— Несмотря на то что никогда не видели Минерву Минден?
— Я видела ее фотографию.
— Где?
— В газетах. Потому-то полиция прежде всего вызвала меня.
— Но как полицейские узнали, что вы видели ее фотографию в газетах?
— А я позвонила им и предупредила, что фотография Минервы Минден в газете на самом-то деле является фотографией Дорри Эмблер, которая снимала у меня квартиру…
— И тогда полиция приехала поговорить с вами?
— Да.
— А когда Дорри Эмблер сняла у вас квартиру?
— В мае.
— Так откуда же вы знаете, что это была не обвиняемая, не Минерва Минден, что не она сняла у вас квартиру?
— Потому что в то время я ее не знала. В то время я никогда ее и не видела.
— Но вы ведь признали, что не можете отличить ее от Дорри Эмблер.
— О нет, я могу, мистер Мейсон. После того как я сообразила, что это всего-навсего сходство, и внимательно изучила обвиняемую, то, как я вам говорила, сделала второе опознание. Присмотревшись более внимательно, я сказала тогда, что та, которую я опознала как Дорри Эмблер, была кем-то другим и выглядела очень похоже на нее, но это была не мисс Эмблер.
— И в тот момент вы были уверены, что мисс Минден, обвиняемая, не была тем лицом, которое снимало квартиру?
— Да, абсолютно уверена.
— Из-за того что вам так сказала полиция?
— Нет. Совсем, совсем по-другому. Я убедилась сама…
— Благодарю вас, — наклонил голову Мейсон. — У меня больше нет перекрестных вопросов.
— Вы свободны, миссис Диксон, — сказал Парма. — А теперь я намерен вызвать на свидетельское место лейтенанта Трэгга, совсем ненадолго, просто по вопросу опознания…
— Очень хорошо, вызывается лейтенант Трэгг, — провозгласил судья Флинт.
Трэгг подошел, принял присягу, дал свидетельские показания о том, что прибыл в квартиру 907 в меблированных комнатах Паркхэрста в ответ на вызов, обнаружил там умирающего, и тот впоследствии был опознан как частный детектив Марвин Биллингс.
Итак, что же произошло с мистером Биллингсом?
Он умер.
— Когда?
— По дороге в больницу. Он получил ранение в грудь, и эта рана оказалась смертельной. Это произошло двенадцатого сентября.
— А как скоро после вашего прихода его увезла «скорая помощь»?
— В пределах десяти, ну, самое большее — пятнадцати минут.
— Благодарю вас, — сказал Парма и повернул голову к адвокату. — Вы можете приступить к перекрестному допросу.
— У меня нет вопросов, — развел руками Мейсон.
— Вызовите Делберта Комптона, — приказал Парма.
Комптон, солидного вида грузный субъект лет пятидесяти с небольшим, осторожно втиснулся в кресло для свидетелей и внимательно изучил зал суда колючим запоминающимся взглядом.
— Ваше имя — Делберт Комптон, вы проживаете в этом городе на протяжении нескольких последних лет и являетесь младшим компаньоном и управляющим делами детективного агентства «Биллингс и Комптон». Верно?
— Да, сэр.
— На вас лежала основная часть работы в конторе, а ваш компаньон, Марвин Биллингс, отвечал за внешние операции?
— Да, сэр.
— Если высокий суд позволит, — поднялся прокурор Гамильтон Бюргер, — замечу, поскольку мой младший коллега несколько тушуется, что вот этот мужчина, свидетель, настроен враждебно. Я хотел бы получить постановление высокого суда о том, что это — свидетель, настроенный враждебно, и разрешить нам задать основные вопросы.
— Но он пока что не выказал никакой враждебности, — рассудительно сказал судья Флинт. — Если же до этого дойдет, вы сможете возобновить ваше ходатайство. На данный момент высокий суд примет реплику к сведению. Продолжайте, мистер Парма.
— Вы продолжали заниматься своей работой в этом городе шестого сентября?
— Да, сэр.
— Были ли вы в течение сентября наняты обвиняемой в данном деле?
— Ну… полагаю, что так… да.
— Кто вас нанимал?
— Представитель обвиняемой, управляющая ее делами миссис Генриетта Халл.
— Какова была задача найма?
— Я получил указание поместить в газете объявление, подыскивающее незамужних женщин с определенной внешностью.
— Вы поместили в газете такое объявление?
— Да.
— Вознаграждение было высоким?
— Тысяча долларов в месяц.
— Что вы делали дальше?
— Я поручил одному из моих оперативников, женщине, снять номер в гостинице и провести беседы с претендентками.
