В темноте стоял смертный, одетый в грязную форму Легиона, с нострамской монетой на кожаном шнурке вокруг шеи. Воин какое-то время глядел на вымазанного сажей человека, чувствуя, как пересохшее горло сжимается в попытке произнести имя раба.
— Прим, — наконец, выговорил он. Звук собственного голоса ужаснул его. Казалось, будто он умер несколько недель назад, а вместо него говорит иссохший выходец из могилы.
По бородатому лицу раба прошло явное облегчение.
— Я принес воды.
Воин моргнул, чтобы зрение прояснилось, и потянулся к жестяной фляжке в руках у Прима. Он видел грязь под ногтями своего раба. Чуял затхлую солоноватость дарующей жизнь жидкости в металлической емкости.
Он отхлебнул. С каждым глотком боль в голове, уже изгнанная вырезанием, стихала все больше.
— Сколько? — спросил он. — Сколько я тут пробыл?
— Двенадцать дней, господин.
Двенадцать дней. Когда кончилась резня? Чем кончилась резня?
Он мало что помнил, кроме лицевого щитка Сайриона с вытравленными молниями, когда брат вздергивал его на ноги…
Талос повернулся к ближайшей стене, на темном железе были криво нацарапаны уродливые очертания нострамских рун. Надписи перекрещивались в явном беспорядке. Они тянулись по всей комнате, даже по палубе, вырезанные теперь уже затупившимся клинком в руке воина.
— Двенадцать дней, — произнес он вслух. Генетическое преображение лишило его способности чувствовать страх, однако в крови заструился холодный, очень холодный ручеек неуютности при виде всех этих слов, процесс написания которых он не мог вспомнить.
— У меня что-то в голове, — сказал он. — Воспоминания о том, чего не было.
Приму было нечего ответить. Талос этого и не ждал. Он уже отвлекся — руны были и на его броне. В большинстве не было никакого смысла, но к бессмыслице примешивались имена его братьев.
Имя сержанта Анрати было жестоко выцарапано над руной, означающей «возвышенный».
Одна из фраз отозвалась в чувствах, когда его черные глаза прошлись по ней. Предложение, которого ему уже никогда не забыть. Там, неровным и детским почерком, были написаны по-нострамски четыре слова.
Проклятье, гласили руны, быть сыном божьим.
Роб Сандерс
Славные
Действующие лица
XIII Легион, «Ультрадесант»
Робаут Жиллиман, примарх, Владыка Пятисот Миров Ультрамара
Таврон Никодем, тетрарх Ультрамара (Сарамант), чемпион примарха
Рем Вентан, капитан, Четвертая рота
Стелок Эфон, капитан, «Славная 19-я» рота
Имбрий Медон, [прикомандирован для руководства]
Орестриан Уркус, сержант, терминаторское отделение Уркуса
Лепид
Эфанор
Фалон Виктур
Эврот
Нереон
Дактис
Андрон Понт
Гестор
Мидон Астериакс
Фасандр
Палаэмон
Ладон
Скамандр
Салватар Сефир, сержант, отделение Сефира
Гален
Скаэрон
Птолем
Фантор
Аркан Дардан, [исполняющий обязанности сержанта, отделение Сефира]
Иолх Тибор
Соларий
Вантаро
Сараман Алоизио
Гадриакс
Лаэрт
Эвримахон
Фидус Галтарион, сержант, отделение Галтариона
Низус
Тинон, сержант, отделение Тинона
Девкалий Халкодон
Автолон, [переведен на действительную службу]
Фероней Дедал, [сержант, переведен на действительную службу]
Ксантий Доломон, [переведен на действительную службу]
Эндимиас, [переведен на действительную службу]
Идас, [сержант, переведен на действительную службу]
Лантор, [сержант, переведен на действительную службу]
Ликаст, [переведен на действительную службу]
Дромедон Пакс, [переведен на действительную службу]
Фаэлон [сержант, переведен на действительную службу]
Финеон, [сержант, переведен на действительную службу]
Пронакс, [переведен на действительную службу]
Пирамон, [переведен на действительную службу]
Улант Ремуло [переведен на действительную службу]
Рендрус, [сержант, переведен на действительную службу]
Кидор Радамант, [переведен на действительную службу]
Сарпедус, [сержант, переведен на действительную службу]
Серафон, [переведен на действительную службу]
Тифонон, [принял командование «Этернийцем»]
Валин, [сержант, переведен на действительную службу]
Гилас Пелион, гонорарий, 82-я рота
XVII Легион, «Несущие Слово»
Курта Седд, капеллан, [цель захвата]
Малдрек Фал, сержант
Шан Варек, [звание неизвестно]
Унгол Шакс, капеллан
1
[отметка: 23.46.32]
Когда ложь? это не просто ложь? — задается вопросом Эфон. Когда эти слова не могут охватить громаду неправды, которая возвещается столь оглушительно, что подобно черной дыре создает собственное притяжение и вынуждает свет истины огибать ее.
