Прямо-таки притягивает меня в последнее время ко всяким неординарным личностям! Вот и Кассандра Болтливый Язык где-то неподалеку околачивается. Непременно разыщу ее, когда разберусь с делами, надеюсь, за пару дней прорицательница не убежит далеко от фуэртэ Транквило.
Дом Анны я нашел ближе к вечеру, но еще раньше меня самого отыскали диктаторские соглядатаи. Видимо, Фило серьезно отнесся к докладу привратника, и уже через час я обнаружил за собой слежку. Впрочем, это могли быть и обычные грабители, пасущие захожего гостя. Но, полагаясь на собственное чутье, я решил, что соглядатаи все-таки посланы из дворца.
Выявить слежку оказалось довольно просто: среди равнодушных физиономий оседлых горожан заинтересованные лица двух шпионов выделялись, как лица живых людей на фоне портретов. Похоже, в отличие от армии, секретная служба у Фило состояла из дилетантов, поскольку агенты нарушали все мыслимые правила слежки. Соглядатаи не «передавали» меня друг другу как эстафетную палочку, а просто плелись следом, держа строгую дистанцию и практически не таясь. Так и хотелось погрозить нерадивым шпионам пальцем и с позором отправить их назад во дворец.
При моем периферийном зрении не было нужды оборачиваться, чтобы засечь «хвост», однако из любопытства я все же разок обернулся. Едва я посмотрел назад, как моих сопровождающих тоже вмиг охватило любопытство: первый живо заинтересовался экспонатами в витрине оружейной лавки, второй подскочил к лотку торговца фруктами и завел с ним беседу. Но стоило только мне продолжить путь, и парочка тут же охладела к оружию и фруктам, снова переключив внимание на меня.
Довольно странное любопытство. Ничего экстраординарного в моем появлении не было, и нарушать здешние порядки я не собирался. Скорее всего, Фило боялся не Проповедника, а разыскиваемого им одержимого. Опасался бы меня, привратник умолчал бы о том, что диктатора поставят в известность о моем визите. Хотя не исключено, что я подозреваюсь в шпионаже на кого-нибудь из соседей Фило. Правда, ранее подобные обвинения в мой адрес не выдвигались.
Возле дома Анны прямо на тротуаре сидели два молодых горожанина, судя по потрепанному виду обоих, не так давно побывавших в крутой переделке. Каждому из них изрядно досталось на орехи: разодранная окровавленная одежда, перебинтованные ее обрывками руки и ноги, изрезанные лица; у пострадавшего, который выглядел совсем плохо, было перевязано горло. Оба принадлежали к скитальцам – я давно научился отличать эту публику от оседлых по живым выразительным взглядам. Похоже, Анны не было дома – сомнительно, чтобы лекарь оставил пациентов на улице.
– ...Авторитет ему поднять захотелось! – возмущался менее пострадавший скиталец, обращаясь к собрату по несчастью. – Ты хоть успел понять, против кого мы с тобой клинки обнажили?.. – Второй раненый не ответил, поскольку от потери крови находился в полуобморочном состоянии. Но товарищ продолжал разговаривать с ним как ни в чем не бывало: – Теперь доволен? Будешь знать, как бросать вызов маэстро фехтования!.. «Давай, Броуди, пощупаем этого ублюдка! Ишь ты, хламиду нацепил, наверное, драгоценности под ней прячет!..» Твои слова, Зальц? Твои, не отпирайся!..
Зальц и не отпирался. В его состоянии требовалось уже не спорить, а молить Баланс дать шанс дожить до прихода лекаря.
– Ну и кто кого в конце концов пощупал? – продолжал ворчать Броуди. – Проклятье, надо было еще полгода назад разорвать с тобой соглашение! И не пришлось бы тогда перед всем миром позориться! Оружие потеряли, сами едва ноги унесли!.. Вот взял бы да сам тебя прикончил, урода... Эй, Зальц, чего примолк? Ты живой? Не вздумай умирать – ты мне еще тысячу монет должен!..
Зальц с трудом разлепил веки и еле слышно прохрипел что-то похожее на ругательство. Мысли его были сейчас заняты явно не долговыми обязательствами.
– Неудачный день, респетадос? – приблизившись к страдальцам, вежливо полюбопытствовал я.
– Проваливай, тонто! – огрызнулся Броуди. Грубо, но в его состоянии простительно. Хотя другой скиталец на моем месте не проявил бы великодушие и закрепил для этой парочки урок, который она плохо усвоила при покушении на маэстро фехтования. – Если хочешь заштопать свою дырявую шкуру, приходи завтра. Анна сегодня на всю ночь наша!
И уныло осклабился собственной шутке.
– А где она? – спросил я.
– Да кто ее знает! Полдня уже где-то шляется! – раздраженно бросил Броуди, морщась от боли в истерзанном вражеским клинком теле. – Может, выхаживает кого, а может, Фило во дворце ублажает. Придет, куда она денется... Но ты учти: полезешь без очереди, кишки выпустим без разговоров. Не смотри, что мы малость порезанные – это так, мелкое недоразумение, пара лишних шрамов на память... Я всю жизнь в дуэлях провел и еще не одному болвану уши обстригу...
– Нет проблем, респетадос, – пожал я плечами. – Верю на слово. И часто Анна в таких отлучках бывает?
– Вообще-то, впервые с ней такое, – признался Броуди, польщенный моей учтивостью. – На два, на три часа иногда уходит, но в основном дома практикует. Что ни говори, а лекарь она отменный.
Идти проверять, действительно Анна отсутствует или нет, смысла не было. Истекающие кровью неудачники-дуэлянты наверняка уже отбили о дверь этого дома все кулаки. Я оставил скитальцев в покое и направился дальше по улице, но дойдя до первого же проулка, свернул в него. Строения в этом квартале фуэртэ Транквило стояли впритык друг к другу и имели общие задворки. Попасть на них не заходя в дома можно было только через подобные узкие проулки. Запомнив, каким по счету в ряду зданий идет дом лекаря, я миновал несколько одинаковых, как вспаханные поля, задних двориков и уже через минуту находился у черного хода особняка Анны.
Поднявшись на крыльцо, я подергал дверь за ручку: заперто. Не став стучать и в этот раз, я извлек из ножен свой короткий тесак – универсальный инструмент для всего на свете, в том числе и для взлома не слишком крепких дверей, – а затем огляделся по сторонам и, не обнаружив свидетелей, принялся ломать замок. Раз дома никого нет, то и бояться нечего, но, если лекарь прячется даже от нуждающихся в срочной помощи пациентов, неизвестно, кого сейчас должна сильнее мучить совесть – Проповедника или Анну.
Меня спасла старая грабительская привычка – ломать замки, стоя в целях безопасности сбоку от дверного проема; Арсению Белкину приходилось хаживать на дело, зная, что будущие жертвы подготовлены к визиту недоброжелателя. Не успел я еще вклинить лезвие тесака в дверную щель, как за дверью грохнул выстрел и в ней, на уровне моей головы, образовалась дыра размером тоже примерно с голову. Щепки картечью вылетели из пролома, а оконное стекло в доме напротив зазвенело, разбитое прошившим дверь навылет зарядом крупной дроби. Что ж, каков гость, таково и гостеприимство; на иное с моими манерами рассчитывать не приходилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
