— Хватит, Игорь! Хватит! — Она скрестила перед лицом предплечья и взглянула на меня с жалким выражением лица.
Я опомнился, прекратил экзекуцию, потом поднял Зою на ноги и швырнул на кровать. Вытер со лба пот. Нелегко мне далось «надругательство» над женщиной. Затем выдернул из-под Зои простыню, как и в случае с Легковым, разорвал ее на полосы и привязал к кровати.
— Ладно, желаю, чтобы у тебя получилось все так, как ты задумала! — с этими словами поцеловал в щеку «распятую» на кровати молодую женщину и направился к двери.
…Несколько минут спустя я шел по лесу, держа в руке пакет с видеорегистратором. Время было позднее, мела метель, и на пути никто не попался. Моя машина целая и невредимая стояла на том же месте, где я ее и оставил, — на обочине дороги. Сел в нее, бросил видеорегистратор на соседнее сиденье и завел мотор. Пока он прогревался, очистил от снега стекла и вновь уселся за руль. Испытывая облегчение оттого, что наконец-то уезжаю подальше от дома Шумилина, где произошли столь кошмарные события, тронулся с места и двинулся по заснеженной дороге. Но, разумеется, понимал: чувство облегчения временное, впереди меня ждут беспокойные времена — наверняка последствия этих событий еще аукнутся мне, и очень скоро.
Часть вторая. Полгода спустя
С тех пор как я покинул усадьбу Шумилиных, а потом ехал в метель по заснеженным дорогам, в природе произошли большие изменения: сошел снег, отжурчали ручьи, зазеленели и отцвели сады, солнце грело все сильнее и сильнее с каждым днем, затем и вовсе стало палить, такое выдалось в этом году жаркое лето. И вот наконец наступил июль — пора летнего отпуска. В это время все дети давно уже на каникулах, и многие из них разъехались по детским лагерям или с родителями по дальним странам, ну и у нас в ДЮСШ наступило временное затишье. А у меня в жизни особых перемен не случилось. Я как жил своей размеренной холостой жизнью, так и продолжал ею привычно жить. К моему огромному удивлению, план Зои сработал на все сто процентов. Меня не только не посадили, но даже ни разу не вызывали в полицию. На следующий день после трагических событий в доме Шумилиных я прочитал в Интернете сообщение МВД, растиражированное на блогах различных интернет-изданий, о том, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое февраля в Балашихинском районе в поселке Октябрьский было совершено убийство бизнесмена Шумилина Владимира Алексеевича, переехавшего недавно из Англии в Россию. Согласно сообщению, в дом проникли, предположительно, двое бандитов, которые избили, а потом привязали к стулу охранника в его комнате, затем ворвались в основной дом особняка, убили его хозяина, оказавшего бандитам сопротивление, собрали драгоценности и ценные вещи и скрылись. В Интернете была размещена фотография Владимира, где он был сфотографирован опять-таки в деловом костюме и казался очень серьезным. Странно, но о том, что, кроме охранника, в доме находилась Зоя, которую также избили и связали, в заметках не упоминалось ни слова. Говорилось лишь, что наследницей Шумилина является его супруга Зоя Павловна Шумилина. Такое странное замалчивание прессой факта нахождения супруги бизнесмена в момент его убийства в доме сама Зоя объяснила мне тем, что заплатила кому следует немалые деньги, чтобы информация о ней не просочилась в СМИ. Похороны прошли в Москве на одном из старинных кладбищ, но фотографий с похоронной церемонии я нигде не обнаружил.
С Зоей мы продолжали встречаться, хотя первое время я не очень-то желал видеть ее, потому что она являлась живым напоминанием о преступлении, к которому я имел непосредственное отношение. Но она оказалась настойчивой, и уже месяц спустя после известных событий мы с ней встретились у меня дома, и не обошлось без интимной близости. Дальше чем чаще мы встречались с Зоей, тем меньше она вызывала у меня неприятных ассоциаций. Но я не мог сказать, что произошедшее стало стираться из моей памяти, отнюдь. Просто я поладил со своей совестью. А что, собственно говоря, произошло? Зоя, защищая меня от неминуемой гибели, застрелила своего супруга, который издевался над нею. Это, разумеется, трагедия. Но если по совести, все вроде справедливо: убийство не сокрыто, невиновный я остался на свободе, виновная Зоя, совершившая убийство по необходимости, тоже. А то, что полицейские пошли по ложному следу, не беда: пусть ищут, у них работа такая… Вот так я размышлял, оправдывая себя и Зою.