— Какие указания вы дали вашей оперативнице?
— Возражаю против этого вопроса, — приподнялся Мейсон, — как некомпетентного, неуместного и несущественного, основанного на слухах и домыслах, вне пределов, доступных подсудимой…
— Поддерживается, — сказал судья Флинт.
— Хорошо, я поставлю вопрос иным образом, — сказал Парма. — Какие указания были даны вам Генриеттой Халл для передачи вашей оперативнице?
— Она мне ничего не говорила.
— Она не говорила, что вам надлежит делать? — изумился Парма.
— Нет, я этого не сказал. Я буквально сказал сейчас, она не говорила мне, какие указания надо давать моей оперативнице.
Парма как-то беспомощно посмотрел на судью Флинта.
— Хорошо, — сказал судья Флинт. — Берите дело в свои руки. Задавайте основные вопросы.
— Я поставлю вопрос вот так, — ожил Парма. — Не советовала ли вам Генриетта Халл, выступающая от имени обвиняемой, придумать некий спектакль с этим отбором: устроить тщательно разработанную систему опроса претенденток, но при этом их данные, какими бы они ни были, не должны были иметь никакого отношения к результату отборочного конкурса, вам надо было просто дожидаться, пока не явится молодая женщина, похожая на фотографию, которую вам вручили? Нанять следовало ту особу, у которой будет наиболее полное сходство с фотографией…
Свидетель колебался довольно долго.
— Отвечайте на вопрос, — сказал судья Флинт.
— Ну… да.
— Вы наняли молодую женщину по имени Дорри Эмблер, она потом звонила вам каждый день по незарегистрированному номеру для того, чтобы получить указания, что ей следует делать, так?
— Да.
— И вы сообщили Генриетте Халл, что смогли не то что нанять претендентку, похожую на молодую женщину на той фотографии, но наняли именно эту самую особу, снятую на фотографии, так?
— Да.
— Генриетта Халл воскликнула, что это невозможно, а вы предложили ей взглянуть самой и для этого отправили молодую женщину прогуляться в установленное время через определенный перекресток, чтобы Генриетта Хачл могла тайком за ней понаблюдать и убедиться сама, так?
— Так.
— Затем Генриетта Халл поручила вам начать изучение прошлого молодой девушки, да?
— Да.
— И вы, исполняя указания, полученные от Генриетты Халл, поручили ей прогуливаться взад-вперед по Голливудскому бульвару, поблизости от перекрестка с Западной улицей, вдруг да свидетельница миссис Элла Грэнби опознает в ней особу, управлявшую шестого сентября автомобилем, который совершил наезд и скрылся с места происшествия, так?
— Ну нет, не совсем так.
— Что вы подразумеваете под «не совсем так»?
— Я не говорил ей всего этого…
— Но вы же велели ей прогуливаться по Голливудскому бульвару, вблизи от перекрестка с Западной улицей, да?
— Ну… да.
— И велели сообщить вам обо всем, что бы там ни произошло?
— Да.
— И что же, она сказала вам, что неизвестная женщина опознала в ней кого-то?
— Да.
— И после этого вы велели ей в течение следующего дня отдыхать и ничего не делать?
— Я не помню во всех подробностях своих указаний, но что-то в этом роде, возможно, имело место…
— И все это делалось по указаниям, полученным от Генриетты Халл, не так ли?
— Да.
— Вы регулярно отчитывались Генриетте Халл?
— Да.
— У меня все. Перекрестный допрос, — проскрежетал Парма.
— Откуда вам известно, — начал Мейсон, — что Генриетта Халл — представительница обвиняемой?
— Она мне сама так сказала.
— В каком-то разговоре?
— Да.
— Лично или по телефону?
— По телефону.
— Стало быть, Генриетту Халл вы не видели никогда. Это верно?
— Да, верно. Я говорил с ней только по телефону.
— Вы получили вознаграждение за вашу работу?
— Да.
— Выписали вы обвиняемой счет?
— Нет, не выписал.
— Отчего же?
— Мне заплатили авансом.
— Кто вам платил?
— Я получил деньги от Генриетты Халл.
— В виде чека?
— Наличными.
— Но раз вы никогда не встречались с Генриеттой Халл, она не могла вручить вам наличные.
— Она мне их прислала.
— Каким образом?
— Через посыльного.
— Сколько именно?
— Три с половиной тысячи долларов.
— Вы лично видели Дорри Эмблер?
— Да.
— А обвиняемую?
— Да, совсем недавно. И, разумеется, вижу сейчас.
— Существует ли поразительное физическое сходство между Дорри Эмблер и обвиняемой?
