- Он ничего не утаивает, не так ли, Полли? - осведомился мистер Тудль.
- Ничего! - решительно сказала Полли.
- Я рад, что он ничего не утаивает, Полли, - заметил мистер Тудль раздумчиво и неторопливо, складным ножом запихивая в рот хлеб с маслом, словно уголь в топку, - потому что не годится это делать. Верно, Полли?
- Конечно, не годится. Есть о чем спрашивать!
- Слушайте, мои мальчики и девочки, - сказал мистер Тудль, созерцая свое семейство, - если вы занимаетесь каким-нибудь честным делом, - лучше всего, по моему мнению, заниматься им открыто. Если случится вам попасть в ущелье или туннель, не вздумайте прятаться и хитрить. Давайте свистки, и пусть все знают, где вы находитесь.
Подрастающие Тудли испустили пронзительный крик, выражая намерение воспользоваться отцовским советом.
- Но почему тебе пришло в голову говорить это о Робе? - с беспокойством спросила жена.
- Полли, старушка, - ответил мистер Тудль, - право же, я не знаю, говорил ли я это о Робе. Я отправляюсь в путь с одним Робом; добираюсь до разъезда; забираю то, что там нахожу, и целый поезд мыслей прицепляется к нему, прежде чем я успею сообразить, где я или откуда они взялись. Честное слово, мысли человека - настоящий железнодорожный узел! - сказал мистер Тудль.
Это глубокомысленное соображение мистер Тудль запил кружкой чаю, вмещающей целую пинту, и начал подкрепляться огромными ломтями хлеба с маслом, наказывая в то же время своим юным дочерям вскипятить побольше воды в котелке, ибо у него совсем пересохло в горле и придется ему выпить "великое множество кружек", прежде чем он утолит жажду.
Услаждая себя, мистер Тудль не забывал и о юных отпрысках, его окружавших, которые уже поужинали, но все-таки ждали лишних кусочков, точно лакомства. Эти кусочки он то и дело раздавал собравшимся в кружок юным Тудлям, протягивая огромный ломоть хлеба с маслом, от которого должны были откусывать по очереди все члены семейства, и таким же образом угощая их маленькими порциями чая с -ложки. Эта легкая закуска показалась юным Тудлям такой вкусной, что они восторженно пустились в пляс, вертелись на одной ножке и выражали свою радость всевозможными прыжками. Дав исход своему возбуждению, они снова окружили кольцом мистера Тудля и пристально следили, как он продолжает истреблять хлеб с маслом и чай, но притворялись, будто ничего уже не ждут для себя от этих яств, беседовали на посторонние темы и перешептывались между собой.
Мистер Тудль, находясь в центре семейной группы и - что касается аппетита - подавая своим детям устрашающий пример, держал на коленях двух юных Тудлей, вез их экстренным поездом в Бирмингем и подумывал об остановке у шлагбаума из хлеба с маслом, когда явился Роб Точильщик в своей зюйдвестке и траурных штанах и был атакован братьями и сестрами.
- Как поживаете, матушка? - спросил Роб, почтительно целуя ее.
- Вот и мой мальчик! - воскликнула Полли, обнимая его и похлопывая по спине. - Утаивает! Господь с тобой, уж он-то ничего не утаивает! Это было сказано в назидание мистеру Тудлю, но Роб Точильщик, который не был нечувствителен к хуле, тотчас подхватил:
- Как! Значит, отец опять за что-то меня бранил! - воскликнул невинно оскорбленный. - Ох, тяжело приходится парню, если он когда-то сбился с пути, а родной отец вечно бросает ему в лицо упреки за его спиной! Право же, продолжал Роб, в отчаянии прибегая к обшлагу своей куртки, - этого достаточно, чтобы парень пошел да и выкинул какую-нибудь штуку со злости!
- Бедный мой мальчик! - вскричала Полли. - Отец ничего такого не думал.
- Если отец ничего такого не думал, - захныкал оскорбленный Точильщик, - так зачем же он говорил, матушка? Никому я не казался таким скверным, как родному отцу. На что это похоже! Хотел бы я, чтобы кто-нибудь взял да и отрубил мне голову. Я думаю, отец не прочь это сделать, и уж пусть лучше это сделает он, чем кто-нибудь другой.
Услыхав такие отчаянные слова, все юные Тудли завизжали, что вызвало патетический эффект, а Точильщик ему способствовал, иронически упрашивал их не оплакивать его, так как они должны его ненавидеть - должны, если они хорошие мальчики и девочки! И это так повлияло на предпоследнего Тудля, которого нетрудно было растрогать, - повлияло не только на его чувствительность, но и на дыхательные органы, - что он побагровел, и мистер Тудль в ужасе потащил его к бочке с водой и сунул бы его под кран, если бы тот не оправился при виде этого инструмента.
При таком положении дел мистер Тудль дал объяснения, и когда добродетельные чувства его сына были ублаготворены, они пожали друг другу руку, и снова воцарился мир.
- Не хочешь ли последовать моему примеру, Байлер, мой мальчик? осведомился отец, с сугубым усердием возвращаясь к своему чаю.
