней длятся бои предварительной стадии, она же 1/8 финала. Мой бой в предпоследний, седьмой день, 3 сентября. Волнительно, но я не подаю вида, улыбаюсь с утра и до самого приезда в «Бокс-Халле». Наш бой с Бобиком (нет, ну не фамилия, а просто собачья кличка какая-то) завершает вечернюю программу. Пока советская сборная идёт без потерь, и не хотелось бы портить статистику, хоть соперник и грозный — так просто Стивенсона не одолеть, а он это сумел сделать на Панамериканских играх.
Меня секундируют помощники Степанова — Юрий Михайлович Радоняк и Николай Николаевич Ли. Сам Степанов возле ринга, видно, что волнуется, готов, если что, снизу помочь советом, если план на бой не будет работать. Надеюсь, его советы не потребуются.
У меня красная майка с белой окантовкой, белые трусы, на спине номер 345. Соперник во всём синем. М-да, горилла та ещё, даром что белый. Ему только классических телохранителей играть в дешёвых голливудских боевиках, что стоят позади босса с грозным видом и мерно двигают челюстями, гоняя во рту жевательную резинку. Но сейчас у него во рту капа, хотя по жизни, уверен, он именно что жуёт жвачку.
С ударом гонга Бобик сразу идёт вперёд, пытаясь использовать преимущество в росте и длине рук. Я работаю «вторым номером», постоянно двигаюсь, неожиданно сближаюсь, провожу короткие серии ударов, и тут же снова разрываю дистанцию. За весь первый раунд нему лишь однажды удалось хорошо попасть, и то удар пришёлся в лоб. Правда, в ушах после этого всё равно некоторое время стоял звон. А у меня три-четыре приличных попадания было, однако сопернику это пока как слону дробина.
— Пока по очкам ты, думаю, выигрываешь, — говорит в перерыве Радоняк, пока Ли обмахивает меня влажным полотенцем. — Продолжай выдерживать план на бой и не подставляйся. Лось-то какой, можно один удар пропустить и поплыть. Двигайся и набирай очки.
Ну а что, не нокаутёр я, когда приходится иметь дело с такими вот габаритными оппонентами. А ведь почти все, с кем мне приходится боксировать, тянут на центнер и больше. Хотя, если удачно попасть, можно и такого кабана уложить, были в моей практике подобные примеры.
Второй раунд американец не так активен, чувствуется, немного поднаелся, я же продолжаю кружить вокруг него аки бабочка и жалить, как пчела. Зал по большей части соперника поддерживает, много тут американских туристов, да и спортсменов тоже. Скандируют: «Ю-эс-эй! Ю-эс-эй!». И тренер его — тоже белый, кстати — надрывается, рефери пришлось даже сделать ему замечание.
Ах ты ж, затолкал он меня таки в угол, и теперь в ближнем бою бьёт короткими апперкотами. Приходится уходить в глухую защиту. Придавил к угловой подушке, не получается ни влево, ни вправо двинуться. И ещё неизвестно, чем бы всё закончилось, но звучит гонг, и мы расходимся по углам.
— Двигайся, Женя, двигайся! Не давай ему себя в углы загонять и к канатам прижимать. И всё время левой прямой работай: подскочил, ударил — отскочил. Ты всё понял? Последний раунд, поработай.
Выслушав наставления тренеров (Степанов снизу тоже что-то подсказывал, приложив ладонь ко рту), иду в центр ринга. И сразу же начинаю обрабатывать американца джебами, не давая тому возможности попасть в ответ. Тот продолжает давить, но на этот раз я не собираюсь дать ему шанс переломить ход поединка. К середине раунда вконец измученный в бесплодных попытках меня догнать Бобик останавливается, вздевает руки к потолку, выплёвывает капу и орёт в сторону рефери:
— Он трус! Русский — трус, только и умеет, что бегать. Это не лёгкая атлетика, это бокс!
Рефери что-то ему говорит, но за гулом и свистом трибун я не могу разобрать, что именно. Вроде как уговаривает продолжить бой. А я невольно завожусь. Это я-то трус?! Ах ты грёбаный янки! Сейчас я покажу тебе, кто тут трус.
Ну да, повёлся, как мальчишка, несмотря на мой солидный жизненный опыт, гормоны, что ли. Взыграли… И едва прозвучала команда к продолжению боя, как я обрушил на соперника град мощнейших ударов.
Для того это стало настоящим шоком, Бобик, похоже, был уверен, что я продолжу своё бегство от его пудовых кулаков, и когда в его голову полетели удары, он попросту опешил, почти не пытаясь защищаться. Один удар, второй, голова его мотается, словно шарик на пружине, вот наконец он поднимает руки, пытаясь заблокировать мои удары, и в этот момент я боковым слева заряжаю ему в печень. С хэканьем Бобик складывается пополам, зажимая бок, капа снова выпадает из открытого рта, теперь уже самопроизвольно, а я, не дожидаясь команды рефери, добавляю коротким хуком справа в челюсть, и этот
