– Ирка, смотри, что Ольга с туалетом сделала!
Треугольное строение было сказочно увито плетистой розой с крупными малиновыми цветами и многочисленными бутонами.
– Это особый сорт, – захлебываясь от радости, тараторила Ольга. – Цветет все лето и осень, до заморозков. Не поверите, но мне два года назад из Бельгии вот таку-у-у-сенький отросточек привезли, – она показала руками сантиметров десять – пятнадцать. – Если хотите, я вам сейчас череночки дам.
Мы, естественно, хотели. Я вдруг вспомнила про альпийскую горку.
– Альпийская горка? – удивилась Ольга. – У меня нет никакой альпийской горки.
– Вон там, в углу, кажется, около ели, – сказала Наташка.
– Ах, это! – Садовница засмеялась.
«Альпийская горка» представляла собой кучу камней, битого кирпича, щебня и осколков стекла. Короче, «графские развалины», поросшие мощными лопухами, лебедой и тоненькими вьюнками с розовато-белыми цветочками.
– Вот это да! – в замешательстве воскликнула я. – Да у тебя даже куча мусора сверхживописно смотрится.
– Честно говоря, – призналась удивленная Ольга, – у меня сюда пока руки не доходили. Хотя, скорее, ноги. Надо будет подумать, как обыграть это безобразное великолепие. Я, вообще-то, четыре года назад курсы дизайнеров по садовому ландшафту закончила. Вот и упражняюсь.
– А Силкиным ты тоже помогала? – спросила Наташка. Уж очень нас Михаил к себе зазывал, чтобы цветами похвастаться.
– Советами, конечно помогала, но у Ксюши свой подход к цветоводству, более традиционный, что ли. Мне он не очень нравится, казармой попахивает. – Ольга помолчала. – Впрочем, этим летом мы с Ксенией очень мало общались. Мне показалось, что она меня стала избегать. Кажется, у них какие-то неприятности… – И, будто спохватившись, перевела разговор на перевозку рассады и черенков.
Моя попытка вернуться к разговору о Силкиных была безуспешной.
Возвращались мы с корзинкой цветочных корней и корешочков и от души радовались этому обстоятельству. До такой степени, что чуть не прошли дом Силкиных – нас вовремя окликнул Михаил. Было такое впечатление, что нас ждали. Чета Силкиных на лужайке перед домом раскидывала граблями сено для просушки. Чуть раньше мы видели его сметанным в стожки. При нашем поялении оба оторвались от дела и уставились на нашу корзинку.
– Я думал, вы пошутили насчет цветов, – сказал Михаил, перестав раскидывать сено.
Недоуменно пожав плечами, я взглянула на подругу.
– Пойдем Наташа, поставим рассаду куда-нибудь в холодок. Может быть, еще и в лес успеем сбегать.
– В лес ходить не советую, – спокойно заметил Силкин-старший. Мокро еще, вот ветерком обдует… – и неожиданно предложил нам поработать граблями.
Мы переглянулись, не зная, как реагировать на это. Ситуацию разрядил звонок мобильного телефона. Михаил передал грабли жене, бросил нам коротко: «Подождите, я сейчас…» и заспешил к телефону. Ксения напряженно следила за мужем. Мы – тоже, хотя упорно делали вид, что нас это не касается. Услышать удалось только пару фраз, поскольку Михаил вошел в дом: «Понял… К утру сможешь, подсохнет…»
– Может, мы все-таки пойдем? – нерешительно промямлила я, обращаясь сразу и к подруге, и к Ксении, которую мы наконец-таки разглядели.
Очень худенькая, то есть более чем стройная женщина с простоватым маленьким личиком. На голове, скрывая волосы, повязана голубая косынка, отчего лицо казалось очень бледным. В отличие от мужа, она совсем не была загорелой. В общем ничего особенного. Но она подняла на нас свои глаза, до этого момента следившие за деревянными зубьями граблей. Лицо сразу же преобразилось, стало каким-то утонченным. Таких глаз я ни у кого не видела, только в литературе встречалось – «сияющие глаза». Так вот, у Ксении были именно большие сияющие глаза какого-то небывало-голубого цвета. Может, это линзы?
– Пойдемте-ка в дом, – предложила она, – я вас чаем напою. А корзинку вашу мы в тенек поставим.
Растерявшаяся не меньше меня Наталья покорно передала Ксении корзинку, и мы неуверенно поплелись в дом.
С первого взгляда было ясно, что отделочные работы еще не завершены. Как и у меня на даче. Но то, что уже было сделано, восхищало. Явно у Михаила был талант резчика по дереву. Витая лестница на второй этаж опиралась на забавного деревянного медведя. Больше всего поразила кухня с деревянными кружевными полками и полочками, шкафчиками, резными разделочными досками и ковшичками, висевшими на вырезанных, как выяснилось, из цельного куска дерева цепях. Холодильник был вмонтирован в красивый деревянный чехол. Удивительно, но вполне современная кухонная техника легко вписывалась в общую картину.