Стелок Эфон, капитан 19-й роты. «Славной».
Он? Ультрадесантник, сын Жиллимана. Он? сын Калта.
Вокруг него ревет хаос Ланшира. Стрельба. Убийство. Отчаяние. Закованные в броню Несущие Слово, их доспехи цвета засохшей крови. Ультрадесантники, безупречные латы которых перепачканы пеплом и кровью. Эфон слышит приглушенные крики изменников, а в воксе раздаются резкие и испуганные предсмертные вопли его собственных людей. Вперемешку с дробным стуком болтеров это? какофоническая симфония предательства и отчаяния.
Разве Ультрадесантники? не тот свет, что преломляется? Свет Императора, озаряющий дальние пределы его империи, искажающийся вокруг ужасного и реального обмана. Изменит ли навеки сынов Жиллимана разворачивающаяся мерзость этих великих событий? Выстоим ли мы, словно тени былых себя, в блеске осознания? как стоим ныне пред гневом Веридии?
В керамитовом нутре тактического доспеха дредноута битва кажется далекой, даже когда от смерти его отделяет лишь одно мгновение. Предательство людей, которых Эфон некогда называл сородичами, разыгрывается перед ним, будто невероятный сон? и то же самое происходит с его собственными действиями, вихрем смертоносной необходимости. Тактический дисплей, сетки целеуказателей и наложенные сверху вокс-трансляции, сообщающие о резне снаружи, кажутся еще более далекими. Калт? преданный мир. Планета, поставленная на колени. За считанные часы изобильный оплот земледельческого труда превратился в кошмар неверия, окутанных дымом полей боя и всеобъемлющей бойни.
Пересохшие губы капитана практически неосознанно отдают приказы. Генетически усовершенствованные мускулы трансчеловеческого тела приводят в действие окружающие его доспехи терминатора. Перчатки дергаются назад на спуске комбинированного оружия и запускают цепной кулак с визгом нести уничтожение. Впрочем, разум Эфона пребывает где-то в ином месте. Он убивает, не думая. Его команды? живое, дышащее наследие после всей жизни, проведенной на войне.
За эту жизнь Эфон пережил свою долю ошеломлений и сюрпризов. Корона Чазми, жуткие чудеса Двенадцать-Один-Сорок Два. Зеленокожие из Бездн Гантессы…
Орки в той региональной империи выросли огромными в изоляции. Когда окружавшие ее варп-штормы улеглись, чудовища-ксеносы потянулись из Бездн, чтобы захватить удерживаемые Механикумом миры Тела Мелиора.
Один из таких гигантов лишил бы Эфона жизни, если бы не капеллан Несущих Слово по имени Курта Седд. Ультрадесантники и Несущие Слово сражались бок о бок на замерзшем мире-кузнице Мелиор Терция, шестьдесят один год назад. Когда XIII и XVII Легионы собрались на Калте, чтобы дать бой еще одной вторгшейся империи зеленокожих, Эфон с нетерпением ждал новой встречи со своим другом. Быть может, чтобы отдать капеллану долг крови.
Теперь ему не представится такой возможности.
Учиненные на Калте зверства и немыслимое вероломство, таящееся в сердцах Несущих Слово, настолько ошеломляют и ужасают, что Корона Чазми и Двенадцать-Один-Сорок Два выцветают и забываются. Сыны Жиллимана никогда не позволят себе забыть боль от этого предательства.
В успокаивающем мраке доспеха капитан? словно одна сплошная кровоточащая рана. С каждой жизнью Несущего Слово, забираемой в оглушенном состоянии, на эту рану брызжет соль ненужной потери. При каждой расправе над Ультрадесантником, отключающиеся жизненные показатели которых каскадом стекают по оптическим экранам, словно кипящая хроника, Эфон чувствует, как эту соль втирают в самую его душу. Ему больно от утраты каждого из павших Ультрадесантников, равно как и от заблудших легионеров, что стоят над ними победителями. Легионы переплелись в трагедиях друг друга, и, несмотря на сумятицу, на ненависть и бешенство поля боя, они все? жертвы некой куда большей катастрофы.
