— Ты что здесь делаешь?! — завопил он не своим голосом. — Бросай все и беги из шахты!
— Это с какой вдруг стати? — удивилась я.
— Бросай все, спеши, уходи… В шахте пожар на втором участке!
«Пожар» — жуткое слово, «пожар в шахте» — страшно вдвойне.
Совсем недавно произошло несколько ужасных взрывов газа метана на шахте 11-й, повлекших за собой пожар. От первого взрыва погибло 64 человека, а от последующих — еще 240. Их изуродованные трупы с вылезшими из орбит глазами, рельсы, свернутые в спираль, расплющенные вагонетки — все это трудно забыть.
— Все уже вышли. Спеши! — бросил он мне и исчез.
Почему-то я не испугалась. «Взрыва не произошло; значит, можно надеяться, что и не будет, — рассудила я. — Воображаю, что творится на выходе из шахты!»
Не спеша я собрала кабель, отключила трансформатор, вскинула на спину сверло и пошла на-гора.
Подходя к устью шахты, я услышала «гул прибоя»: на выходе образовалась пробка: все толкали друг друга, давились и матерились. Тут я застала своих товарищей — всю смену. Они стояли в ожидании, когда представится возможность идти дальше.
— Это ты, Антоновна? Вот хорошо, что ты вышла, — сказал несколько смущенный горный мастер.
«Да, — подумала я. — Ты-то не позаботился о том, чтобы меня предупредить».
— А вы, мастер, участок обесточили? Трансформатор отключили?
Вопрос был не праздный: Василий Сидоркин был назначен к нам недавно и мог не знать, где у нас центральный трансформатор.
Так оно и оказалось.
— Нет! Я не знаю, где он.
— А вот дойдете до перемычки и сразу налево.
Он только махнул рукой.
— Чтобы я туда вернулся? А пропади он пропадом!
Я положила сверло, повернулась и пошла обратно.
— Вернись, Антоновна! — крикнул он вдогонку, но не очень уверенно, ведь пришлось бы признаться, что, уходя, он оставил участок под напряжением.
Странное чувство испытывала я, идя обратно в покинутую всеми шахту. Казалось, что где-то здесь, рядом, расхаживает Смерть, еще не решившая, что ей предпринять. Я отключила наш трансформатор и пошла дальше, к следующему участку, на котором возник пожар. Зачем? На это я вряд ли сумела бы ответить. Любопытство? Желание «потянуть черта за хвост»? В этом я и сама себе не признавалась, говоря, что хочу, мол, проверить, отключен ли их трансформатор. Впрочем, не зря: трансформатор мирно гудел, а железные двери трансформаторной камеры были настежь открыты.
Я обесточила и этот участок. Наступила такая тишина, какую на поверхности трудно себе представить. Еще труднее было поверить, что где-то совсем близко, рядом, разгорается пожар!
При одном этом слове испытываешь какую-то нервную дрожь. Нельзя без волнения наблюдать пожар: треск и рев пламени, извивающиеся и будто отрывающиеся и улетающие ввысь языки, где-то в высоте рассыпающиеся огненными «галками», багровый отблеск на небе, то разгорающийся, то замирающий, будто огненный дракон дышит!
Здесь ничего этого нет. Мертвая тишина. Пожалуй, чуть теплее, чем обычно. Ну и какой-то незнакомый запах. И то, если ты уже предубежден и придирчиво обращаешь на каждую мелочь внимание. Но в этой темноте и тишине притаился враг — невидимый и неизвестный, коварный и беспощадный. Он может вызвать взрыв газа метана и угольной пыли, когда те, кто не погиб сразу, будут долго и мучительно умирать в завале. Может тихо и незаметно подкрасться в виде коварного угарного газа, лишая сил и валя с ног человека, сознание которого сохраняет ясность, чтобы познать весь ужас смерти.
Я отключила электроэнергию, захлопнула железную дверцу трансформаторной камеры, заперла ее, повесила ключ в специальный шкафчик и пошла назад.
Своих я застала все там же, у входа — давка еще продолжалась.
Подсобники горноспасателей
Тушение подземного пожара, как вообще ликвидация всех аварий на шахте, — дело военизированных отрядов горноспасателей. Они вольные. Нам, заключенным, не доверяют. Но мы числимся за шахтой! Нас приводят. Мы сидим в раскомандировке. Затем уводят. И записывают акцепт — 50 процентов. Это голодно. Очень голодно. Зато можно отдохнуть и ждать: без работы нас не оставят, хоть нелепую, но найдут. Пассивное ожидание не dolce far niente[18], а просто апатия. А это явно не по мне.
Иду в кабинет начальника шахты. Там полно народа. Все специалисты по тушению пожара. Почти все мне незнакомы.
— К кому тут можно обратиться по делу?
— А что это за дело?
— Я полагаю, что многие наши шахтеры пошли бы добровольно помогать горноспасателям ликвидировать аварию.
Присутствующие переглянулись.
— А ведь это идея! Мы не имеем права кого-то взять как горноспасателей. Но почему бы не использовать тех, кто этого желает, в роли подсобников?
И вот мы — «горноспасатели».
Нет, для этого недостаточно надеть резиновые сапоги и вздрючить на хребтину тяжелый и ужасно неудобный кислородный аппарат. И даже пройдя самый обстоятельный инструктаж и расписавшись в полудюжине увесистых фолиантов, еще нельзя сказать, что ты уже знаком со всеми каверзами и неожиданностями, с которыми приходится сталкиваться при ликвидации аварийного положения на шахте. Со всеми этими тонкостями нужно столкнуться и, столкнувшись, набить шишки.
Первую «шишку», едва не оказавшуюся для меня роковой, набила я буквально в первый же день моей горноспасательской деятельности.
Горноспасатели отгораживали перемычками[19] завалы, через которые кислород проникает к месту пожара; из завалов же просачиваются в шахту продукты неполного сгорания, в том числе угарный газ. Особенно опасен он тем, что не имеет ни запаха, ни цвета. Удельный вес его равен единице. И замечаешь его присутствие обычно слишком поздно, при полном сознании уже не хватает сил, чтобы спастись бегством. Теоретически это известно всем, но лучше всего познается эта истина, как и множество других, на собственном опыте.
За приобретение этого опыта я чуть было не заплатила жизнью.
Нас было много. Горноспасатели, снабженные кислородными аппаратами и обушками, вырубали ложе для кирпичной кладки. Подсобники подносили им кирпич и раствор. Я сбросила телогрейку и каску и повесила их вместе с аккумулятором на колышке, вбитом в стойку. А сама, засучив рукава, размешивала, или, как говорится, «гарцевала», раствор из песка, цемента и воды, заготовленных возле дощатого корыта, вернее ящика для раствора. Несмотря на минусовую температуру, я обливалась потом. Смотреть по сторонам было некогда.
Несколько раз ко мне подбегал молодой специалист инженер Усков и задавал один и тот же вопрос:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
