47. СМЕРТЬ ПОЭТА
Пристраиваясь к пятидневкамИ к десяти восстав от сна,По улицам гулящей девкойШла подмосковная весна.
Катилась беспрозванным краем,И где ни ступит — там теплей,За ней тащился, словно фрайер,А может, мученик, — апрель.
Она же, спутав акварели,Звенела песнею штрафной,И волосы ее горели,Слегка подхваченные хной.
Еще полмесяца до грома,И ветер дух перешибал,И в заведеньях МоссельпромаТорчали плечи вышибал!
Вот так примерно шла до грани,Самолюбива и ясна,Мирская девка,Божья краля,Та подмосковная весна…
И для меня (в порядке частномОб этом вновь поговорим!)Она уже была злосчастнойПо разным признакам своим.
И на панелях, стужу выстрадав,Играли шкеты на туза.А впереди — дыханье выстрелаИ преждевременно — гроза.
* * *
…Я ни капли в песне не заумен.Уберите синий пистолет!Командармы и красноармейцы,УмерЧуть ли не единственный поэт!
Я иду в друзьях.И стих заметан.Он почти готов. Толкну скорей,Чтобы никакие рифмоплетыНе кидали сбоку якорей!
Уведите к богу штучки эти.Это вам не плач пономаря!Что вы понимаете в поэте,Попросту — короче говоря?
Для чего подсвистыванье в «Лютце»,Деклараций кислое вино?Так свистеть во имя РеволюцииБудет навсегда запрещено!
Никогда эпоха не простит имЭтот с горла сорванный галдеж…Поднимая руку на маститых,Я иду с тобою, молодежь!
Боевая! Нападу на след твойИ уйду от бестолочи той —Принимать законное наследствоДо последней запятой.
Я ни капли в песне не заумен.Уберите синий пистолет!Командармы и красноармейцы,УмерЧуть ли не единственный поэт!
И, кляня смертельный вылет пули,Вековую ненависть свинца,Встань, Земля, в почетном караулеНад последним берегом певца!
1931
48. СЛОВО ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ
Слово идет, как Иван Креститель,Медленно.Я на него дивлюсь.Я наперед говорю:«ПроститеЗа слово, которого сам боюсь».
…Вам с той стороны чужедальной не видно,Как прет покупатель, ногой скользя,Стихи раскупая, словно повидло,А ваших стихов и купить нельзя.
Стихи разворочены, что проспекты,По ним путешествует ротозей…Гроза тяжелее, чем фининспектор,Ложится на плечи ваших друзей!
Ну и шатаешься днем — бездомным,Откинув страстишек своих комок…Когда там состряпают ваш многотомник,Чтоб глаз отдохнуть бы на слове мог?
Наш день быстроног, и за ним не угнатьсяБескрылым поэтам, — и вот:Сидим, верещим и — кругом шестнадцать! —Противников бьем в живот.
Сейчас полегчало. А были драки,Летели клочки рубах.Тишь и гладь возглавляет в РАПП’еПо-прежнему Авербах.
Я тоже немного (спаси и помилуй!)Держал конец вервия.Но хватит.И вновь водворен ЕрмиловДля мирного жития!
И чтобы не грохнуло в огородахРазбойною трын-травой —Несчастную шпагу Семена РодоваЛомают над головой.
(Читатель! Я не был вождем в Литфронте.Не надо раздумывать сутками.Читатель! Прошу вас, не провороньте:Ирония выше присутствует.)
Теперь о Республике. Она озабочена —Ей нужно рваться вперед.Она, первородная и рабочая,Не так еще заживет.
И в песнях, подкинутых в небо змейками,Вопрос о Республике — прост:Она — боевая, красноармейская —Идет, набирая рост.
Она бы не так еще заходилаИ вынеслась вразворот,Если б не путались крокодилыИзвестных Чеке пород.…………………………………Я тоже бы сердце по капле вылил,Не спрашивая врача.А вы прострелили его навылетНечаянно. Сгоряча.
Поэты обычны. Без соли и перцу,В стихи зарываясь до щек…Владимир Владимирыч!С вашим сердцемВам жить бы еще и еще.
