Проснувшись утром и поглядев на лежащего рядом Камала, девушка не удержалась от слез. Буря страсти улеглась, и перед Тарой предстала реальность.
– Что с тобой, моя звезда? – прошептал он. – Когда ты вернешься в храм… Камал до боли сжал ее руку.
– Ты не поняла? Я никогда не вернусь в храм. Это не жертва. И не благодарность за то, что ты спасла меня от смерти. Таково мое желание. Помнишь, ты предлагала мне бродячую жизнь? Я согласен, мне это подходит.
– А мне – нет, – неожиданно заявила Тара, вытирая слезы, – я передумала. Я хочу дом, настоящий дом, какого у меня никогда не было.
– Я постараюсь сделать так, чтобы у тебя было все, что ты пожелаешь, – улыбнулся Камал. – Думаю, для начала нам надо пожениться.
– Для начала нам надо заняться танцами, – смущенно произнесла девушка, покраснев от удовольствия, которое ей доставили его слова.
– Одно другому не мешает.
– Девадаси не выходят замуж, – пробормотала Тара.
– А ты – выйдешь. Надеюсь, тебе не придется об этом жалеть. А еще родишь ребенка.
– Ты хочешь детей? – поразилась Тара.
– Да. Девочку, которую мы назовем Ума[18]. Я буду очень рад, если ты исполнишь мое желание.
Он наклонился и поцеловал ее руки.
– Обычно индийские мужчины мечтают о сыне, – заметила девушка.
Камал рассмеялся.
– Разве я похож на других индийских мужчин?!
Через три месяца упорных занятий к Камалу вернулись прежняя гибкость, сила и изящество движений. К тому времени украшения, которые Тара собрала в храме, были проданы и любовники питались чем придется, а их одежда порядком износилась. Если бы Тара иногда не танцевала на улицах и не покупала на собранные рупии кое-какую еду, они бы умерли с голоду. Камал не любил отпускать ее из дому, и сам не стремился куда-либо выходить. Он жил так, как жил в храме – в своем собственном, крохотном, но счастливом мире; он не желал покидать его и не задумывался о будущем.
Чудные ночи и дни, когда они могли без конца познавать друг друга, наслаждаться любовью и страстью, продолжались. Никто не знал, где они живут. Уходя из госпиталя, Тара никому не сказала, куда направляется, в том числе и Джеральду Кемпиону. Не то чтобы она не желала никого видеть, просто понастоящему ей нужен был только Камал.
Последнему все же пришлось выйти за ворота хижины – в тот день, когда они с Тарой решили отправиться к брахману, чтобы заявить о своем желании вступить в брак. Перво-наперво жрец спросил, из какой они касты. Они не знали. Так же, как не знали, что ответить на вопрос астролога о том, в какой день родились. Они существовали вне привычного мира – таков был удивительный жребий, который выпал двум несчастным подкидышам, ставшим учениками и продолжателями великого Натараджи.
С ослепительными улыбками на губах, крепко держась за руки, стояли перед жрецом двое молодых людей, не ведающих иного счастья, кроме любви, которую они питали друг к другу. Неприкаянные и нищие, однако умопомрачительно прекрасные и безумно влюбленные друг в друга.
Брахман вздохнул и согласился совершить церемонию за символическую плату с условием, что они купят благовония и цветочные гирлянды.
Тара сказала, что деньги надо заработать. Они с Камалом вышли на базарную площадь Калькутты и разыграли мифологический сюжет – повесть о божественной любви Шивы и Парвати. Камал был несказанно удивлен тем, что в разбитую глиняную чашку дождем сыплются рупии и бедные индийцы, у которых не было денег на хлеб для своих детей, отдают последнее и украдкой вытирают слезы.
Тара ответила, что это выражение истинной любви к богу и веры в его милосердие, а они владеют искусством пробуждать и поддерживать эти любовь и веру.
Так они стали зарабатывать на жизнь; сначала на улицах, площадях, потом – в домах горожан, на религиозных празднествах и свадьбах. Нашли подходящих музыкантов – превосходного барабанщика, а еще девушку и юношу, умеющих хорошо играть на струнных инструментах.