В общем, чувствовал себя в относительной безопасности, ведь видеорегистратор я в тот же день, когда вернулся от Шумилиных, разобрал на части и выбросил на помойку, а жесткий диск на всякий случай закинул в гараже на стеллаж. Охранник, который мог бы хоть как-то свидетельствовать против меня, был уволен, как и домработница Данилина Елена. Зоя объяснила им, что после смерти мужа она находится в затруднительном финансовом положении и не может платить домработнице и охраннику, хотя он и является ее дальним родственником. Это был предлог, на самом деле молодая вдова избавилась от нежелательных, слишком много знавших о ней и о ее покойном муже людей, кто мог бы вынести сор из избы.
Так что я был спокоен и стал открыто встречаться с Зоей, более того, до того обнаглел, что… впрочем, все по порядку.
…После очередной жаркой постельной баталии мы с Зоей лежали в моей комнате на моем стареньком диване, познавшем за долгий век своими боками немало женщин, — вернее, женских спин, ягодиц, коленей, локтей и бедер моих подруг, которых я водил в свою холостяцкую берлогу и укладывал на него, — и отдыхали. Зоя лежала, закинув руки за голову, а ногу за ногу, и поигрывала ножкой. У нее еще оставались силы — недаром говорят, что женщины намного выносливее мужчин даже в сексе. Я же, измученный, лежал словно труп. Прости меня, Господи, за всуе упомянутое слово «труп».
— Игорь! — глядя с мечтательным выражением в потолок, проговорила Зоя. — Давай в следующий раз встретимся у меня дома.
Я сразу вышел из коматозного состояния и повернул к молодой женщине удивленное лицо.
— Это еще зачем? — мое удивление было искренним, я ни под каким предлогом не хотел появляться в доме, где произошло убийство. Я же не мазохист какой-то, чтобы испытывать кайф, вновь переживая в доме Шумилиных смертельную схватку с Володей, его смерть, блокирование охранника в гостевом домике, избиение Зои, уничтожение следов преступления и прочие ужасные подробности той ночи. Мне такие воспоминания ни к чему, у меня психика еще не окрепшая, я бы охотно забыл их навсегда.
— Ну, как зачем?! — недоуменно проговорила Зоя. — В гости!
Я отвернулся от молодой женщины и неопределенно пожал плечами.
— А чем тебе у меня не нравится?
— Да нет, нет, нравится! — поспешила заверить Зоя, очевидно, опасаясь нанести смертельную рану моему самолюбию, которое может посчитать, что квартира моя недостаточно хороша для пребывания ее персоны. — Но у меня все равно лучше и интереснее в доме. Мы бы с тобой шашлычки приготовили, в бассейне попла-авали, — протянула она таким тоном, будто я маленький ребенок, а она моя ровесница и заманивает меня в гости, чтобы поиграть в куклы или в доктора Айболита.
— Не хочу! — стал отнекиваться я.
— Ну почему, Игорь?! — теперь молодая женщина повернулась на бок ко мне лицом и подложила руку под голову. — Ну, чего ты боишься?
— Да ничего я не боюсь, — пробурчал я. — Но я не вижу смысла лишний раз там рисоваться, чтобы попасть в поле зрения ментов.
— Да менты уже успокоились, — не согласилась со мной Зоя. — Меня уже давно не вызывали в полицию, и, как мне кажется, это дело записали в разряд «глухарей». — Молодая женщина села, прислонилась спиной к стене и продолжила меня агитировать за поездку к ней в особняк. — Кто там тебя знает и помнит? Обслугу я уволила, соседи тебя не видели, видеозаписей нет, да и приходил ты в ту ночь со стороны дворов.
Когда у нас с Зоей заходил разговор о шестнадцатом февраля, мы, обычно не сговариваясь, употребляли фразу «в ту ночь», избегая слов «в ночь убийства». Не назвал я этих слов и в этот раз.
— В ту ночь не видел, а вот днем ранее, когда я приезжал в ваш дом по просьбе Володи, видел охранник-таджик на въезде в поселок, — сделал я попытку отвертеться от посещения дома Зои, но молодая женщина подняла меня на смех.
— Таджи-ик?! — проговорила она так, будто я нес околесицу. — Не смеши меня, Игорь! За полгода этих таджиков на воротах сменился десяток. А тот, что тебя видел, уже давным-давно у себя в Таджикистане прогуливает те деньги, что заработал здесь, в Москве.
Я молчал, никак не реагируя на агитку Зои. Наконец она потеряла терпение.
— Послушай! — тараща от возмущения глаза, воскликнула она. — Кто из нас мужчина: я или ты?! Мне все время приходится тебя уговаривать, подбивать на какие-то действия, а ты сопротивляешься, будто невинная девица, которую брутальный мужик пытается затащить в постель.
