опешившего парня по плечу. — Давай-давай, а то на регистрацию опоздаем. Или тут её нет?
— Есть. Но… — Синицын набрал в грудь побольше воздуха, но спустя половину секунды сдулся. — А, к чёрту! Поступай, как знаешь, но я на твоём месте в ближайший месяц никуда бы не лез. Травмы — явление редкое, но не невозможное. А в твоём случае…
— Я это понимаю, и наглеть не буду. — Совсем уж за дурака меня считать не стоит. — Просто хочу прикинуть, кто и на что способен из первых рядов.
— Ради такого обычно просто занимают места на, ха-ха, первом ряду. — Хохотнул блондин, со мной поравнявшийся. Хельга не отставала, и заняла место по левую руку от «ненавистного влюблённого». — А если серьёзно, то сосредоточься на защите. Кое-что ты уже умеешь, и на первые бои этого точно хватит. Если, конечно, жребий не поставит тебя с кем-то, уже получившим хотя бы первый ранг.
— Ты слишком низко меня оцениваешь.
— Нет, это ты слишком высокого о себе мнения. Талант и скорость обучения — это ещё не всё. — Объективно, конечно, но не в моём случае. — В общем-то, я сказал, что хотел. А там уже сам думай.
— Я поддержу Синицына. — Неожиданно заявила Хельга. — Он дело говорит. С минимальными практическими навыками тебе может прийтись непросто. Это уже не тот уровень возни в песочнице, на котором всё может решить голая сила.
— А для того, чтобы не полагаться только на голую силу, мне нужно на своём примере понять, к чему стремиться. — Несмотря на обвинительные нотки в словах знакомых, мой голос не дрогнул, и сказано было только то, что я как следует обдумал. Ну не рассказывать же им, что помимо всего прочего меня влечёт вперёд желание прикоснуться к чему-то новому? — Не очень-то тут многолюдно.
— А ты думал? Обычно толпа собирается по праздникам или в те дни, когда на арену выходит кто-то известный. — Сказала Хельга, последней частью фразы заставив Синицына поморщиться. Ну да: формально он известным, видимо, не был. Вот у аловласки фанклуб был, а у блондина… Увы, увы.
— Что ж, буду знать. И расписание потом раскопаю… — И стану здесь завсегдатаем, потому что практика — это хорошо. Теорию можно забыть, теорию можно не суметь применить, а качественно вбитый в подкорку навык останется с тобой навечно.
По крайней мере, какая-то его часть, если забить на тренировки.
Стойка регистрации оказалась действительно стойкой, на манер касс вынесенной на лицевую часть местного то ли колизея, то ли стадиона. Для зрителей вход был, естественно, свободным, но меня и Диму пустили только после того, как мы заполнили несколько бумаг об ответственности и ознакомлении с правилами, — ничего сверхъестественного, кстати, — и получили бейджики, банально крепящиеся на грудь. И всё: никакой бюрократии сверх того нас не ожидало. Вот, что значит отлаженная и работающая как часы система!
— Артур. — Ксения обратилась ко мне едва слышимо, и я чуть наклонился в её сторону. — Видишь лысого парня с ожогами? Он один из зачинщиков. С его подачи сегодня началась драка…
— Ты же говорила, что в лазарет попали все?
— Все, кто… пытался принять участие. — Она очень осторожно подбирала слова, чем ещё сильнее разжигала во мне желание пересечься с этим индивидуумом на арене. Он ведь тоже, скотина такая, регистрируется. А это значит, что шансы есть. Особенно если он достаточно силён, что б не вылететь в самом начале.
И если я достаточно силён, чтобы не вылететь в начале…
М-да, конечно.
— Разберёмся. Но в следующий раз перечисляй всех, никого не упускай, поняла?
— Угу…
Тем временем приятный женский голос, слегка искажённый несовершенным хрипом динамиков, объявил о завершении предварительной жеребьёвки. На огромных экранах начали мелькать списки участников с конкретными площадками, — ну, не на одной выступаем — и на том спасибо, — и почти в самом начале списка я увидел себя.
Понеслась, что ли?..
