С потолка "Новокузнецкой" свисают мозаичные панно на тему мирной довоенной жизни: девушки с цветами, рабочие, строители, летчики у машин. Эти картины из цветных камешков собрал в осажденном Ленинграде художник, погибший в блокаду. По "дороге жизни" мозаики отправили в Москву. А сегодня на метро нет денег.
Они есть у нового хозяина особняка с занавешенными окнами на Новокузнецкой, 40, у всем печально-известного Бориса Березовского, убывшего в далекие края.
У ЦАРЕВА КАБАКА
Москва обязана возникновением и названием реке. Она не раз меняла русло, пыталась смыть Замоскворечье бурными разливами. При Екатерине II частично обуздали ее нрав, проложив Водоотводный канал. Ложем этого канала стала старица, старое русло, по которому Москва-река текла в незапамятные времена. Другое исчезнувшее русло пролегало там, где тянется Садовническая улица. И третье русло окончательно установилось у подножья Боровицкого холма, где царит Кремль.
На заливных землях царь разбил Государев сад. За ним ухаживали жители трех слобод - Верхней, Средней и Нижней с еще одним названием - Садовники. Затапливаемая земля не успевала просохнуть за короткое московское лето. Грязь месили копытами и колесами, образуя болото, по-татарски "бал-чех". От этого слова произошло название улицы Балчуг.
Она известна со времен Дмитрия Донского. У Балчуга Иван Грозный поставил на радость опричникам "царев кабак". Его стены оказались вблизи церкви Георгия в Ендове, не сломанной в годы сталинской реконструкции. В этом названии хранится память о первом московском питейном заведении. По словам выдающегося знатока Москвы Михаила Александровского: "Яндова, ендова - низкая, большая, медная, луженая братина с рыльцем, для пива, браги, меду; в ендове подают питья на пирах, она же есть в распивочных и кабаках..."
Из братины, большого сосуда шаровидной формы, зелье разливали по малым чашам или пили вкруговую на пирах. В том государевом кабаке опричников "упояли безденежно", за счет Ивана Васильевича. Замаливали кровопийцы грехи в соседней церкви, стоящей поныне у Балчуга.
По другой версии, местоположение храма напоминало ендову, она сформировалась разливами, оставившими на земле крутые ложбины. Была еще одна привязка к местности: Георгий в Острогах. Балчуг защищал острог, крепость, окруженную рвом и тыном с прорезями для пушечной и ружейной стрельбы. Такие "блок-посты" Средневековья встречались нам в Замоскворечье у церкви Климента на Пятницкой и церкви Екатерины на Ордынке. Глубоко в земле у Георгия в Ендове откопали пушечные ядра былых сражений.
Храм, поражающий каменным кружевом кирпичной кладки, построен прихожанами Нижних Садовников в середине ХVII века. Тогда по всей Москве поднимались подобные творенья. Волны белокаменных кокошников заливают купола, плывущие в небе под мачтами-крестами. Нигде в Европе города не украшались таким "узорочьем", сменившимся волею Петра подсмотренными в заморских странах образами.
Там, где в Средние века жили садовники, в Новое время поселился мелкий торговый люд, приказчики, малоимущие служащие. "Иногда проживали здесь и довольно крупные домовладельцы, но очень немногие и редко", - писал в "Истории храма и прихода" настоятель Георгия в Ендове протоиерей Василий Ювалов. К этому исключению из правил он отнес Павла Демидова. Этот известный библиофил и собиратель коллекций был одно время прихожанином церкви.
Из династии горнозаводчиков Урала этот Демидов выглядел белой вороной в кругу большой семьи. В детстве его воспитывал профессор, в отрочестве и юности он слушал лекции в Геттингенском университете. В Горной академии во Фрейбурге изучал "практическое искусство добывания руд". Завершив образование, шесть лет путешествовал по Европе, везде слушал лекции, посещал музеи и библиотеки и постигал горное дело, сказочно обогатившее Демидовых. Но наращивать капиталы не захотел, "всецело отдался философскому уединению, рассматриванию природы и ученым созерцаниям". Демидов публиковал за границей свои сочинения, состоял в переписке с великими естествоиспытателями, в их числе - с Карлом Линнеем. И неутомимо собирал коллекции минералов, насекомых, растений. В его московском доме образовалось редкое собрание картин, книг и рукописей, монет.
