- Понимаете, на основе двух последних работ Кати по рисованию, которые мне показала Лариса Петровна, - сбивчиво начала школьный психолог, - я сделала вывод, что у Кати проблемы.
- Какие проблемы? - Окинул ее откровенно заинтересованным взглядом Томас.
- Психические отклонения. Поэтому мы так настойчиво хотели с вами поговорить. - И психолог начала рассказывать о моих возможных психических недугах. Пока она говорила, папа все больше и больше краснел и копил возмущение, чтобы потом начать пафосно обличать учителей, 'закостеневших в традициях' и 'не понимающих современного новейшего авангарда'.
- Так это вы Кате всю эту гадость рисовали? - Скептически спросила психолог.
- Как грубо вы выражаетесь, милая! Вам показывают необычный рисунок, а вы сразу свою песню: 'это ненормально, это психушка!' Что у вас за отсталая школа? Как вас учат художественным искусствам? Нет, сейчас в школах совершенно не понимают искусства и подгоняют всех под одну глупую планку! И вы хотите, чтобы дети были талантливыми? Нет, талант не подгонишь под определенную черту "можно-нельзя"! - Раздухарился родитель.
- А вы кто у нас такой? - Вздернула подбородок учительница рисования, ненавидевшая, когда с ней спорят. - Критик?
- Нет, я художник! - С апломбом отвечал родственник.
- Да? - Явно не поверила ему женщина. - И как вас зовут?
- Нас зовут Томас Радов. Мы-с художники-модернисты. - С явным удовольствием отвечал ей папа. - Графоманы от ИЗО, так сказать, с немного мировым значением.
Как оказалось, зря он грешил на мою учительницу - немного в современных тенденциях она разбиралась, и имя отца слышала. После его слов преподавательница вдруг резко поменяла свою точку зрения, объявив Томаса едва ли не современным гением. Педагоги потом в три соловья разливались перед ним, перехваливая, как только могли. Я уже больше никогда не парилась на рисовании - пятерки мне были обеспечены.
Пока я вспоминала этот далекий эпизод из своего прошлого, Томас справился с кистью, беспечно откинул ее на мою кровать и начал:
- Ты знаешь, обычно я не влезаю в вашу жизнь в виду своих очень либеральных взглядов на воспитание детей,
- Что ты этим хочешь сказать? - Удивилась я.
- Просто я вижу твою подавленность. Ты чем-то озабоченна. Вернее, была озабочена, а теперь сияешь, словно маленькой солнце семьи Радовых. Ничего не хочешь мне сказать?
- Нет, - улыбнулась я. В самом деле, не буду же я отцу рассказывать всю эту идиотскую историю, заваренную непонятно кем.
- А что с тобой все же было? Тебя кто-то обидел?
- Нет, ты что. Просто я такая из-за зачетной недели. Почти ничего не выучила.
- А, - тут же махнул рукой Томас, - не парься, то есть не беспокойся, я хотел сказать. - Зачетной неделей меньшей, зачетной неделей больше. Не сдашь, так…
- меня выгонят, - скороговоркой сказала я.
- …так восстановишься. Учеба в жизни - не главное.
- Вот дурак - засунул голову в комнату Леша, - Катя, не слушай его. Слушай дядю Володю Ленина. Учись, учись и вообще, поступай в аспирантуру. Будешь ученой дамой. Тогда тебе замуж даже выходить не надо будет.
- Почему? - Одновременно с папой спросил мы.
- Наука тебе будет вместо мужа, - захохотал дядя и спросил, - я тут еще одну комедийку нашел. Кто будет смотреть?
- Пошли, Катрина, посмотришь с нами, а поучишь завтра. Учеба не волк, тебя не съест. И не убежит - только ты можешь от нее убежать. - Согласился Томас, и я все же отправилась с ними к телевизору.
О зачетной неделе, Кее и прочих думать мне не хотелось. Разве что немного об Антоше.
Нет, все- таки о Кее хотелось, а он, гад, даже не звонил и не писал. Это меня печалило, но я понимала, что это лучше, чем, если бы он ходил за мной, приставал -и это все перед носом Ниночки. Пусть лучше он, со своим ущемленным и болезненным самолюбием оставит меня в покое. Алина лучше ему подходит, чем я. Они красивая пара…
Если мысли о Кее заставляли меня переживать, то ранним утром меня порадовал Антоша, чудик и, по совместительству, человек, рядом с которым я чувствовала себя уютно. Как он и обещал, курьер принес мне фотографии, положенные в большой бледно-розовый конверт и романтично перевязанные оранжевой ленточкой, а вместе с ними две красивые коробки. Одна из них, круглая, солнечного золотого цвета, оказалось набита каким-то необычными вкусными конфетами в фольге. Все надписи на коробке были на французском, кажется, языке. Во второй коробке, тяжелой и весящей килограмма два, не меньше, обитой нежно-фиолетовым бархатом, гордо возлежала цветочная композиция, выполненная в виде сердца из множества роз и крупных белых цветов.
Увидев это чудо, я даже рот рукой прикрыла - от удивления. Как же красиво. Действительно - это волшебно. Вот Кей до такого не додумался бы.
Леша, тоже успевший засунуть свой любопытный нос в подарки от Антона, присвистнул, вертя в руках коробки:
- Ты все же стала Золушкой? - Внимательно поглядел он на меня.
- Леш, какой Золушкой? Пошли лучше чай с конфетами пить? - Я сказала так специально - не хотела, чтобы беспринципный дядя увидел конверт и вырвал его у меня из рук, чтобы посмотреть, что там такое.
- Слушай, по тебе прямо можно книгу писать: "Золушка - жена Рокфеллера", - ухмыльнулся родственник, доставая аккуратно одну из концепт - тоже в золотого цвета фольге.
- Да ну?
- Ну да. Катька, это кто прислал? - Почему-то понюхал коробку с конфетами дядя.
- Антон. - Пожала я плечами.
- Так вот кто наш личный Рокфелер! - Обрадовался тут же Алексей. - Слушай, ни в коем случае его не бросай, окей? Делай все, что он скажет, хвали его и делай комплементы, и обязательно приглашай его к нам в гости как можно чаще, ясно?
- Чего? Почему? - Не поняла я.
- Паренек, который своей девочке может прислать шоколад и такие цветочки - находка! - С восторгом заявил дядя. - Да он богатый малый - как раз тот зять, который нужен нашей творческой семье…
С этими словами он пошел на кухню, где аккуратно принялся разворачивать каждую конфету. Фольгу он осторожно клал отдельно.
- Ты чего? - Внимательно следила я за действиями свихнувшегося дяди.
- Катя, ты знаешь, что это за конфетки?
- Какая разница?
- Это "Дефали", племяшка моя неразумная! Одна из самых известных марок шоколада, швейцарская! - Всегда был в курсе обо всем модном и дорогостоящем Леша. - Мало того, что у них шоколад изготовлен из самых крутых бобов, так еще это один из самых дорогих шоколадов мира. Да за фунт, наверное, долларов пятьсот-шестьсот одать нужно! А знаешь почему? А потому что, вся фольга, в которую концетки завернуты - золотая! Двадцати четырех каратная золотая фольга, сечешь фишку? Да ее вручную наносят!
- Антон обеспеченный мальчик, - не знала я о том, что шоколадная обертка может быть такой драгоценной. Тропинин что, с ума сошел, дарить такие подарки??
