А как им было не сгущаться, если обвиняемый по другому делу бригадный комиссар А.М. Круглов-Ланда показал 13 апреля 1938 года следующее: «Однажды, когда я был в кабинете Шубина (бригадный комиссар И.Г. Шубин, заместитель начальника отдела ПУРККА. — Н.Ч.), туда зашел Осепян (заместитель начальника ПУРККА. — Н.Ч.) и сказал, что Гамарник решил во что бы то ни стало добиться назначения Петухова в УМС (Управление Морских Сил РККА. — Н.Ч.), где он нам нужен... Позднее Шубин мне сообщил, что Петухов является участником заговора»[55].
А месяцем раньше арестованный нарком Военно-Морского Флота СССР Ц.А. Смирнов «выдал» такую «тайну»: «...В августе 1937 года в моем кабинете в Политуправлении РККА (до назначения на пост наркома ВМФ Смирнов в течение полугода исполнял обязанности начальника ПУРККА. — Н.Ч.) Булин сообщил... что Петухов является участником антисоветского заговора и занимает в заговоре особо законспирированное положение, учитывая его работу в секретариате наркома»[56].
Все эти моменты, равно как и другие, нашли свое отражение в обвинительном заключении по делу И.П. Петухова, хотя они, как показала дополнительная проверка, являются ложными от первой до последней буквы. Например, бригадный комиссар Шубин, оказывается, показаний на Петухова, как участника военного заговора, не давал. Проверкой дела по обвинению армейского комиссара 2-го ранга А.С. Булина установлено, что он в суде виновным себя не признал и от данных на следствии показаний отказался.
Чувствуя шаткость обвинительного материала на момент начала следствия, в ГУГБ НКВД вовсю старались дополнить его новыми показаниями. В случае с Петуховым такое происходило с маршалом А.И. Егоровым. В январе 1939 года тот в собственноручных показаниях указывает, что «...Аронштам (начальник политуправления ОКДВА в 1933—1936 годах.— Н.Ч.)... сообщил мне, что со слов Окунева (начальника политуправления ТОФ. — Н.Ч.) ему известно о том, что Петухов, работающий в секретариате наркома, является участником заговора»[57].
Как отмечалось, в августе 1938 года Петухов отказался от всех своих ложных показаний и с тех пор уже твердо стоял на этих позициях, несмотря на мощный напор следствия. А время шло... Чтобы соблюсти все формальности, которым были совсем не чужды в НКВД, начальник 1-го отделения Особого отдела ГУГБ старший лейтенант госбезопасности Иванов в середине ноября 1938 года выносит постановление о продлении срока ведения следствия по делу И.П. Петухова на очередные два месяца. Из этого документа можно узнать, что содержащийся в Лефортовской тюрьме Петухов к тому моменту подвергался допросам 15 раз[58]. А еще оттуда узнаем о плане дальнейших действий следствия в отношении арестованного:
1. Привести в порядок все материалы дела.
2. Допросить Петухова по всем обстоятельствам, изложенным им в личной рукописи и по показаниям Симонова, Урицкого и Ланда.
3. Допросить людей, подававших на него в свое время заявления в партийном порядке.
4. После допроса свидетелей его снова допросить по существу показаний.
5. Числа 20-го декабря показать дело для просмотра и для дальнейших указаний[59].
Характерно то, что из всех материалов дела И.П. Петухова четко усматривается одно — несмотря на наличие в нем расстрельных пунктов 58-й статьи, его однозначно направляли по линии Особого совещания, что сулило сохранение жизни. Хоть за решеткой и забором, но все-таки жизнь, о чем мечтали сотни и тысячи других заключенных, проходивших по тем же пунктам 58-й статьи УК РСФСР. Сказалось, видимо, какое-то содействие (в материалах дела оно проявляется косвенно) со стороны Ворошилова и Прокурора СССР А.Я. Вышинского. О роли последнего в деле Петухова будет сказано несколько позже.
