то он знает и про тебя, про все твои схемы. А такая информация просто так невостребованная не остается. Рано или поздно, когда убийце потребуются деньги, он придет к тебе и расправится с тобой. Знаешь почему?
— Да я не знаю ничего! — Миша попытался вскочить, свой страх, который уже проник в его голову, он попытался спрятать за истерикой.
— Потому что люди обычно действуют по привычной схеме. Я не думаю, что у Сереги Захарова были великие миллионы. Но тем не менее его долго пытали на съемной квартире, а потом убили и на куски порубили, так что один палец остался. И с другом его также поступили…
— А кто это, друг его? — Миша своим вопросом сбил меня с мысли. Я не был готов к такому, делая, для нагнетания большей жути, из одного трупа два, но пришлось выкручиваться: — а это, дорогой мой друг, есть тайна следствия, и если информация уйдет дальше, то мне следователь прокуратуры голову отвернет. Но я тебе дам подсказку, это ваш общий знакомый…
Миша задумался на пору мгновений, потом вскинул на меня изумленный взгляд, после чего еще больше побледнел. Очевидно, что имелся в кругу его знакомых еще кто-то, кто исчез с горизонта, и кто легко попадал в эту схему.
— А теперь представь, что этот отморозок придет к тебе домой, а чтобы ты побыстрее вспомнил, где твоя заначка, то начнут или твоего ребенка резать или жену паяльником, раскаленным тыкать… Представил?
Судя по кривой ухмылке Миши, он сейчас старательно убеждал себя, что рассказываю ему страшную сказку.
— Ну что, Миша, будет разговор?
— Я ничего…
— Руслан, выкини его на хрен отсюда, мне он неинтересен!
К моему удивлению, ровно через пять минут, пока я, прихлебывая остывший чай, строил планы, как активными действиями подтолкнуть упрямого речника к сотрудничеству, потому, как опыт с теткой Руслана был признан мной весьма успешной, в дверь кабинета постучали и в образовавшуюся щель заглянул упомянутый Миша:
— Извините, я подумал и решил вам все рассказать….
Конечно, Миша рассказал не все, тему его заработка мы не поднимали, но про своего бывшего соседа он выложил, все что знал. К сожалению, знал он не так много, не принято в этих кругах задавать лишние вопросы.
Покойный гражданин Захаров был «многостаночник». Он возил на Север патроны и спирт, получая там мех по бартеру. Исключив из этой схемы боевые патроны, все остальное можно было рассматривать как вполне законный бизнес, если не придираться к происхождению меха и спирта.
— И за что его могли убить? Мысли у тебя есть?
— Я не знаю, вроде бы он никому дорогу не перебегал. Там конечно были напряги по поводу цены… Но это просто торг, кто кого объегорит…
— Миша, его убили здесь. Я сомневаюсь, что охотники Севера сели бы в свои мотонарты или просто нарты и поехали сюда, с Серегой так жестоко разбираться. Да и я быстрее поверю, что его могли по пьянке ножом ткнуть, или, как белку, в глаз застрелить, но не разделывать на куски, а потом на мусорку выносить. Ему здесь прилетело.
— Тогда я не знаю. У него здесь все ровно было. Какой-то приятель все время товар привозил, после рейса забирал. Серега только за расчеты там отвечал, типа, что бы мех не старый или не пересушенный был. Мы нашему капитану каждый месяц денег давали, он все вопросы решал, кто где свой товар везет, с водной милицией вопросы решал, короче все нормально было.
— Ты никого не подозреваешь?
— Нет, у меня вообще мыслей на этот счет нет.
— Тогда не смеем тебя задерживать. Если что-то будет — сразу звони.
Когда шаги речника затихли в коридоре я достал телефонный справочник УВД, дозвонился до спецприемника, и дождавшись, когда к трубке подошел нужный мне человек, попросил об одолжении.
Вечером, на разводе отдела уголовного розыска, не дав мне доложить о проделанной за день работе, начальник розыска сунулся носом в свой черный «кондуит»:
— Скажи мне, Громов, почему у тебя потерпевший по утреннему угону в камере сидит?
— Получается, что он главный подозреваемый…
— Признался?
— Нет, уперся рогом и ни в какую.
— С чего ты решил, что это потерпевший?
