боли, а я издал победный вой – после века работ сталелитеен на земле, где они стояли, осталось невероятное количество следов и обломков железа и стали, а из кого бы ни состояла Дикая Охота, они ненавидели железо не меньше, чем прочие обитатели Феерии.
– Между стенами! – закричал я. – Давай, давай, давай!
– Это сумасшествие! – крикнула в ответ Кэррин.
– Я знаю!
Она направила «харлей» в объезд кучи щебня и погнала в плотную тьму между двумя стенами. Пока она делала это, всадник продолжал нестись над нами.
– Ближе! – вопил я. – Гони его к стене!
– Зачем?
Четверть мили на ревущем «харлее» проходит быстро, и единственное, что сейчас расстилалось перед нами, – холодные воды озера Мичиган.
– Быстрее! – пронзительно крикнул я.
– А-а-а! – взвыла Кэррин, и внезапно «харлей» замедлил бег.
В одно мгновение мы поравнялись со всадником, и, хотя выражения его лица, скрытого тьмой, не было видно, язык его телодвижений позволял понять, что он ошарашен.
«А теперь переходим к опасной части», – подумал я.
От этой мысли я захихикал. Сейчас станет опасно.
Прежде чем всадник успел сменить скорость или подняться выше и пока «харлей» все еще клонился к всаднику, я подтянул левую ступню к сиденью и прыгнул на преследователя, все еще сжимая в одной руке уже пустой – без единого патрона – «винчестер».
Я врезался в наездника. Кем бы он ни был, он был силен. В моем распоряжении имелась сила Зимнего Рыцаря, но по сравнению со всадником она уподоблялась детской. Всадник выбросил вперед свою крепкую руку, прямо мне в грудь, и едва не отправил меня кувыркаться, но я ухватился за его рукав и, когда он падал, просто держался за него. Это поменяло ситуацию. Здесь уже не сила шла против силы. Это было состязание массы и рычага против мускулов – и мускулы проиграли. Я стащил всадника с седла, и мы оба с размаху грохнулись наземь.
Удар оторвал меня от него, и я помню, что пытался защитить голову, закрыв ее руками.
«Винчестер» отлетел в сторону. Я видел, что всадник тоже катится по земле и серебряный огонь вспыхивает из призрачной маски, скрывавшей его лицо. Я перестал катиться несколькими ярдами позже и торопливо вскочил на ноги, пошатываясь. Я увидел «винчестер», лежавший в нескольких ярдах от меня, и бросился к нему.
Я схватил оружие, но, прежде чем успел зарядить его, услышал позади себя шаги и немедленно развернулся, подняв винтовку над головой, параллельно земле. Все это заняло доли секунды. Потом я почувствовал ошеломляющую силу удара, и меч зазвенел, наткнувшись на сталь восьмигранного ствола «винчестера».
Крингл быстро оправился от блока. Клочки призрачной маски свисали с него, но он все еще был в доспехах и кроваво-красной мантии с капюшоном, отороченным белой шерстью. Его меч был серебристым, без всяких украшений, и он размахивал им, нанося серии быстрых ударов. Я лихорадочно блокировал их «винчестером», но достаточно хорошо разбирался в драках, чтобы понять: за ним – тотальное превосходство. Через несколько секунд меч войдет в мое тело.
Я пригнулся, уходя от его наклонного замаха, и, отскочив назад, поднял винтовку к плечу, словно собираясь стрелять.
Это его остановило, вынудив изогнуться, чтобы не попасть под теоретическую пулю, и, когда он это сделал, я вложил каждую кроху воли, которая во мне еще оставалась, в копье магической силы.
– Forzare!
Крингл скользнул в сторону – невероятно шустро для человека его размеров, – и мой удар оказался тотальным промахом.
Но он не пролетел мимо основания разрушенной стены за спиной моего противника.
Пара тонн старого выщербленного бетона обрушилась с диким грохотом. Крингл был быстрым и умелым бойцом, но не являлся совершенством. Он сумел не оказаться раздавленным, но несколько больших камней все-таки грохнули по нему, и он зашатался.
Я испустил первобытный боевой крик и бросился на него. Я лупил его по плечам, а он был слишком ошеломлен, чтобы воспользоваться мечом. Мы оба упали на землю, но я оказался сверху. Обхватив его коленями, я сжал стальной ствол «винчестера» обеими руками, держа его как дубину.
Крингл замер, пялясь на меня, а я внезапно осознал, что ночь стала абсолютно беззвучной. Я огляделся по сторонам. Дикая Охота окружила нас, кони стояли, их всадники напряженно наблюдали за нами. Гончие нервно расхаживали у ног лошадей, но не подходили к ним слишком близко. Эрлкинг тоже был там, его призрачная маска свисала лохмотьями. Доспехи на плечах стали видимыми, и они были испачканы зеленоватой кровью. Его правая рука висела плетью. Я снова повернулся к Кринглу.
– Присоединяйся, прячься или умри! – прорычал я. – Вот все варианты, когда Дикая Охота гонится за тобой.
Глаза Крингла сузились.
– Каждый знает, что это так.
– Нет, больше не так, – проворчал я. Поднялся на ноги медленно и так же медленно опустил винтовку. Затем протянул Кринглу руку. – Сегодня Охота присоединяется ко мне.
Я обвел собравшихся взглядом, вложив в него всю сталь и решимость, которые во мне были.
– Я только что вывел из игры Эрлкинга и, уложив на лопатки, дал хорошую взбучку гребаному Санта-Клаусу, – объявил я. – Теперь вы скажите: кто следующий? Кто выйдет, чтобы положить конец Зимнему Рыцарю, пэру Зимней династии и избраннику Мэб? Кто здесь во главе пищевой цепочки? Потому что сегодня Хеллоуин, и я, черт подери, не боюсь ни единого из вас.
Пылающие глаза уставились на меня отовсюду, но никто не пошевелился.
Затем смех Крингла начал громыхать в его глотке – пульсирующий звук мощного и искреннего веселья. Одна из его огромных ладоней сомкнулась на моей, и я помог ему встать на ноги. Одновременно я поглядывал на Эрлкинга. По его лицу не удавалось что-либо прочитать, но он сделал очень легкий кивок в мою сторону. В этом движении сквозила своеобразная ирония, и я почувствовал что-то вроде мирного веселья.
Раздался низкий рокот, и «харлей», басовито мурлыча, появился на площадке перед нами. Кэррин расширившимися глазами созерцала всю сцену, подкатывая байк поближе ко мне.
– Гарри? – спросила она. – Что здесь случилось?
– Временная смена руководства, – сказал я и перебросил ногу через «харлей», чтобы взобраться на сиденье позади нее.
В эти секунды тени начали вращаться и плавно скользить. Они взобрались вверх по ногам Крингла, восстановив скрывавшую его маску, и одновременно полезли вверх по «харлею» и двум людям, сидевшим на нем.
Это было странное чувство. Все, относящееся к моему физическому восприятию, обострилось, и я внезапно ощутил мир вокруг меня с абсолютной ясностью. Я чувствовал других членов Охоты, точно знал, где они и что они делают, на чистом инстинкте – инстинкте, который