14 февраля 1939 года решением Особого совещания при НКВД СССР Иван Павлович Петухов из-под стражи был освобожден с зачетом ему наказания срока предварительного заключения. Свое долгожданное и в то же время неожиданное освобождение Петухов напрямую связывал с приходом в НКВД нового руководства. В одном из заявлений он писал: «Реабилитация меня и мое освобождение в феврале 1939 г. были следствием прихода к руководству НКВД Л.П. Берии... Приход к руководству НКВД JI. Берии и личный допрос меня вновь назначенным начальником Особого отдела Бочковым коренным образом изменили обстановку. Новое руководство правильно оценило все показания на меня врагов и просто нечестных людишек, учло все мое прошлое, и я был выпущен на свободу...»[60]
Свобода!.. Кто из нормальных людей о ней не мечтает! Но ничто не может сравниться с чувствами человека, после долгих мытарств вырвавшегося из тюрьмы и сбросившего с себя груз несправедливых и тяжких обвинений. Частично о состоянии, в котором пребывал тогда Петухов, можно узнать из письма его дочери, написанного в адрес И.В. Сталина 20 марта 1939 года (она тогда училась в Военной академии механизации и моторизации): «...Когда у нас был арестован отец, мы не сомневались в том, что наши соответствующие органы разберутся в этом деле и в результате отец будет освобожден, т.к. в честности его мы никогда не сомневались и не будем сомневаться.
Все произошло, как мы и предполагали. В ночь на 17 февраля 1939 г. отец был освобожден и возвратился к нам. Как мы и ожидали, забран он был по клевете врагов народа, которые теперь, обессилев, окончательно встали на такой скользкий путь, как клевета на честных людей.
Не было границ нашему счастью, нашей благодарности Советской разведке. Было такое состояние, что хотелось забраться на Кремлевскую башню и кричать на весь мир о таком большом счастье.
Отец вернулся слабый здоровьем, но сильный духом. По правде сказать, мы не ожидали увидеть его таким. Мы думали, что такой большой срок заключения убьет его, подорвет его волю, но оказалось не так: он вернулся еще более преданным, еще более стойким большевиком.
У меня появились мысли о том, что все-таки невинного человека держали 7 с половиной месяцев, которые я не раз высказывала отцу. Отец убедил меня в том, что иного выхода не было, раз есть показания...
Отец все время говорил, что только благодаря нашей разведке его дело было разобрано и он был освобожден. А когда начался съезд (XVIII съезд ВКП(б). — Н.Ч.), будучи на свободе, он жил вместе с ним... Мы, как никто, в это время почувствовали заботу о себе. Нам обещали дать квартиру (из ранее занимаемой семью И.П. Петухова после его ареста выселили. — Н. Ч.) и приступили к лечению отца, хотя он ничего не просил.
Так зажили мы счастливой жизнью.
Но это счастье продолжалось недолго. 12 марта в 3 часа дня отца вновь арестовали... Мы опять стали на отшибе, опять с ужасной кличкой “семья врага народа”, опять без всякой почвы под ногами...»[61]
Как и все письма, адресованные Сталину, письмо Н. Петуховой поступило в особый сектор ЦК ВКП(б). Оттуда оно через неделю было переправлено Прокурору СССР Вышинскому. На препроводительной к нему имеется резолюция Вышинского от 29 марта: «т. Ульяновой. Истребуйте дело и дайте мне свое закл(ючение)»[62].
Через две недели упомянутая Ульянова — военный юрист 1-го ранга, начальник 2-го отдела Главной военной прокуратуры, подготовила для Вышинского следующую справку:
«Петухов И.П., корпусной комиссар, был арестован 4.VII-1938 г. Решением Особого Совещания дело о нем в феврале 1939 г. было прекращено. Вы принимали участие в решении этого дела. 12.111.1939 г. Петухов по старым материалам арестован вновь.
По делу написано обвинительное заключение и оно представлено на рассмотрение Особого Совещания»[63].
На этом документе есть короткая помета — резолюция Вышинского: «В наряд». Что означает сей термин — неизвестно. Видимо — поставить на очередь для рассмотрения дела на ОСО. Или что-то другое, но в этом же роде. Как видно, никакого протеста и возмущения действиями НКВД в отношении Петухова Вышинский не выражает, хотя из того же документа отчетливо усматривается, что освобождение из-под стражи Ивана Павловича в феврале 1939 года произошло не без его вмешательства. Почему же он сейчас совершенно не реагирует на деяния органов НКВД, фактически перечеркнувших все его усилия? Видимо, изменился целый ряд обстоятельств, и хороший игрок (этого у него не отнять!) Вышинский стал еще более тщательно просчитывать не только свои шаги в отношении арестованных, но и их возможные последствия.
После второго ареста Петухова события развивались стремительно. Прошел только месяц его пребывания в тюрьме, а военный прокурор Ульянова уже докладывает о подготовленном обвинительном заключении. И никакого обмана здесь нет — следователь Комаров хорошо потрудился, добросовестно переписав старое заключение, благо что он сам же и составлял его в феврале. Одним словом, Петухов будто бы и не был несколько недель на свободе — все тот же следователь Комаров, все та же тюрьма, все то же заключение.
