— Ты на машине? — спрашиваю, повернув голову, почти столкнувшись с его лицом.
— Да.
Встаю, забираю сумку. Подхожу к Кириллу и, шепнув ему, что мы уходим, иду к выходу. Тот не удивлен совершенно. Остальное на его лице почти нечитаемое. Но я улавливаю легкий налет грусти. И мне немного жаль его, но он все знал с самого начала.
Уже выйдя на улицу и вдохнув ночную осеннюю прохладу, начинаю осознавать до конца, что же недавно произошло. Прохладный воздух после душного бара мгновенно проникает к разгоряченной коже.
— Учишься на своих ошибках, — легкая тень улыбки на желанных губах, после того как я накидываю себе на плечи косуху.
— Я девочка старательная, — отзеркаливаю его.
— Я знаю, — тонкий намек, ускоряющий поток крови в венах. И скулящая мысль о том, что я этого не помню. Это почти обидно. Но я очень надеюсь наполнить свой разум новыми животрепещущими картинками.
— Это несправедливо, — чуть покачиваю головой. — Ты помнишь все. А я…
— А тебе нельзя пить, — снова капля эмоций. Я словно наркоман впитываю предложенное мерными дозами. Желая получить еще и побольше.
— Ты не первый, кто это мне говорил, — хмыкнув, сажусь на переднее сиденье, когда он открывает дверцу своего BMW, я плохо разбираюсь в машинах, но его купе выглядит очень респектабельно и красиво. Насыщенного бордово-красного цвета.
— Надеюсь, что последний, — доносится до моего слуха, когда он усаживается на водительское место.
— Почему мы так мало разговариваем? — расположившись поудобнее, решаю спросить.
— Неудачные темы? Неподходящее настроение?
— Или же я просто тебя бесила, — с улыбкой.
— Неправда, — выруливает со стоянки. Поворачивает в сторону моего дома. Знает, где я живу?
— Вот как, а мне всегда казалось, что я словно прилипшая к подошве твоей обуви жвачка.
— Это твоя подруга — жвачка. Очень раздражающая.
— Я могу спросить, что было между вами пару дней назад?
— Ничего не было, — быстрый, четкий ответ. Короткий взгляд на меня.
— Кирилл сказал, что она была очень расстроена. Возможно, заплаканная.
— Не исключено. После ее финтов. Словно я малолетка, что поведусь на такую скользкую и глупую махинацию.
— Она хочет тебя.
— А я не хочу ее. Еще вопросы?
— А меня?
Вопросительно смотрит, а глаза просят пояснить.
— Хочешь? — немного тише, с чуть более ускоренным пульсом.
— Ты в этом убедилась уже не раз, даже не два. И сугубо твоя проблема, что ты не помнишь этого, — мне кажется, или он с улыбкой отвернулся. Самодовольный. Красивый. Такой сексуальный, сжимающий руль своими длинными пальцами, что еще недавно были во мне.
— И ты это знал.
— Согрешил.
— Жалеешь? — приподнимаю бровь.
— Нисколько, — твердый ответ, спокойные глаза. Сводит с ума. Вскрывает грудную клетку и голыми руками забирает мое сердце, окончательно и бесповоротно. Похоже, влюбленность созрела и вылилась в полноценную, концентрированную, словно дорогое вино… любовь.
Глава 16
Нет, это правда удивительно. Доехав до дома, он как настоящий мужчина открыл мне дверцу, провел до подъезда и пожелал приятных снов. А мне осталось только ошеломленной подняться до квартиры, раздеться и, уже сидя на кровати, обдумывать чертовы варианты возможного развития прошедшего вечера.
Я не планировала сегодня ночью быть одна, не после того, что произошло в баре. И всю дорогу в машине меня выворачивало от желания коснуться его. Руки зудели невыносимо. А его манера вождения… Боже. Не зря говорят, что, как мужчина ведет машину, таков он и в постели. Сдержанный. Уверенный. С четкими, порой плавными движениями. Длинные пальцы словно ласкали, когда выворачивали руль. Безумно.
