Карлов мост и Градчанский холм (гравюра XVI века).
Сводный отряд, вооруженный вилами и цепами, отразил атаку тысячи трехсот всадников, которыми командовал пан Петр Штернбергский. Зато панские наемники добились своего у маленького городка Книна. Они настигли здесь триста гуситов, двигавшихся отдельной колонной со стороны Усти над Лужницей, и перебили их всех поголовно.
4 ноября в Прагу вошли крестьяне и ремесленники, ведомые Корандой и Николаем из Гуси из-под Плзня, Клатов, Домажлиц, Сушиц. Они принесли в столицу страшную весть об избиении у Книна.
Снова загудел над Прагой набат. Пражские гуситы и пришедшая к ним подмога решили немедленно и всем народом выступить на юг и отомстить за гибель сотен ни в чем не повинных людей.
Надо было дать исход народному гневу. Жижка, Николай из Гуси, Желивский, Коранда сошлись на том, что нет смысла искать врага где-то далеко. Здесь, в самой Праге, на виду у всех засел он по другую сторону Влтавы. В руках Ченка было уже предмостье, и он в любую минуту мог бросить католических наемников через Карлов мост на Старую и Новую Прагу.
В тот же день Жижка повел плохо вооруженный, неопытный в ратном деле народ на занятую отрядами Ченка Малую Сторону. С двух концов предмостья, из Саксонского дома и из дворца архиепископа, наступающих встретили огнем пушек — еще редкостного тогда оружия. Стреляли по атакующим и сбоку — с Градчанских высот. Под смертоносным градом камней и кусков железа, устилая своими телами берег Влтавы, гуситы прорвались к Саксонскому дому и дворцу архиепископа.
В жестокой рукопашной схватке наемники не устояли. Тесня их, бойцы Жижки упорно двигались вперед, брали штурмом дом за домом.
К ночи Жижка пробился до монастыря св. Фомы. Вся Малая Сторона была в его руках. Справа ею люди добрались до градчанских стен. Десятки домов Малой Стороны стояли в пламени.
Гулкая пальба пушек, непрерывный набатный звон, сзывавший гуситов на бой, зарево пожаров, игравшее алыми сполохами на зеркальной глади Влтавы, — народная Чехия вступала на трудный и славный путь…
В ту ночь королева Софья так испугалась яростного натиска воинов Жижки, что бежала из Пражского замка потайным ходом. Ее сопровождал молодой Ульрих Розенберг, сын умершего Генриха Розенберга.
А люди Жижки, опьяненные успехом, захватив богатую добычу— множество оружия, коней, пушек, с победными криками вернулись обратно на правый берег Влтавы. Идя следом за ними, католики вновь заняли оставленную победителем Малую Сторону и принялись грабить и жечь все, что еще уцелело от разрушения.
Пять дней кряду Малая Сторона переходила из рук в руки.
Тем временем Немецкий патрициат королевских городов — Кутной Горы, Часлава, Коуржима, Колина — объявил войну мятежной Праге.
К Ченку непрерывно шли подкрепления: наемники-немцы, иноземные рыцари, чешские паны-католики.
А Жижка, Николай из Гуси, Коранда скликали из всех краев Чехии в Прагу своих сторонников — крестьян и городскую бедноту. Жижка снова стал готовиться к давно задуманному удару — штурму Пражского замка. Овладеть им и всем Градчанским холмом — значило сделать Прагу неприступной народной твердыней. Тот, кто держит Выше-град и Пражский замок, крепко держит в своих руках и оборону всей Праги.
Но расчетам и надеждам Жижки положили конец богатые бюргеры Праги, советники обеих ратуш и магистры университета. Этих новых господ чешской столицы очень пугало широкое движение народа и трудности длительной войны.
«Пора пойти на мировую!» — стало теперь кличем всех, кто боялся народа и предстоящей долгой борьбы.
«Наша торговля, — рассуждали пражские купцы, — скоро придет в полный упадок. Если военные действия затянутся, мы вынуждены будем месяцами содержать в стенах Праги пришельцев, крестьян и ремесленников, которые нас и так уже объели. А Ченек и королева, — говорили эти лицемеры, — вовсе не желают нам зла. Служа Сигизмунду, они в душе такие же сторонники чаши, как и мы сами».
Должно быть, именно в это время Жижка и Николай из Гуси, настаивавшие на борьбе с Сигизмундом, его регентством и католическим панством, ясно осознали, что у них свой, отдельный от пражских бюргеров путь. Вожди крестьянско-плебейского крыла гуситов на каждом шагу могли убедиться, что столичные бюргеры, даже самые ярые «подобои», стоят на иных позициях, чем они.
Надо было показать всей крестьянской и плебейской Чехии, что новые богатеи чешской столицы — ненадежные союзники в антифеодальной войне. Тонкий политик Николай из Гуси стал настойчиво требовать у магистров университета — этих идеологов умеренного бюргерского гуситства — ответа на вопросы коренной важности: во-первых, «обязаны ли власть имущие защищать мечом правду божьего закона?» и, во-вторых, «если светские власти не проявляют должного рвения в защите мечом этой правды, переходит ли обязанность защищать ее на простой народ?»
Магистры Пражского университета оказались в большом затруднении. Эти узколобые начетчики дрожали от страха перед бурею все растущего крестьянского антифеодального движения. За годы, протекшие от казни Гуса, магистры успели в вопросах богословских сильно «поправеть» и теперь искали путей сближения своего весьма умеренного «подобойства» с католичеством. Как пишет К. Маркс, «только цинизм и гонения Констанцского собора против этих педантичных схоластов заставили их пойти дальше»[29] — дальше обычных обрядностей самого правоверного католичества.
Но наряду с такой откровенной готовностью магистров пойти «назад от Гуса и Иеронима»[30] они все же очень боялись порвать связи с народным гуситским движением и остаться наедине, лицом к лицу, с мстительной и жестокой Римской курией.
Пражским магистрам приходилось лавировать. Вопросы Николая из Гуси поставили их в очень трудное положение. После долгих колебаний они в конце концов, в середине ноября, ответили: «Тяжко и опасно советовать нашим общинам верующих вступать в телесный бой[31]. Лучше избрать путь христианского терпения. Однако если светская власть противится богу и его законам, то бог допускает, чтобы христианские общины телесным боем защищали его закон».
Такой ответ и нужен был крестьянским вождям. Вацлав Коранда помог народным массам сделать из «мудрого» решения магистров нужный вывод. Он заявил: «Паны и городские пражские власти впали в такую леность, что не хотят защищать мечом правду закона божия. А если так, то простой народ сам и может и должен взяться за оружие для защиты этой правды, для искоренения противников ее». Этот вывод имел огромное значение для крестьянско-плебейских масс. Они поняли решение университета так, что сам бог возлагает на их плечи задачу, от которой ленивые пражские господа отлынивают, — биться насмерть с теми, кто идет против правды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