1931
49. СКАЗАНИЕ О ПРЕМУДРОМ ПОПЕ
1
День вновь качнулся от угара.Была война. Была тоска.И поп, похожий на огарок,Кропил святой водой войска.
Молитва старая ходилаКомандой унтера крутой.И прыгало в руках кадило,Как неспокойный дух святой.
И рота первая, большая,Смотрела в тягостном бредуВ глаза, закрытые лишаем,В дикорастущую браду.
От водосвятья до атаки —Как от подсумка до песка.Поп вскинул руку: «Паки, паки,Христолюбивые войска!
От первой грани до последнейВсего земного бытияНеотменяемый посредникМежду землей и небом — я.
К победе! Недругов насмарку!И безоружных — всё равно.В святом Евангелье от МаркаОб этом сказано давно.
Пройдем, свирепствуя, по нивам,И павших в огненном боюМладые ангелы поднимутОбедать с господом в раю».
2
Кончаю повесть. НеохотаРассказывать земле другой,Как шла тяжелая пехотаСквозь заградительный огонь.
Но комитет увечных строгийНайдет великая толпаСлепых, безруких и безногих,А мы найдем того попа.
Любителям богобоязниНикак нельзя ему помочь:Он в обе руки взял подрясник,Когда сраженье началось,
И полетел быстрей победыНа тыловую колею —Он явно не хотел обедать —Ни возле рая, ни в раю.
Он бурей мчался без оглядок,Пока не взяли на ходуОбозы третьего разрядаДикорастущую браду.
«Так не хотите щей господних?» —Кричал попу обозный скоп.«Я плотно завтракал сегодня», —Так отвечал премудрый поп.
1931
50. ПОБЕДА
1
Я славил Красную Армию, каленую сталь штыков.Слава, слава, слава идет на веки веков.Она опоясала небо, она достает до дна.Слава, слава, слава — на веки веков одна.Она над забоем, слава, в разгоне отборных слов,В высоком качестве нефти, в добыче всех промыслов.Веселое косноязычье, уйди в другие края.Друзьям моим не приснится, что явственно вижу я.Вы б землю перевернули. Подкиньте таким рычаг!Рабочим Биби-Эйбата — косая сажень в плечах!Я лучше возьму сравненье: их руки длиннее дня!(Критики Вонмигласовы, идите против меня.Тут Клюева нет в помине, но есть еще имена,Кричите, что это — абстрактно, что сажень отменена.Возьмите на карандашик и вышлите ходока.Чихал я на ваши плешины с высокого потолка!)Баку. Нефтяные вышки в тяжелом земном соку,И ветер соленый с моря, и снова, опять Баку.Шумите, мои деревья познанья добра и зла,Великолепная песня идет на четыре узла!
2
Обрадован несказанно, кричу с переулков кривыхРабочим Биби-Эйбата — шеренгам передовых.Огнями энтузиазма зажжем исполинский день.Такое высокое время в труде молодит людей.Без всякой «мольбы о чаше», без всяких «иже еси»,Вы дважды день обернули на крепкой его оси.Вы знаете, что такое, когда с нефтяных породДвойные наборы нефти кидают в круговорот.
3
Баку. Нефтяные вышки в тяжелом земном соку,И ветер соленый с моря, и снова, опять Баку.Веснушчатый полуостров, распоротый на ремни,Присяга земле отверстой и новый разор земли!Маршруты окованных бочек, не знавших конца путин,В нефтянках (плывут по Волге) разлит голубой сатин.И я становлюсь бессилен. И гром открывает рот.Нефть — цвета венозной крови — подкинута в круговорот.
4
Поднимем металл и уголь, удвоим колосья ржи.Страна, уважай героев, почетом их окружи,Включи в особые списки, запомни их имена.Иначе сильнее смерти лежит на тебе вина!Рабочие всей Азнефти! Я к вам прихожу опять.Вы дали в два с половиной, что надобно было в пять.Об этом кричат газеты и камни на мостовой,Вы знаете, что такое стремительный взлет кривой.Вы б землю перевернули. Подкиньте таким рычаг!Рабочим Биби-Эйбата — косая сажень в плечах!
1931
51. СМЕРТЬ ПУЛЕМЕТЧИКА ЕВЛАМПИЯ БАЧУРИНА
