— Как и мне с тобой… Но больше так не пей… Кстати, Октавиан довольно милый, он тявкал на меня в зеркало, когда тебя не было, — сообщил Тайлер, вызвав в ней ещё большую обиду.
— Ах, ты засранец, ты был здесь?! — спросила она. — Это уже вообще не смешно, Галпин!
— Я лишь смотрел на нашу комнату… С моей стороны в ней нет и десяти процентов тепла, что я вижу в отражении, — ответил он, положив ладони на зеркало. — Ты так красиво двигалась… Но ты… Снова слишком похудела, родная… Одни ребра, — ответил он с грустью.
— Я подвину зеркало к кровати, погоди, ладно? — промолвила она и отошла, тяжело перетаскивая его по полу с характерным скрежетом. Потёрла маленькие ручки и залезла на кровать, укутываясь одеялом по самую шею. — То, что нужно. Всегда буду так спать…
— Глупая… Я не поздравил тебя с окончанием учебы и началом рабочих будней… Но я всегда смотрю за тобой. Даже когда ты не слышишь, — сказал он и тоже лег на кровать, отражающуюся в зеркале. — А так удобнее… Очень даже.
— Тайлер… Как его зовут? Того успешного пациента, — уточнила она, нюхая подушку. — Это бред… Но будто бы ещё пахнет тобой.
— Его зовут Лекс Фишер, — ответил он неохотно. — И он вряд ли захочет разговаривать, потому что он счастлив тому, что его не трогают. Что сейчас он нормис.
— Он отдал за это свою силу, естественно, они его не трогают, — грубо констатировала она. — Мы имеем индивида, который имеет этот ген, и генетика, который хочет его получить. Угадай, куда они его используют.
— Хочешь сказать, что… — задумался Тайлер, но она, как всегда, перебила.
— Что их цель — не очистить изгоя, а создать тебе подобного. Раз уже удалось вынуть, значит, удастся и искусственно вывести такого же, — ответила она.
— Нееет… Это уже какой-то вселенский заговор, — наивно ответил Тайлер.
— Ты как ребенок. Где тогда образцы? Зачем им за бесплатно помогать такому, как ты? С чьими правами они не считались с самого момента нашего появления на свет, — заявила она озлобленно.
— Затем, что они просто хотят помочь? Доброта, отзывчивость, сопереживание? — приподнял он брови.
Уэнсдей громко выдохнула.
— За это я тебя и люблю… Ты всегда веришь в хорошее… Всегда ждёшь его от людей… Но его не было и не будет, Тайлер, — сказала Уэнсдей, поправляя подушку и глядя в его зелёные глаза, полные тоски. — Они забрали тебя у меня. И я отвечу им. Завтра же я поеду туда с твоим отцом. Найду его, обращусь в газету, напишу статью об этом. Я сделаю все, чтобы ими заинтересовались обычные люди, от которых ничего не скрыть, и они не уйдут от ответственности, — заявила Уэнсдей своим высокомерным голоском.
— Малышка… У тебя щенок дома… Не забывай про него, — напомнил Тайлер, скривив губы.
— Дьявол! — замешкалась Уэнсдей, аккуратно убирая волосы за уши и достав телефон. — Попрошу Ксавье приютить его на день, но это завтра, а сейчас…
Маленькие пальчики набрали сообщение.
— Прости меня, но дело во мне, а не в тебе… (У)
— Порядок… — ответила она, убрав телефон в сторону.
— Думаешь, одного сообщения достаточно, чтобы человек простил тебя? — приподнял брови Тайлер в полном смятении.
— Да, а разве нет? — задала она вопрос, заставив его покачать головой.
— Невыносимая… Совершенно невыносимая, — появилась улыбка на его лице. — Но я люблю, когда ты пытаешься извиняться… Я помню это… И теперь думаю только об этом.
— О том, как ставишь меня на колени? — спросила она, скрестив ноги под одеялом.
— Об этом, да, — согласился Тайлер, разглядывая её. — Ты бываешь послушной, только когда я командую тобой…
— Просто, может, хочу подчиняться тебе? — сжала она ноги сильнее, ощущая неистовый жар и пульсацию между ними. Как раньше, только от его будоражащего нервы голоса.
— Ты снова хочешь только одного, да, — прошептал он, глядя на то, как одеяло приподнимается в районе её стройных ног. — Ты уже себя трогаешь?
— Трогаю, — ответила она, елозя ногами по кровати. — Трогаю и вспоминаю наши безумные ночи. Помню, как мы решили впервые потрахаться на чердаке…
Тайлер усмехнулся.