Павел Демидов восстановил колокольню храма Георгия в Ендове, рухнувшую после сильного наводнения. Задолго до смерти подарил Московскому университету библиотеку и коллекции, погибшие при пожаре 1812 года. Памятником ему стал в Ярославле Демидовский юридический лицей, основанный на капиталы просвещенного аристократа. Летом он жил в селе Леонове, оказавшемся в черте современной Москвы. От села сохранилась церковь. Последние избы здесь сносились на моих глазах, когда открывали второй вход станции метро "Ботанический сад".
Наводнение, повалившее колокольню Георгия в Ендове, повредило опоры Большого Каменного моста, связывавшего Москву с Замоскворечьем. Это побудило правительство срочно начать строить канал, чтобы отвести от устоев моста воды реки. Иначе подобраться к опорам не могли. За три года вырыли горы земли. Канал, ставший в 1786 году тетивой центральной излучины Москвы-реки, получил название Водоотводного, потому что с его помощью отвели воды из русла. Есть и другое название - Канава, не прижившееся в Москве. Как назвать канавой широкий канал, протянувшийся на четыре километра? По первоначальному плану собирались протянуть его от Крымского моста до Краснохолмского и дополнить мелкими каналами, чтобы Москва напоминала Петербург. На стрелке в нижнем течении замышляли построить дворец. Но и в меньших масштабах и без дворца Водоотводный канал стал крупнейшим инженерным сооружением ХVIII века, внушающим почтение в ХХI веке. Между его берегами в самом широком месте 50 метров. Над водой переброшено шесть проездных мостов и два - пешеходных. Третий - самый большой и красивый - мечтает построить Юрий Лужков от Храма Христа в Замоскворечье.
Некогда многолюдный Балчуг, плотно застроенный домами, лавками, сохранил всего несколько старых зданий. Под номером 1 на улице свыше ста лет стоит гостиница. Она не раз меняла название, была "Новомосковской", "Балчугом", "Бухарестом", стала "Балчуг-Кемпински". Ее построили в 1898 году по проекту академика архитектуры Иванова. В Москве на рубеже ХIХ-ХХ веков работало десять архитекторов с такой фамилией. Самый выдающийся из них - Александр Васильевич Иванов, родившийся в 1840 году, неизвестно когда умерший после революции. Он спроектировал в Петербурге свыше 60! зданий. Переехав в растущую, как на дрожжах, Москву, архитектор-художник украсил центр торговыми и доходными домами, гостиницей "Националь" на Тверской. И великолепными зданиями Российского страхового общества, ставшими штаб-квартирой Лубянки, до неузнаваемости переделанными.
В те годы, когда гостиницу звали "Новомосковской", у ее входа однажды появился мальчик Максим Серегин, подносивший чемоданы гостей. В 14 лет по примеру земляков крестьянский сын приехал на заработки. Он был родом из села Огарева Тульской губернии. В Москве обосновался, женился на Евдокии Синотовой. Невеста родилась в деревне Утицы у Бородинского поля, где произошла битва за Москву. Из гостиницы Максим Иванович Серегин так никуда и не двинулся. В ливрее встречал приезжих там, где начинал подносчиком чемоданов. Служил швейцаром до смерти, не дожив до свадьбы дочери Нины и рождения внука. Нина Максимовна вышла замуж за сверстника, молодого техника-связиста Семена Высоцкого. В том не самом счастливом браке появился в Москве на свет без двадцати десять 25 февраля 1938 года Владимир Семенович Высоцкий. Его никому представлять не нужно. Эти подробности, которыми никто не интересовался, сообщила мне после смерти сына Нина Максимовна. Чтобы их опубликовать, пришлось цензору газеты получать разрешение руководства Горлита, цензуры города Москвы, вечная ей память.
Дважды за сто лет наращивали над "Новомосковской" этажи и в конце концов превратили в современный отель класса люкс. После первой надстройки она служила гостиницей "Интуриста". В ее номерах в 1934-36 года, когда по стране покатились волны "большого террора", жил собственный корреспондент газеты коммунистов в Праге Юлиус Фучик, сочинявший восторженные очерки о сталинской Москве. Он же, будучи узником гитлеровской тюрьмы, написал легендарный "Репортаж с петлей на шее", заканчивавшийся словами: "Люди, я любил вас, будьте бдительны!" Этот герой вдохновил студента Ленинградского художественного института Илью Глазунова написать портрет, отправленный в Прагу на конкурс. К всеобщему удивлению никому неизвестный живописец, не успев получить диплом, стал лауреатом международного молодежного конкурса. Руководители комсомола пожелали показать портрет и другие картины лауреата на персональной выставке в Москве. Вернисаж закончился триумфом автора, каждая выставка которого пользуется с тех пор необыкновенным успехом и превращается в событие общественной жизни.
