помогают лучше прояснить всю сложносочиненность и обоюдонаправленность внутренней политики самодержавия в Александровскую эпоху, также проливая свет на дальнейшую судьбу царской России после 1881 года. Восхождение Валуева по карьерной лестнице, самые причины назначения его министром внутренних дел и употребление министерских полномочий – все это представляет весьма содержательный контраст с его предшественником Ланским.
Валуев родился 22 сентября 1815 года в Москве в старом дворянском роду, уходящем корнями по крайней мере в XIV столетие, и получил превосходное домашнее образование[193]. В 1831 году он поступил на государственную службу в канцелярию московского генерал-губернатора и уже в следующем году успешно выдержал экзамен на чин, предписанный законом Сперанского от 6 августа 1809 года. Его головокружительный карьерный взлет начался, когда юношу и его товарища на одном из московских балов приметил император Николай I, определивший обоих в I отделение С. Е. И. В. канцелярии. Его первый брак с дочерью поэта князя Вяземского Марией позволил заручиться связями со многими влиятельными вельможами и петербуржскими писателями. Среди последних был и Пушкин, который будто бы даже списал с Валуева Гринева для своей «Капитанской дочки». В эти же ранние столичные годы он принадлежал к группе молодых офицеров, чиновников и университетских выпускников, именовавших себя Кружком шестнадцати[194]. Молодые люди регулярно собирались на квартире то одного, то другого, за ужином и сигарой ведя непринужденную и подчас далеко заходящую беседу, не слишком опасаясь николаевской тайной полиции. Итак, уже в 30-е годы Валуев привлек внимание царя и других влиятельных персон. Однако при всех многочисленных полезных знакомствах собственного капитала или имения у него не было. Он был одним из тех знатных юношей, для которых государственная служба являлась необходимостью, дающей как средства к существованию, так и общественный статус. Отсутствие у него богатого наследства вкупе с непростым характером всегда удерживало его на известной дистанции[195] от аристократии, что в бытность министром обернулось ему на руку, поскольку обвинить его в заискивании у знати было невозможно[196].
Карьера Валуева отличалась от Ланского и его предшественников по ряду важных моментов. Во-первых, Валуев родился позже – в 1815 году (Ланской – в 1787-м), – а следовательно, должен быть отнесен к юному поколению русских чиновников, чья карьерная молодость и становление пришлись исключительно на царствование Николая I. Во-вторых, он обладал надлежащим профессиональным опытом, подготовившим его к задачам, с которыми ему пришлось иметь дело на посту министра: на протяжении четверти века он деятельно занимался законодательными и исполнительными проблемами в связи с губернским населением и хозяйством, а также подготовкой административной реформы. В 1836 году он приступил к работе по кодификации законов, в ходе которой имел непосредственное общение с руководившим процессом Сперанским, фактически заложившим фундамент того ведомства, которое Валуеву позже предстояло возглавить. К тому же благодаря работе со Сперанским он познакомился с традицией творческой и критической бюрократической мысли, воплощением которой являлся Михаил Михайлович. Стоит также отметить и многолетнюю службу Валуева в Прибалтике, где он занимал различные приближенные к центру исполнительной власти посты и приобрел ценный опыт в управлении крупной географической областью. Так, с 1845 года он состоял при рижском военном генерал-губернаторе, где большая часть работы осуществлялась без петербуржского посредства, воспитывая тем самым в чиновнике самостоятельность и инициативность – редкие качества для столичных бюрократов старшего поколения [Lincoln 1975: 308–323; Зайончковский 1978: 106–142]. Непосредственное знакомство с немецкими институциями и общественным устройством во время долгой службы в Прибалтике снабдило Валуева своего рода эталонным образцом для сравнения с Россией. Знание же отличной от русской институциональной организации весьма углубило его понимание проблем русской системы, и на протяжении всей своей службы Валуев стремился прояснить связь между европейской историей и событиями современной России.
Помимо этого, до назначения министром внутренних дел Валуев пять лет был гражданским губернатором в Курляндской губернии, а после возглавлял два департамента Министерства государственных имуществ при М. Н. Муравьеве. Проницательное перо[197] и умелое решение служебных задач привлекли к нему внимание влиятельных особ, близких ко двору (вроде великого князя Константина Николаевича, великой княгини Елены Павловны и князя В. А. Долгорукова), и к концу 60-х Валуев стал уже незаменимой фигурой для министерства Муравьева. Все указывало на то, что Валуеву уготовано министерское кресло: к 1859 году он был уже тайным советником (чин III класса), одним из наиболее высокопоставленных чиновников Империи, – редкому директору департамента удавалось достичь подобных высот.
Назначение Валуева министром внутренних дел отражало перемены, произошедшие как внутри русского чиновничества, так в министерском правительстве. Валуев не являлся ни личным другом государя, ни человеком, аффилированным с придворными или высшими министерскими кругами. Пусть в известной мере его назначению и способствовали граф В. Н. Панин, князь Долгоруков, Муравьев и, несомненно, великий князь Константин Николаевич [Валуев 1961, 1: 104], как их рекомендации, так и одобрение Александра проистекали из демонстрируемых Валуевым профессиональных способностей и выражаемых политических воззрений, особенно по крестьянскому и дворянскому вопросам [Starr 1972: 178–179].
При этом Валуев был весьма амбициозен. После отставки в 1858 году А. И. Левшина он вступил в прямое соперничество с Николаем Милютиным за пост товарища министра внутренних дел. И действительно, в марте 1859 года – незадолго до того, как царь наконец уступил просьбам Ланского и назначил Милютина временным товарищем министра, – петербуржские слухи упорно прочили на этот пост именно Валуева. Дневниковые записи 1859–1861 годов нередко выражают его недовольство ролью подчиненного Муравьева в Министерстве государственных имуществ и отсутствием независимости. В январе 1861 года князь Долгоруков способствовал назначению Валуева управляющим делами Комитета министров, а уже в следующие пару месяцев пошли разговоры, что он станет следующим министром то ли финансов, то ли государственных имуществ [Милютина 1899: 59–64; Валуев 1891: 48, 140–152, 273; Валуев 1961, 1: 103].
Назначение Валуева в апреле 1861 года министром внутренних дел с удалением из ведомства Ланского и Милютина было обдуманным шагом Александра навстречу уязвленному освобождением крестьян нобилитету. Сам Ланской прошения об отставке не подавал. Когда освободительное законодательство было должным образом подготовлено, Александр рассудил за лучшее устранить обоих руководителей, прямо ассоциировавшихся с триумфом министерской бюрократии в Редакционных комиссиях. Проведение же процесса освобождения царь был склонен вверить Валуеву, чью кандидатуру поддерживало и дворянство, которому, по сути, было отказано в сколь-нибудь значимом участии в предшествовавшей законотворческой работе. По выражению П. Д. Стремоухова, тогдашнего нижегородского губернского предводителя дворянства (впоследствии занимавшего в валуевском МВД ряд высоких должностей), «назначение Валуева… [явилось] одним из признаков поворота во внутренней нашей политике, в смысле более внимательного отношения к дворянству и к его