Глава 12
Осознание превосходства
В детстве, читая романы о боевых искусствах или, скажем, магии, я всегда поражался тому, как там проводили дуэли и турниры. Подростков, ударная мощь которых была сравнима с ракетным ударом, ставили друг напротив друга и предлагали выложиться на полную, но так, что б обойтись без травм или вообще смертей. Абсурд? Абсурд! Не всегда там даже судьи были, способные, случись что, остановить бой. К счастью, реальность отличалась от книг в лучшую сторону, и в главном учебном заведении страны любые стычки строго регламентировались, будь то дуэли вроде той, что произошла с участием меня и рыжего, или такие вот соревнования. Несколько «дисциплин» на выбор, и никакого прямого контакта. Грубое нарушение — моментальное исключение и наказания независимо от того, дворянин ты или выходец из простого люда. Потому что жизни псионов ценили, а восточная концепция «выживает сильнейший» у нас банально не прижилась. Они себе могут это позволить ввиду ограниченности ресурсов и огромного населения, мы — нет.
Прямо сейчас я изучал брошюру, описывающую все «дисциплины», используемые на этом турнире. Было их не так много, но де-факто они серьёзно отличались друг от друга, а выпавшая мне на автоматической жеребьёвке и вовсе относилась к основным. Какая, спросите вы? А я отвечу: защита своей статуи и уничтожение вражеской. Делали эти статуи из, образно выражаясь, дерьма и палок, так что уничтожить такую при желании мог даже не очень сильный псион. А так как статуи эти находились на два-три метра выше той плоскости, по которой перемещались соревнующиеся, вероятность получения кем-либо ранений падала ещё ниже. Но не до нуля, конечно: в брошюрке неоднократно указывалось на необходимость в первую очередь думать не о победе, а о сохранности собственной тушки.
Ну, иного я от здравомыслящих людей и не ждал.
— Артур Геслер! — Автоматическая система объявила о моей очереди, и я, вернув бумажку на столик, двинулся к выходу. Следом огласили имя моего противника. — Виктор Ивашкин!
Всех участников заранее распределили по аренам и соответствующим комнатам ожидания, так что на то, чтобы ступить на обшитую металлом поверхность мне потребовалось от силы две минуты. Моим оппонентом выступал пресловутый Ивашкин, невысокий, щуплый паренёк лет восемнадцати, нервно теребящий в руках медальон. Что ж: у всех свои причуды, а беспокоиться за кого-то в моей ситуации просто опасно. Арена — она ведь двадцать пять метров в длину и пятнадцать в ширину, плюс постаменты для статуй и чуть приподнятые дорожки, причудливым узором струящиеся по полу.
А мой радиус воздействия хоть и подрос, но границу в десять метров пока не пересёк.
— Стороны готовы? — Судья поочерёдно посмотрел сначала на меня, а после на Виктора. — Начало после отсчёта и звукового сигнала. Готовьтесь!
Я начал подготовку, рассчитывая использовать все пятнадцать секунд, выделяемые «бойцам», на полную. И если с защитой мне выдумывать было нечего, то над атакой я решил попотеть без ускорения сознания, создав два с половиной десятка вытянутых сгустков низкотемпературной, — а иное было бы излишне, — плазмы. Со своей стороны мой оппонент запаниковал, но всё равно сообразил возвести вокруг своей статуи ледяной короб четыре на четыре метра, который, вероятно, мои нынешние снаряды пробили бы с большим трудом. Увеличивать плотность и температуру трёх плазменных сгустков пришлось синхронно с загромыхавшим отсчётом, а после…
Хотел бы я сказать, что события пустились вскачь, или начался великий бой, но всё закончилось через три секунды. Лёд не выстоял под моим обстрелом, а Ивашкин, почуяв спиной нахлынувший жар, выбросил вверх левую руку и сдался. Судья практически моментально усмирил буйствующее пламя, уже добравшееся до статуи и опалившее её, а мне засчитали первую победу.
Быстро, скучно и совсем неинтересно.
В комнату ожидания я возвращался в расстроенных чувствах. Очевидно, что на эти легализованные дуэли не шли совсем уж слабые псионы. Но что б всё было настолько плохо? Или он новичок вроде меня? Но нет: проигравшего встречают друзья, в три горла вещающие о том, что в этот раз ему просто не повезло, и в следующий он точно сможет забраться повыше. Шумную компанию быстро выгоняют присматривающие за нами сотрудники «арены», и в комнате вновь устанавливается приятная тишина…
— Быстро ты с ним. — Я обернулся, найдя взглядом обратившегося ко мне паренька лет шестнадцати. Был он смугл, мускулист и весел, а в тёмно-зелёных глазах, казалось, навеки поселился юношеский задор. О причинах его здесь нахождения гадать не приходилось: он просто развлекался, используя варианты, которые ему предоставляла академия. — Какой ранг?
— Никакого. — Эмоции… ничего удивительного для удивлённого человека, простите за тавтологию. — Я только на неделе пробудился и поступил в академию.
— Ну и дури в тебе