— Шеф, ну смотрите, что получается. Эксперт говорит, что отпечатки только потерпевшего на руле и торпедо. Возле ночного киоска, что на остановке у дома потерпевшего, сегодня ночью видели такую машину, как у него, и водку там покупал взрослый мужик, не пацан, что обычно машины у нас угоняют. Правда, киоскерша мужика не запомнила, опознать никого не сможет. Друг потерпевшего, который якобы машину, угнанную нашел и терпиле нашему позвонил, с информацией, где его машина стоит, в показаниях путается и показывает совсем другое место, не там, где машину утром нашли. Ну и мотив у него есть ложно заявлять о угоне — девушка до сих пор бес сознания в реанимации лежит. Замок зажигания цел, замки дверей тоже.
— Ну, в итоге, у тебя ни хрена нет, никакой показухи. Что делать собираешься?
— Честно говоря не знаю, я все сделал, всех опросил. Терпилу со своим другом сводить смысла нет, тут же по новой договорятся. Поэтому…
— Поэтому ты сейчас встаешь и его из камеры выпускаешь. И желательно, чтобы в журнале формы восемь было указано, что его три часа назад выпустили.
— Я его в журнал не записывал, я его из кабинета привел, дежурка его не фиксировала.
— Тем более беги. Его жена в городскую прокуратуру позвонила, сейчас сюда дежурный прокурор едет, будет жуликов по головам в камерах искать. Если найдет человека, не внесенного в журнал, то всех накажут, а может быть и уволят.
— Я понял, сейчас бегу. — это я уже из коридора выкрикнул.
Но владельца красной «шестерки» в дежурной части уже не было. Помощник дежурного выгнал его из камеры пятнадцать минут назад, как только информация о прокурорской проверке достигла его ушей. В общем, не смотря на все мои усилия, угон остался числится не раскрытым, и, скорее всего, таким и останется.
Решив не возвращаться на опостылевший уже развод, я спустился в кабинет, проверил сейф, оделся и вышел на улицу. Осознал себя в тот момент, когда стоял на перекрестке у Цирка, в ожидании сигнала светофора. Возвращаться за машиной было далеко, погода стояла вполне теплая, пахло долгожданной весной, поэтому я двинулся в сторону входа в метро пешком. Пройдя под неодобрительный взгляд дежурной по станции, через «бесплатную калитку», показав женщине в синей форме красное удостоверений, я спустился по широкой лестнице на платформу и стал ожидать поезда.
Лена приехала через пол –часа, растерянно встала у вагона, не найдя меня в густой толпе. Через несколько секунд девушка увидела, машущего ей рукой, меня и бросилась бегом в мою сторону.
Я глядел на тонкую фигуру, что с радостной улыбкой приближалась ко мне и не мог понять, что это — какая-то игра со стороны женщины или она искренне испытывает ко мне те чувства, которые демонстрирует.
— Привет! — Лена, не добежав до меня полметра, остановилась, улыбаясь во все тридцать два зуба: — Ты решил меня встретить? Мне очень приятно.
— Привет. — я осторожно поцеловал прохладную щеку и сделал руку «крендельком»: — Пошли быстрее, а то у меня уже головокружение от количества пропущенных поездов.
— Прости, я спешила как могла. — девушка изобразила котика из Шрека.
— Да не обращай внимание, это я сам раньше времени с работы убежал, надоело все.
— Что-то случилось? — Лена обвила мою руку, как лиана и тревожно заглянула в глаза.
— Да хмырь один, сегодня, пьяный, ночью пил, ему не хватило, тогда он поехал за добавкой. Взял водку в киоске, в двух остановках от дома, развернулся, и когда поехал обратно, девчонку сбил на дороге. Очевидно он сильно испугался, проехал еще пару кварталов в сторону от дома и машину бросил. А утром заявил, что у него машину угнали. Я весь день пробегал, но доказать, что хозяин машины был за рулем в момент наезда я не могу. Так мало того, этот черт на меня еще и угон повесил, которого не было.
— Девушка жива?
— Пока да, но состояние плохое, после операции в сознание не пришла, хотя должна быть. Ладно, не бери в голову. Пошли скорее домой, а то Демон заждался, ну улицу сильно хочет.
Утром Лена, не спавшая примерно половину ночи, сказала мне, что на работу ей сегодня не идти, после чего, с счастливой улыбкой помахала мне рукой и юркнула под одеяло — всю ночь
