Там, в Израиле, у Ельцина было много официальных встреч — с президентом Израиля, с президентами стран СНГ, тоже прибывшими на празднование. Были встречи неофициальные — с друзьями юности по Свердловску, которых он давно не видел. Ельцин побывал в храмах, на богослужениях. Об этом визите много писали, фотографии публиковались в газетах.
Однако начало нового этапа его жизни вовсе не было таким безоблачным. В начале 2001 года Ельцин подхватил тяжелейшую форму пневмонии. Фактически Борис Николаевич находился при смерти — пришлось подключать аппарат «искусственные легкие», а для этого вводить его в состояние искусственной комы. Канцлер Германии Гельмут Коль, посетивший Б. Н. в эти тяжелые дни, сказал: «Кажется, мне скоро опять предстоит визит в Россию по очень печальному поводу».
Но Коль ошибся. Ельцин выкарабкался. Выжил.
Восстановление после тяжелой болезни было небыстрым, но уже к лету Борис Николаевич чувствовал себя прекрасно. И прекрасно выглядел.
Он похудел на 20 килограммов, каждый день плавал, много ходил. Ельцин впервые после операции на сердце начал играть в теннис.
Своему зятю Валентину Юмашеву он говорил:
— Валентин, почему о вас с Таней пишут, что вы постоянно живете в Англии? Если мы с вами каждую неделю играем в теннис, а Таня каждую неделю мне привозит ящик книг, как вы можете постоянно жить в Англии? Нельзя им это как-то объяснить?
…Кстати, о «ящике книг».
Осенью 2007 года я приехал в Барвиху, на интервью с Наиной Иосифовной Ельциной. Мы сидели и пили чай в гостиной. Я попросил отвести меня в его библиотеку. Это была любимая комната Ельцина после его отставки. Здесь он проводил много времени.
Один из мифов о Ельцине гласит, что он был невежественным человеком. Так вот, все годы своего президентства он читал каждый день десятки, порой сотни страниц сложнейших текстов — аналитических записок, концепций, проектов законов, огромные папки с информацией, обзорами прессы, которые давали ему спецслужбы и служба помощников. Это были тексты, повторяю, очень сложные, насыщенные терминами и, по правде говоря, тяжелые для чтения. К счастью, у Ельцина была способность читать страницу целиком, у него фотографическая память (эту способность переняла у него дочь Лена).
Я стоял в библиотеке и думал о том, насколько плохо мы знали его, настоящего. «Идите, я вам покажу, — сказала Наина Иосифовна. — Это он еще из Свердловска привез». Я посмотрел: стояли родные, до боли знакомые тома «Библиотеки всемирной литературы», знаменитой БВЛ. Читаные, затрепанные. Я ходил вдоль полок и не мог поверить глазам. Ельцин читал всё! Вот полка военных мемуаров. Вот история. Вот альбомы. Вот книги по психологии. Читал и художественную литературу — например, решил прочесть всего Харуки Мураками, модного японца, но, прочтя две книги, сказал, что всё понял, больше не надо. Поручил Тане подобрать современных российских авторов. Таня привозила ему по 20–30 книг в неделю, а он требовал еще и еще, потому что прочитывал их очень быстро.
Он наверстывал упущенное за долгие годы тяжелейшей работы, когда было некогда читать то, что хочется, ходить и ездить, куда хочется, просто смотреть на мир столько, сколько хочется. Его отношение к этому периоду жизни было, как говорят его близкие, «почти восторженным», настолько он наслаждался этой своей новой жизнью.
Ельцин очень не любил, когда Наина Иосифовна уезжала от него. Если родные упрекали его в этом — мол, маме хочется куда-то сходить, выйти в свет, он недовольно бурчал: «Ну что… ей там интереснее, чем со мной?» Однако сам не любил сидеть дома, обожал ходить в театр, в гости. Они были неразлучны. Особенно — в путешествиях, поездках, которые он очень любил.