И после этого эротического представления вкупе с коротким, но разговором, внутренности расплавлены, а по венам течет явно не кровь. Почему он уехал? Я не верю, что причина только в том, что ему рано вставать. Он мог зайти ко мне всего на час. И пусть этого мне было бы мало, но это лучше, чем вообще ничего. А ведь как все начиналось…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
До сих пор шокирует сделанное им. Без капли сомнения, без тени стеснения, он просто отымел меня рукой, а после едва ли не укачивал в объятиях. Что происходит?
Как на это реагировать? Какие выводы делать? Мне вообще радоваться происходящему или самое время бить панику, так как все развивается по непривычному мне сценарию? С самого начала все с ног на голову. Как-то дико и неправильно.
Раздражение мешает уснуть. Напряжение в теле от каждой мысли о нем растет все больше. И будь у меня его номер, я бы, сломав в себе гордость, позвонила сама и просто позвала его к себе. Но номера нет. За окном лютует ветер, и слышны раскаты грома. А в душе раздрай.
***
Просыпаюсь от напористого стука в дверь. Оглушающе громкого и злого. Наспех накинув длинную майку, босыми ногами шлепаю к дверям. Я никого не жду, потому немного растеряна, кому я понадобилась в восемь утра еще и в воскресенье.
— Мне срочно нужен твой волшебный эликсир, пока я не выблевал все внутренности, — полузеленый Кирилл с неприятным шлейфом перегара, беспомощными глазами и трясущимися руками вваливается в квартиру.
— И тебе с добрым утром, — скривившись от его перекошенного лица, показываю, в какой стороне туалет. Не хватало мне еще потом коврик отмывать.
Уже спустя полчаса, пока его полощет, а я как мамочка приношу ему воду, таблетку, а после и чай, я кляну его, на чем свет стоит. Выражения совершенно не подбирая. Он не мог к братцу, например, пойти? Почему я? Неужели так сложно было дать мне поспать в свой законный выходной. Особенно если учесть, что уснула я под утро. Извелась полностью. Крутилась как безумная, желая с себя содрать кожу от зудящего ощущения в области бедер. Словно руки Лёши были намазаны ядом, и он теперь медленно разъедает мне кожу.
Возбуждение до сих пор сидит в теле. И это злит. Я словно бомба замедленного действия, грожусь взорваться и к херам разнести все вокруг.
— Убить меня хочешь, да? — ну хоть вид у него виноватый. Стою, смотрю на него, уперев руки в боки. Выражение лица явно не дружелюбное, на голове полный трэш, а майка едва прикрывает задницу.
— У меня, мать твою, выходной. В который я, к слову, обычно пытаюсь поспать подольше, — шипящим, слабо скрывающим раздражение, голосом отвечаю.
— Хм.
— Хм? — передразниваю, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я точно запущу в него стоящей на комоде вазой.
— Что-то ты не выглядишь удовлетворенной. Скорее с точностью до наоборот, — хлопает ресницами, пытаясь сделать серьезный вид.
— А должна? — приподнимаю бровь в бешенстве.
Боже, убереги меня от убийства. Ибо в данный момент я настолько сильно хочу его задушить, что руки уже машинально тянутся к шее.
— Тише-тише, детка, — посмеивается. — Что у тебя случилось? Откуда лицо серийного убийцы? Ты вроде как успела кончить вчера, сидя за столом, — поигрывает бровями. — Маленькая шалунья…
Не успевает заржать в конце, так как в его голову летит клатч, так вовремя оказавшийся под рукой.
— Да ладно тебе, ну что ты, в самом деле, завелась, — пытается укрыться от потока мелких вещей, что летят в него. Улыбка не слетает с лица, даже когда я все же в него попадаю. Этому кретину весело! Его и правда забавляет моя злость. Зато мне в крайней степени не до шуток.
— Действительно, — картинно всплескиваю руками. — С чего бы мне не завестись, а? Старший поимел пальцами и отправил спать домой, как школьницу после дискотеки. А Младший спать не дает! Да что с вами обоими такое? — срываюсь. Глупо. Громко и давясь подступающими к горлу слезами.
— Хочешь дам тебе его номер?
Перестаю напирать на него. Застываю на месте, не ожидая такого предложения. Понимая прекрасно, что могу накосячить и довольно крупно. А может, безвозвратно. Но…
— Хочу. — То, что Кир удивлен моим ответом — значит, ничего не сказать. Однако молча лезет в карман, листает контакты в телефоне, а после скидывает мне номер смской.
