Хотя победа – все это понимали – была не за горами, на повестке дня конференции первым и самым важным вопросом стоял вопрос о том, как быстрее покончить с фашистской Германией. Фашисты продолжали отчаянно сопротивляться. Больше того. Они угрожали каким-то новым страшным оружием и действительно лихорадочно работали над новыми средствами уничтожения. Поэтому затяжка войны могла обернуться для человечества жесточайшими последствиями. Следовало спешить!
Но не только европейские дела интересовали участников конференции. Соединенные Штаты продолжали воевать с Японией, и до победы здесь было еще далеко. Поэтому их очень занимал вопрос о вступлении Советского Союза в войну с Японией.
В тот день, как и в дальнейшем, у меня было достаточно возможностей, чтобы внимательно приглядеться к военным и морякам, представлявшим наших союзников. Более всех мое внимание почему-то привлек адмирал Леги. Он был близок к Рузвельту, когда тот занимал еще пост заместителя морского министра, и потому в первые же дни войны президент привлек его к активной работе. Он выполнял сложные и щекотливые обязанности посла США во Франции при правительстве Петэна, а затем стал начальником личного штаба президента. Это был весьма трудолюбивый человек, не гнушающийся черновой работой штабного офицера; видимо, он прекрасно обеспечивал подготовку всех материалов для своего шефа. Не было случая, чтобы он не присутствовал вместе с Рузвельтом как на деловых совещаниях, так и на приемах. Меня он интересовал в предвидении разрешения «флотских» вопросов.
Наиболее маститой фигурой среди американских военных был, конечно, генерал Маршалл. Он являлся фактическим руководителем всех военных операций и сильно влиял на решения Рузвельта в этой части. Позднее, познакомившись с материалами войны против Японии, я убедился, что генерал Маршалл действительно имел такую хватку, перед которой не выдерживали даже крупные военные авторитеты США типа генерала Макартура или адмирала флота Кинга. Маршалл реже появлялся на совещаниях дипломатов, но зато чувствовал себя полным хозяином американской делегации на всех военных совещаниях. Адмирал флота Кинг был узким специалистом – моряком, но, как теперь известно, умел, когда нужно, настойчиво проводить свою линию в ходе самых крупных операций на Тихом океане. Именно ему американские историки приписывают правильное решение о наступлении на Японию со стороны Тихого океана в противовес настоятельным предложениям Макартура продвигаться на Токио вдоль береговой линии: Австралия, Новая Гвинея, Филиппины, Тайвань и, наконец, остров Кюсю. Военные представители США на последнем этапе войны явно главенствовали над англичанами как на море, так и на суше. За ними стояла сила войск и флота, сила доллара, и поэтому они занимали командные посты во всех крупных операциях. Хозяевами положения среди наших союзников американская военная делегация была и на конференции. Ее превосходство над англичанами чувствовалось весьма основательно.
Английские военные круги были представлены на Крымской конференции двумя влиятельными военными. Это прежде всего фельдмаршал Аллан Брук. Близкий к Черчиллю человек, Брук был скромен на вид и ничем не выделялся среди окружающих. Другой – адмирал флота Каннингхэм – был самым заслуженным моряком английского флота. Твердый принцип последовательного прохождения службы и выслуги лет по-прежнему имел первостепенное значение в Англии при выдвижении на тот или иной пост. Именно такой путь и прошел Каннингхэм. Но «владычица морей» в душе уже признала, что первенство фактически перешло за океан, и вынуждена была обращаться к США то за помощью в виде 50 эсминцев, то с просьбой поставить по ленд-лизу самолеты и другую технику. Одним словом, она примирилась уже с ролью второстепенной морской державы. Вот это и чувствовалось тогда в поведении адмирала Каннингхэма. Вместе с ним уходило со сцены былое величие английского флота. Американский главнокомандующий ВМС Кинг, располагая заново отстроенными кораблями, оказывал уже более значительное влияние на «историю», чем Каннингхэм со своими устаревшими линкорами. Англия переживала период явного упадка некогда мощной колониальной империи. Это понимали и на Британских островах и в США. «У нас нет ни малейшей возможности восстановить равновесие с Соединенными Штатами в отношении флота», – писал впоследствии в своих воспоминаниях У. Черчилль. «В экономическом отношении Англия была положена на лопатки, а в военном отношении в сравнении с Америкой – бессильна», – вспоминал и адмирал флота Леги.
Все это ощущалось и в практических «флотских» делах в дни конференции. Так, если англичане ограничились посылкой одного транспорта с материальным обеспечением, то американцы базировали свой корабль связи «Кэтоктин», четыре тральщика – «Пиннэкл», «Имплисит», «Инессент» и «Инкредибл» и транспорт типа «Либерти» – «Уильям Блоунт».
Уже нетрудно было заметить, что две крупные и самые сильные страны – Советский Союз и США – практически вносят наибольший вклад в обеспечение победы над фашистской Германией и Японией. Черчилль, бесспорно, сыгравший большую роль в борьбе с Гитлером в 1940–1941 гг., еще старался сохранить прежнее ведущее положение, но оснований для этого было уже явно недостаточно.
Первым моим деловым разговором с адмиралом Кингом было обсуждение его просьбы перебазировать «Кэтоктин». Я высказался против этого шага, ссылаясь на минную опасность. И это было действительно так. Если мы с известным риском разрешили американцам немного позднее перевести два минных тральщика («Пиннэкл» и «Имплисит»), то для крупных кораблей, таких, как «Кэтоктин» и «Уильям Блоунт», это было слишком рискованно. Кинг не настаивал, и мы к этому вопросу больше не возвращались. Потом я узнал, что американцы организовали в Ливадии пункт связи, соединились с помощью проводов и телетайпа с «Кэтоктином», который обеспечивал сообщение американской делегации с внешним миром.
В совещаниях, где разбирались политические проблемы, я, как правило, не участвовал, но в промежутках между пленарными заседаниями происходили совещания военных представителей. С советской стороны старшим на них был А. И. Антонов. Здесь шло более подробное ознакомление с планами операций на ближайшее будущее и разбирались вопросы более тесного взаимодействия войск союзников. От нашего командования американцы добивались ответа на вопрос, когда и каким образом мы собираемся дальше продвигаться в направлении Берлина. Их беспокоило, как бы не опоздать к захвату столицы Германии. А дело уже складывалось именно таким образом.
Американцы особенно интересовались, собираемся ли мы воевать с Японией, и если да, то когда Советская Армия намерена выступить. Однако эти вопросы мы увязывали с общеполитическими проблемами, и раскрывать все карты раньше времени А. И. Антонов не хотел. Как бы в отместку за нашу «осторожность» американцы тянули с вопросом о помощи, в том числе о выделении кораблей для Тихоокеанского флота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