Он планировал их заранее — в январе садился со своим многолетним помощником Владимиром Шевченко и расписывал визиты по месяцам, жестко требуя потом от него «выполнения намеченного плана», как прежде, в Кремле. Три-четыре зарубежные поездки в год — таков был его график. Одной из самых запоминающихся была поездка в августе 2005 года на Аляску. Огромные айсберги, киты, рыбалка — на спиннинг Ельцин ловил полутораметровых рыб, радовался улову как ребенок. По его просьбе лодка подошла очень близко к одному из айсбергов, и в этот момент оторвался и упал в воду огромный кусок льда — довольно опасная ситуация, как объяснил позднее капитан, осторожно глядя на Ельцина. Но тот был доволен.
Выйдя в отставку, первый президент России вовсе не собирался вести затворнический образ жизни. Однако первые его «выходы в свет» были сопряжены с немалым волнением — как его встретят в новом качестве, какой будет реакция людей?
В Большом театре, где первый президент России 7 января 2000 года появился вместе с Наиной Иосифовной на церемонии вручения премии «Триумф», зал встал и приветствовал его овацией. Это было волнующее для Ельцина событие.
«Честно говоря, не ожидал. Не ожидал, что после всех этих восьми лет тяжелейшей политической борьбы — и до последнего года, самого кризисного, — реакция людей будет именно такой», — пишет Ельцин.
Позднее Ельцин бывал в театре еще не один раз. Особенно интересной была реакция молодежи на одном из премьерных спектаклей знаменитого в те годы мюзикла «Метро» (в Театре оперетты): молодежь бурно приветствовала Ельцина, справедливо увидев в нем «настоящую звезду».
Ельцин считал, что не может просто «уйти в личную жизнь», прервав общение с теми, с кем работал много лет.
Одной из первых была встреча с «кремлевским пулом» журналистов, то есть с репортерами различных СМИ, которые сопровождали его в поездках за рубеж и по России. Все, кто был тогда на этой встрече, вспоминают о том, как Ельцин шутил, как тепло попрощался с теми, кто писал о нем в эти годы — порой весьма нелицеприятные, даже резкие вещи.
Вместе с В. Шевченко Ельцин, хотя и находился в отставке, установил железный порядок во всех своих встречах и контактах: среди его гостей были и президент Путин, и глава администрации Волошин, и ельцинские «силовики» (Сергеев, Рушайло и др.), и главы стран СНГ, и коллеги Ельцина по «восьмерке» — Клинтон, Коль, Ширак.
Следует отметить и такой факт (Ельцин сам пишет об этом в своей книге) — в Барвиху ежедневно продолжали поступать мониторинг прессы, отчеты министерств и ведомств и другие «особые папки» из Кремля. Ельцин хотел быть в курсе событий.
Трижды ездил во Францию — на Ролан Гаррос, крупнейший мировой теннисный турнир на грунтовых покрытиях, на финал Кубка Дэвиса, когда российская команда выиграла этот престижный кубок и Ельцин бросился после последнего, решающего матча на корт обнимать «своих ребят». Когда я увидел по телевизору, как он сидит на трибуне теннисного турнира Ролан Гаррос в смешной соломенной шляпе, в черных очках — мне вдруг стало ясно, что он абсолютно счастлив. И я порадовался за него. Спортивные трансляции были второй, после книг, страстью Ельцина. Смотрел их часами, упоенно, не пропуская ничего: теннис, волейбол, футбол, баскетбол, биатлон, Олимпиада. Да, он был страстный болельщик, совершенно фанатичный. Шамиль Тарпищев вспоминал, что когда Ельцин звонил ему, чтобы узнать подробности теннисных турниров, то спрашивал его о совсем молодых теннисных звездах, молодых игроках, только-только появившихся в рейтинге, и порой ставил его, тренера сборной, своими вопросами в тупик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
