уже разъехались, а местные отсыпались после праздника. Пока Джеральд копал яму, Беата слушала пение птиц. Было тепло и солнечно. День предстоял чудесный.
Она покосилась на тыкву.
Надо же было этому дураку полезть в дом к ведьмам! В любом другом случае Беата пожалела бы погибшего, но сейчас могла только досадовать на произошедшее.
— Теперь у меня есть право говорить, что Голди — плохой человек? — с насмешкой спросил Джеральд. — Она убила человека и прикрылась Валери и Адалиндой, чтобы создать себе алиби. Заметь, никто из них не пошел с нами, чтобы помочь. Привыкли, что их проблемы решают другие.
— У нас только одна лопата, — возразила Беата, — толпой мы привлекли бы больше внимания. И не факт, что убийца именно Голди. Она отрицала это.
— Любой бы отрицал. Но это она. Я патрулировал деревню и постоянно видел вас всех: ты рассказывала о Калунне на площади, Валери стояла за прилавком с друзьями, Адалинда бродила по деревне, окруженная толпой поклонников. А вот Голди то появлялась, то исчезала. У нее одной была возможность сделать это.
Беата промолчала.
А потом вспомнила о кольце невидимости, которым Адалинда воспользовалась на празднике. Скорее всего, она действительно пошла в туалет или захотела передохнуть в одиночестве.
Но и в том, и в другом случае она отправилась бы к себе домой.
Беата вздрогнула.
— Как думаешь, когда он умер?
— Я не эксперт, но часа три прошло точно. Хотя скорее больше: погода теплая, а тело уже остыло, — Джеральд выпрямился, — его убили ночью. Причем способом, не оставившим следов. Голди изобретательна, не так ли? Кому вообще придет в голову создавать чары, превращающие труп в тыкву?
— Любой ведьме, которая любит придумывать что-то новое, — ответила Беата, — нельзя судить, не разобравшись толком. Убить без следов мог кто угодно.
Например, тот, кто увлекался детективами и имел волшебный нож для этого.
Беата закусила губу.
Если так посмотреть, то у Валери тоже была возможность это сделать. Она могла попросить любого из приятелей-подростков «помочь с розыгрышем» остальных, наложив на него собственный облик. Это были простые чары, которыми Валери развлекалась сразу после воскрешения. А сама бы сбежала и убила домушника ритуальным ножом, для проверки оного.
А еще Голди могла взять нож без спроса или одолжить кольцо невидимости у Адалинды. Изменить собственный облик на внешность любого знакомого ей человека. Так что даже свидетели не смогли бы правильно опознать ее.
В убийстве, совершенном ведьмой, сам черт ногу сломит. Его не распутать.
Беата раздраженно фыркнула и прогнала неприятные мысли из головы.
К черту это все. Домушник сам виноват: напал на одну из ее подруг и заплатил за это жизнью. Никому не интересны подробности. Сейчас они закопают труп и пойдут домой, спать.
Но Джеральд, покончив со всем, буднично сказал:
— Надо сообщить Калунне. Она сама решит судьбу убийцы.
— Зачем? Давай не будем этого делать.
— Она все равно узнает. Лучше уж от нас. Но ты можешь идти домой. Я сам ей все расскажу.
— Вот еще, — проворчала Беата, — знаю я, что ты расскажешь. Пойдем вместе.
— Как хочешь.
Они отправились на вересковые пустоши.
Калунна встретила их сияющей улыбкой.
— Какой дивный праздник вы мне устроили, мои хорошие! Так постарались! Я в восторге! Идите ко мне!
Она схватила Беату и Джеральда в охапку и закружила, оторвав от земли. Беата тихо пискнула. На лице Джеральда промелькнула паника.
— Мы пришли с вестью, о Калунна! Можно нас поставить на землю?
— Нельзя, — рассмеялась та, — кто еще будет носить тебя на руках, кроме меня? Беата ведь этого не делает, правда?
— К счастью, нет. Прошу, выслушай нас.
— Говори, — безмятежно отозвалась Калунна, поудобнее устраивая каждого из них на руках, словно маленьких детей, — я тебя слушаю, мой охотник. Кстати, зачем вы принесли мне эту лопату? Сегодня в подношениях нет нужды, вы и без того достаточно потрудились.
Джеральд тоскливо покосился вниз, затем на Беату.
Кажется, они думали об одном и том же: не швырнет ли их Калунна о землю, если разозлится?
Но та спокойно выслушала историю о трупе и удивленно спросила:
— И зачем мне это знать? Если это какой-то чужак, не верящий в меня, то мне все равно, как он умер.
— Ты не будешь карать убийцу? — недоверчиво спросил Джеральд.
— Пусть этим занимается его бог. Забудьте о нем. Отдыхайте, мои золотые. Вы отлично послужили мне и будете вознаграждены за верность.
Она спустила их на землю, погладила по головам и ушла, напевая одну из песен Адалинды. Беата и Джеральд наблюдали за ней, пока она не растворилась в вересковых пустошах.
— Видишь, все в порядке, — сказала Беата, — пойдем домой.
— Пойдем, — коротко ответил тот.
— Ты расстроен?
— Не то чтобы я мечтал бороться со злом, когда пошел в полицию, — хмуро сообщил Джеральд, — но у меня есть определенные понятия о справедливости. Я понимаю, что мы не можем осудить Голди по закону, но я не думал, что ей снова все сойдет с рук. Чувствую себя паршиво.
Беата взяла его под локоть.
— Забудь. Люди умирают постоянно. И у нас нет доказательств, что убийца — Голди.
— Кто же еще?
— Да кто угодно. Будь это один из любимых детективов Валери, убийцей оказался бы тот, на кого никто не подумает. Например, твой шеф. Или ты. Вдруг этот тип — твой давно пропавший отец, которому ты захотел отомстить?
— Мой отец погиб на войне. Не шути с этим, пожалуйста.
Беата смутилась.
— Извини. Больше не буду.
До дома они дошли молча. Джеральд подхватил на руки Пламя и отправился на кухню, кормить фамильяров. Пламя сидела у него на руках и нежно вылизывала ему ухо. Даже ради еды не оторвалась от этого занятия.
Беата неловко помялась, а потом подошла к нему и обняла.
— Ну прости. Ляпнула не подумав.
— Я не обижаюсь, — Джеральд покачал головой и обнял ее свободной рукой, — просто задумался.
— О чем?
— О детективах. Голди подозрительна, но она не обязательно убийца. И у нее нет мотива.
— Мы же решили, что это самозащита?
— Это ты так решила. Валери, Адалинда и Голди отрицали свою причастность в принципе. Неудивительно, что они не хотели возиться с трупом: две из них не имеют к нему отношения и не считают себя морально обязанными что-то с ним делать. Третья лжет. Но которая из них? Я тут понял, что исключил Валери и Адалинду из числа подозреваемых просто потому, что Голди мне неприятна, а к ним я уже привык. Они «серые», Голди — «черная». Но это не значит, что они невиновны.
Беата вздохнула.
— Милый,