— Невозбуждающе, я чуть не обделался там, — пошутил он, снимая с себя футболку. — Покажешь мне себя?
— По чему ты скучаешь больше всего? — спросила она, закрывая глаза.
— По каникулам… По любым нашим с тобой каникулам вместе… Это было лучшим временем в моей жизни… И я помню наш первый секс… Помню его и готов поклясться, что никогда не забуду. Потому что ты — моё всё… — ответил он, касаясь себя.
Они вновь предавались странной, но волшебной любви в своей постели, однако по разным сторонам баррикад. Вспышка произошла внезапно, и под безумные содрогания и наслаждение они оба услышали вой и скулёж щенка за дверью.
— Сейчас, Октав… Подожди, — одевалась она, улыбаясь. — Когда ты рядом, мне ничего не страшно.
— Могу сказать то же и о тебе, Уэнсдей Аддамс, — ответил он честно. Уэнсдей притащила щенка в кровать, и так они и уснули, все втроём. Как настоящая, заботливая, полноценная семья.
Ранним утром Уэнсдей взяла телефон и увидела там сообщение от Ксавье.
— Мне не следовало так делать. И извиняться ты не умеешь (К).
Она тут же ответила ему, потому что хотела сбагрить щенка на один день.
— Согласна. Нужна помощь (У)
— Так и знал (К)
— Присмотри за Октавианом один день, мне нужно отъехать на сутки (У)
— Куда? (К)
— Не могу сказать (У)
— Ясно… Приеду за ним к 10 (К)
Уэнсдей тут же позвонила Доновану и сказала, что это вопрос жизни и смерти, поэтому им придётся ехать в Массачусетс. Старик был не в восторге от её новых интриг, но уже закис дома в одиночестве, и перспектива послушать хоть какое-то назойливое нытье под рукой казалась не такой уж отталкивающей.
В 10:00 Уэнсдей уже встретила его в строгом деловом костюме на каблуках, с аккуратно уложенными в каре волосами и брошью в виде паука на жакете, что подарил ей Тайлер. Но сначала ей нужно было отдать щенка в хорошие руки, поэтому она высматривала на пороге машину Ксавье. И вот, когда он подъехал, они с Донованом оба вышли из дома.
— Вау, — буквально отвисла у Ксавье челюсть. — Выглядишь…
— Понятно, — коротко ответила Аддамс, передав Октавиана в его руки.
— Я не договорил вообще-то, — закатил глаза Ксавье. — До чего же ты избалованная. Но вместе с тем, очень красивая.
— Я учту, — ответила она. — Я доверяю тебе. Поэтому Октав остается с тобой.
— Буду беречь его, как собственное сердце, — ответил он, и Уэнсдей немного зависла.
— Слушай… Мне стыдно. Правда. Ты здесь ни при чем, это я. Я перебрала, — зажмурилась она от того, что говорила.
— Я уже понял. Всё нормально, — поправил он щенка, пока тот лизал его пальцы. — Куда ты едешь? Далеко?
— С мистером Галпиным по делу… Не могу сказать, — скупо сообщила она, направившись к машине. — Я заберу его завтра.
— Хорошо, — крикнул он вслед, пока Донован сидел с видом зрителя и со скептическим лицом проводил Ксавье до машины.
— А ты всё мучаешь беднягу, — сказал он, задумавшись. — Когда он уже поймёт, что ты — эгоистка?
— А Вы всё мучаете бутылку? Я не нуждаюсь в заключении психолога, мистер Галпин. Поехали, — холодным тоном сказала она, и они направились в путь.
Донован пробил по базе этого мужчину, ехать было около 5 часов.
— Ты думаешь, что он так легко всё нам расскажет? — спросил он, взглянув на неё.
— Естественно, нет, иначе зачем мне Вы? — угрожающе задала она вопрос в ответ.
— А что я?
— У Вас есть пистолет, — холодно ответила она, заставив его нервно проглотить слюну и посмеяться.
— А ты забавная. Значит, я должен размахивать пистолетом, как в голливудских блокбастерах? Только это настоящая жизнь, Аддамс. Здесь за такое сажают в тюрьму, понятно?! — спросил он грубым тоном.
— Ну, посидите годик-другой, всяко лучше, чем одному дома, — ответила она, глядя на карту в телефон, пока Донован смотрел на неё в небольшом шоке. Дальнейший путь они преодолели молча и добрались только к 3 часам дня. Огромный особняк говорил сам за себя, и они переглянулись.
