— Любой.
— Любой?
Он пожал плечами:
— Я никого не исключаю. Любой мог сделать это. Мне только нужен мотив, чтобы вычислить этого человека.
— Например?
Синклер облокотился о край стола.
— Я не знаю, с кем Томас имел дело. Он писал мне, когда выдавалась такая возможность, но письма, даже те, которые доходили, были лишены какой-либо новой информации. Однако что-то все же стало известно тем, кому не следовало.
— Почему вы находились в Париже, когда это было столь опасно? Что держало вас там, Синклер?
Ему до боли хотелось ответить на ее вопрос: она обращалась с ним так же бесхитростно и заинтересованно, как до этого с дворецким. Тогда Майло готов был рассказать ей все. Он тоже расскажет, но только после того, как узнает, почему умер Томас.
— Ну, знаете, пари, вино, женщины весь день и всю ночь напролет. Новый порядок, введенный Бонапартом, выглядел весьма консервативным, но французская знать и большинство его офицеров считали, что это не относится к ним.
— Как я слышала, вы полгода жили в борделе. Это правда?
Позже ему придется возненавидеть себя за свой ответ.
— Мадам Эбьер. Самые хорошенькие девочки в Париже. Бордель посещали некоторые из наиболее влиятельных членов правительства Бонапарта. Ну, теперь ваша очередь, Лисичка, вы ведь тоже любите развлечения, не так ли?
— Иногда. Они помогают убивать время. — Виктория подозрительно посмотрела на него. — В прошлом месяце, — медленно произнесла она, — лорд Ливерпул заявил, что арестованы последние известные сторонники Бонапарта.
— Неужели?
— Его слова не вызывают сомнений. И если вы были на дружеской ноге с офицерами и знатью этого маньяка, то как вам удалось избежать ареста?
— Будьте осторожнее в заключениях, Виктория. Вы полагаете, что я агент?
— Надеюсь, нет. — Она, пятясь, вышла из комнаты. — Спокойной ночи, Синклер.
Какое-то время он не двигался, разрываемый восхищением и смущением. Возможно, ему следует подумать, не рассказать ли ей правду, пока она сама не напридумывала бог знает что.
Глава 7
Хотя Виктория и считала себя смелой, выходя из экипажа Олторпа, она испытывала некоторое волнение, думая об исходе авантюры, которую собралась предпринять.
Глубоко вздохнув, она поднялась по узким ступеням дома и взялась за медное кольцо.
Дверь распахнулась.
— Что вам угодно, мисс? — На нее с любопытством смотрел пожилой господин в модной черной ливрее.
— Леди Друсбери дома?
— Сейчас спрошу. Могу я узнать ваше имя?
— Леди Олторп. — Ей казалось странным звучание этих слов.
Слуга тут же впустил ее.
— Извините, что не узнал, миледи. Пожалуйте в гостиную.
— Благодарю.
Дворецкий повел ее вверх по ступеням к маленькой светлой комнате, расположенной на восточной стороне дома. Комнату украшали вышивки и туго набитые подушки — явное свидетельство того, что ее хозяйкой была женщина.
Виктория села в одно из кресел. Из окна она видела небольшой садик, примыкающий к дому. Если леди Друсбери не захочет ее принять, неизвестно, что ей делать дальше и где получить нужные ответы.
— Леди Олторп! — приветливо сказала хозяйка, входя. Виктория вскочила на ноги и сделала реверанс.
— Леди Друсбери.
— Пожалуйста, садитесь и… называйте меня Августой.
— Августа. Благодарю вас. Вы можете называть меня Викторией или, если пожелаете, Лисичкой.
Баронесса села напротив нее и дала знак дворецкому принести чаю.
— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня бабушкой, но чтобы привыкнуть к этому, нам обеим понадобится время.
Виктория улыбнулась, и у нее отлегло от сердца.
— Полагаю, вам интересно, что привело меня сюда.
— Думаю, я догадываюсь. Синклер?
— Да. — Ее сердце снова затрепетало.
— Бабушка, я же ясно сказал, чтобы мне немедленно сообщали, когда какая-либо привлекательная леди входит в наш дом. — Кристофер Графтон шагнул в комнату с пучком торопливо сорванных маргариток, зажатых в руке. — И даже если они пересекают дорогу перед нашим домом, я должен об этом знать.
— Извини, милый, я думала, ты имел в виду только незамужних леди.
— Как правило, да. Но я ведь такой отчаянный. — С располагающей улыбкой младший из братьев Графтон преподнес букетик Виктории. — Для вас, миледи, — провозгласил он и отвесил ей элегантный поклон.
— Пожалуйста, зовите меня Лисичкой, — сказала она, рассмеявшись. — И — спасибо.
— Итак, Лисичка, мой брат с вами? О нет, конечно, нет. Сегодня сессия в парламенте, не так ли? Поскольку сегодня среда, это…
— Кристофер, — перебила леди Друсбери, — ты, похоже, разговариваешь сам с собой, пожалуйста, делай это в другом месте.
— Да, бабушка. — С легкой усмешкой он вышел из комнаты.
— Не пойму, то ли он считает меня слишком молодой, то ли слишком старой, — сказала Августа с улыбкой. — Тафт, пожалуйста, поставьте цветы леди Олторп в воду.
Дворецкий приблизился и взял из рук Виктории маргаритки. Когда он ушел, леди Друсбери налила чаю и принялась с удовольствием прихлебывать из чашки.
— Итак, — продолжила она, — на чем мы остановились? Ах да. Юноша, который определенно старит меня. Синклер.
Виктория положила сахар в свою чашку.
— Я, право, не уверена, — начала Виктория. — Видите ли, у меня есть несколько вопросов, на которые Синклер или не может, или не хочет отвечать, и я подумала, что, возможно, вы могли бы помочь мне.
— Сначала надо услышать вопросы, но боюсь, я уже не знаю Синклера так хорошо, как знала прежде. — В голосе баронессы были слышны горечь и сожаление. И все же это показалось Виктории наилучшим приглашением к беседе.
— Во-первых, я… вынуждена просить вас дать слово, что этот разговор останется между нами.
Августа нахмурилась.
— Синклер — в беде? Или лучше спросить, не находится ли он в большей беде, чем обычно?
— Нет, это не беда — во всяком случае, не то, о чем вы думаете.
Две женщины посмотрели друг на друга. По крайней мере Виктории было небезразлично, что увидела в ее глазах вдовствующая баронесса.
— Даю вам слово, — наконец сказала Августа.
— Благодарю. Когда Синклер уезжал в Европу, они с Томасом поссорились?
— Они постоянно ссорились, — кивнула Августа. — Это неудивительно, принимая во внимание, что Томас всегда был весьма консервативным, а Синклер даже более необузданным, чем сейчас Кристофер.
— Вы потеряли Синклера?
— На этот вопрос, моя дорогая, я не намерена отвечать.
— Извините, я не хотела вторгаться в вашу жизнь
— Тем не менее вы делаете это. Любопытно, почему он выбрал вас, а вы его?