Слегка отупевшие от всей этой красоты мы сели за чаепитие. Михаил предложил Наталье воспользоваться его мобильником, удивившись, что у нас его нет – явно еще раз переговорил с бабой Тоней. Наталья изобразила благодарную улыбку и послала Лешику сообщение: «Все в порядке, послезавтра будем дома с грибами». Не переставая улыбаться, она сказала, что мобильник-то есть, зарядное устройство забыли, понадеялись друг на друга – и забыли.
– Муж, наверное, беспокоится? – поинтересовалась Ксения.
– Да нет, муж в командировке за границей, а сообщение – сыну. Хотел с нами поехать, но с работы не отпустили.
Наташка толкнула меня под столом ногой и я, выйдя из задумчивости, подключилась к разговору, принялась рассказывать о передрягах в поисках мнимого Зайцева. Ксения весело хохотала, а Михаил улыбался, получая, по-моему, больше всего удовольствия от вида хохочущей жены. Наташка ни с того ни с сего стала мне завидовать из-за того, что у меня двое детей, а у нее, несчастной, всего один Лешик, за которого все время приходится бояться, хотя ему уже и далеко за двадцать. Ксения со словами «а я вам сейчас своих покажу» метнулась в комнату. Фотография была цветная и хорошего качества. Анечку и Михаила младшего сфотографировали у цветущей яблони. Брат и сестра стояли обнявшись и были очень похожи друг на друга: Анечка действительно красива и брат – очень приятный молодой человек.
– Красивые дети, – тихо сказала я, – особенно дочь. Даже не пойму, на кого больше похожи.
– Сами на себя, – ответствовал Михаил-старший.
– Да, вашей дочери в деревне действительно делать нечего, как, впрочем, и сыну, – сказала Наталья. – Вы уж меня извините за то, что я вам тогда наговорила. Все мы хотим детям лучшего, и это правильно. Иногда, правда, дети не оправдывают наших ожиданий…
– А вы вспомните себя в молодости, – улыбнулась Ксения, – наверняка родители чем-то раздражали. Одно дело – чего хотим от них мы, а другое – чего они хотят для себя сами. И поверьте, не всегда мы бываем правы. Придет время, и наши дети столкнутся с такими же проблемами в отношениях со своими детьми. Вот справедливость-то, если ее не было раньше, и восторжествует. Мы с Мишей пока довольны тем, что с ребятами, – Ксения кивнула в сторону фотографии, – понимаем, любим друг друга, и … всегда их оправдываем.
«Еще бы», – злорадно подумала я, постаравшись отвлечься от магического обаяния Ксении. А вслух сказала:
– Баба Тоня говорила о внуке, который, приезжая, занимается только своей машиной, и приводила в пример вашего сына. Уж так его нахваливала.
– Мишук в отца пошел, в меня то есть, – довольным тоном заговорил Михаил-старший. Анютка – в маму. И это правильно. Знаете, что меня больше всего радует? Что мои дети не пропадут, даже если и останутся одни и уж тем более не оставят друг друга без помощи.
Мы и не сомневались, что дети Силкиных не пропадут (вместо них пропадут другие). Восторги Ксении никак не вписывались в рамки того, что мы знали об Анне. Стало довольно противно на душе и я, сославшись на головную боль, отказалась смотреть цветники и отправилась домой в одиночестве, так как Наталья не выразила желания уйти вместе со мной.
Дом был пуст, и, вопреки здравому смыслу, я решила пойти в лес, взяв для компании Деньку. Идти к мосту очень не хотелось. Я, правильно рассудив, что помимо моста должна быть какая-нибудь не столь основательная переправа через речку, вскоре перебралась к березовому лесу по внушительному бревну, перекинутому с одного берега на другой. Отметив, что солнце у меня с той стороны, где в ветровке пришит внутренний карман (явно ошибочно в понятии нормальных людей) – справа, а деревня позади, я смело двинулась вперед. Свернуть с тропинки не решилась – трава была высокой и мокрой. Денька радостно скакала между деревьями, время от времени возвращалась ко мне, заглядывала в глаза, как бы спрашивая одобрения. Я одобряла. У невысокой пушистой елки, прямо рядом с тропинкой, показалась семейка лисичек, а дальше пошли подберезовики и белые. Сыроежки я даже не стала брать. Время летело незаметно, и опомнилась я только тогда, когда поняла, что рядом нет Деньки. Не прибежала она и на мой зов, рассудив, вероятно, что грибы к съестному не относятся. Страха не было. Солнце никуда не закатилось – справа от кармана, деревня – позади… или впереди?.. Да нет, все правильно, если идти от деревни, то позади, а если к деревне – то впереди. А где тогда карман? Пару минут я разбиралась с карманом, а когда разобралась, услышала Денькин обиженный лай и только собралась позвать заблудившуюся псину, как услышала окрик: «Пошел, пошел отсюда! Иди, гуляй себе…» Голос был мужской, но принадлежал не Михаилу, которого я собралась было уличить в слежке. Пришлось спрятаться за куст мокрого орешника и выжидать. Подлетела Денька и я, шикнув, заставила ее сесть рядом. Вскоре на тропинке показался приземистый мужчина. Я с удивлением отметила, что видела его раньше, честное слово видела, но вот где?.. Я зажмурилась, чтобы напрячь память, но, увы, в глазах вертелись только рыжие лисички.