- Нет, спасибо, отец. Я уже пил чаи с моим с хозяином.
- Ну, а как он поживает, Роб? - спросила Полли.
- Право, не знаю, матушка. Похвастаться нечем. Понимаете ли, торговли никакой нет. Он, капитан, ничего в этом деле не смыслит. Как раз сегодня зашел в лавку какой-то человек и говорит: "Мне, говорит, нужна такая-то вещь", и сказал какое-то мудреное слово. "Что?" - спрашивает капитан. "Такая-то вещь", - говорит человек. "Братец, - говорит капитан, - не хотите ли хорошенько осмотреть лавку?" - "Да ведь я, - говорит человек, - уже так и сделал". - "Вы видите то, что вам нужно?" - спрашивает капитан. "Нет, не вижу", - говорит человек. "А вы эту вещь узнаете, если ее увидите?" спрашивает капитан. "Нет, не узнаю", - говорит человек. "Ну, так вот что я вам скажу, приятель, - говорит капитан, - вы бы лучше вернулись и спросили, какой у нее вид, потому что и я ее не узнаю!"
- Да ведь этак денег не наживешь, правда? - сказала Полли.
- Денег, матушка? Никогда не нажить ему денег! Такой повадки, как у него, я еще никогда не видывал! Но все-таки я должен сказать, что он не плохой хозяин. Однако для меня это неважно, потому что я не собираюсь оставаться у него надолго.
- Не собираешься остаться на этом месте, Роб? - воскликнула мать, а мистер Тудль широко раскрыл глаза.
- На этом месте, пожалуй, не собираюсь, - подмигнув, ответил Точильщик. - Я бы не удивился... понимаете ли, придворные связи... но сейчас вы об этом не думайте, матушка; со мной все обстоит благополучно, и конец делу.
Эти намеки и таинственный вид Точильщика, служа неоспоримым доказательством того, что он повинен в грехе, приписанном ему мистером Тудлем, могли бы повести к нанесению ему новых обид и к семейному переполоху, если бы не явилась весьма кстати гостья, которая, показавшись в дверях, к великому изумлению Полли, покровительственно и дружелюбно улыбнулась всем присутствующим.
- Как поживаете, миссис Ричардс? - осведомилась мисс Токс. - Я пришла вас навестить. Можно войти?
Веселое лицо миссис Ричардс озарилось гостеприимной улыбкой, и мисс Токс, садясь на предложенный ей стул и по пути к нему грациозно кивнув мистеру Тудлю, развязала ленты шляпки и сказала, что прежде всего ей бы хотелось, чтобы милые детки, все до одного, подошли и поцеловали ее.
Злополучный предпоследний Тудль, родившийся, если судить по количеству его злоключений в домашнем кругу, под несчастливой звездой, не мог участвовать в этих всеобщих приветствиях, ибо напялил себе на голову зюйдвестку (с которой перед этим забавлялся) задом наперед и не в состоянии был ее снять, каковое обстоятельство, сулившее его устрашенному воображению мрачную перспективу провести остаток дней во тьме и быть навеки отторгнутым от друзей и семьи, побуждало его бороться с великой энергией и испускать заглушенные вопли. Когда его освободили, лицо у него было очень разгоряченное, красное и потное, и мисс Токс посадила его, совершенно измученного, к себе на колени.
- Мне кажется, вы меня почти забыли, сэр! - сказала мисс Токс мистеру Тудлю.
- Нет, сударыня, нет, - ответил Тудль. - Но с той поры мы все немножко постарели.
- А как вы себя чувствуете, сэр? - кротко осведомилась мисс Токс.
- Прекрасно, сударыня, благодарю вас, - ответил Тудль. - Как вы себя чувствуете, сударыня? Ревматизм вам еще не очень докучает, сударыня? Всем нам приходится привыкать к нему с годами.
- Благодарю вас, - сказала мисс Токс. - Меня этот недуг еще не посещал.
- Вам очень повезло, сударыня, - ответил мистер Тудль. - В ваши годы многие жестоко им страдают. Вот, к примеру, у моей матери...
Но, поймав взгляд жены, мистер Тудль благоразумно похоронил конец фразы в новой кружке чаю.
- Миссис Ричардс, - воскликнула мисс Токс, глядя на Роба, - да неужели это ваш...
- Мой старший, сударыня, - сказала Полли. - Да, это он и есть. Тот самый мальчуган, сударыня, который без вины стал причиною таких событий.
- Это он, сударыня, тот самый, с короткими ногами... они были на редкость коротки для кожаных штанишек, - сказал мистер Тудль мечтательным голосом, - когда мистер Домби сделал из него Милосердного Точильщика.
Это напоминание едва не сломило силы мисс Токс. Оно имело непосредственное отношение к интересовавшему ее предмету. Она предложила Робу пожать ей руку и расхвалила его матери открытое, честное лицо сына. Роб, подслушав эти слова, постарался придать своей физиономии выражение, оправдывающее похвалу, но вряд ли это ему удалось.