В день своей собственной свадьбы – настоящей свадьбы, с земным мужчиной, – Тара, облаченная в ярко-красное с золотом сари, с бело-розовой гирляндой на шее, с белоснежными цветами в волосах, ощущала себя самой прекрасной невестой на свете. Когда брахман произносил священные слова, ее взгляд был полон удивительной безмятежности, безграничной нежности и изумительной чистоты, будто она только что ступила на эту землю и впервые увидела мир.
Часть вторая
Свобода
Глава I
Счастье
Свой двадцать третий день рождения Амрита встретила в плохом настроении. Ее поздравили танцовщицы, музыканты, другие служители храма; дочь, пятилетняя Амина, преподнесла матери трогательный подарок – браслет из бисера, который она сама смастерила. И все-таки на душе у Амриты лежала печаль.
Вечером, уложив дочь спать, она долго сидела в своей комнате и думала. Возлюбленный исчез из жизни молодой женщины шесть лет назад, а вскоре после этого она потеряла единственную подругу. Никто не смог заменить Амрите ни Кирана, ни Тару. Но если с первым все было более-менее ясно, то судьба подруги оставалась неизвестной. Если Камал умер, с Тарой могло случиться все, что угодно. Без него она не могла жить на свете, так же как Парвати не смогла бы существовать без своего божественного супруга.
Амрита продолжала служить в храме, не видя впереди ничего, кроме череды бесконечно похожих друг на друга лет, и понастоящему радовалась только тому, что у нее есть дочь.
Молодая женщина не была уверена в том, что Амина должна повторить ее судьбу. Амрита часто размышляла о будущем дочери, и обучение танцам, посвящение в девадаси, последующая служба в храме виделись в ином свете. Изнурительные упражнения, боль, окрики, иногда удары, предопределенность судьбы, первая ночь неизвестно с кем и все последующие – тоже. Бесконечные ритуалы, жизнь без семьи, одинокая старость.
Амрита знала, что не должна поддаваться унынию, иначе оно поглотит ее, пустит корни в душе, завладеет сердцем. Она старалась не погружаться в океан черной тоски и прилежно исполняла обряды, помня о том, что порядок есть основа человеческой жизни, гармония Вселенной и суть мироздания.
Однако она не могла, как прежде, верить в то, что ритуальное соединение лингама с йони есть священная возможность познать ближнего и бога. Ей не хватало любви.
Девар стоял неподалеку от принца и наблюдал за тем, как толпа индийцев обоего пола, блистая золотыми браслетами, ожерельями, кольцами, яркими одеждами и красно-желто-белым гримом, кружится праздничным вихрем под грохот барабанов, звон собственных украшений и бренчание вин[19].
Девара, телохранителя одного из сыновей раджи Майсура, принца Арджуна, которому вздумалось пуститься в странствия, не занимало яркое зрелище, тогда как его повелитель искренне наслаждался им.
Основной причиной острого желания молодого принца разъезжать по стране стала неистребимая скука. К середине века из небольшого княжества Майсур превратился в могущественное государство Южной Индии. Тем не менее власть раджи и его наследников не простиралась дальше стен собственного дворца. Страной правил Хайдар Али[20], мусульманин и военный авантюрист, на службе которого и состоял Девар.
Хайдар Али происходил из бедной семьи и выбился в люди благодаря сообразительности и смелости. Он сам нанимал в армию офицеров и солдат и платил им из государственной казны. Обращая внимание только на личные качества воинов, он не придавал никакого значения кастовым различиям.
В путешествии сын раджи наслаждался призрачной свободой и лживым преклонением тех, кто желал выудить из его кошелька побольше денег. Приехав в Калькутту, он поселился в роскошном доме и окружил себя танцовщиками, музыкантами, заклинателями змей и прочим сбродом, который Девар презирал.
Из пестрой толпы, развлекающей повелителя сегодняшним вечером, Девар выделил только двух артистов, мужчину и женщину, которые разыгрывали миф о любви Шивы к его божественной супруге. Танцовщики двигались легко и изящно; похоже, они и в самом деле страстно любили друг друга, что придавало танцу особую чувственность и живость. Эти люди не просто выполняли свою работу – танец был их стихией, их жизнью.
Принц Арджун тоже заметил эту пару; он поманил танцовщиков пальцем и, когда они подошли, сияя улыбками, спросил: – Кто вы такие?
Женщина с готовностью сообщила, что она – бывшая храмовая танцовщица, девадаси.
Принц усмехнулся и промолвил:
– Я наслышан об их искусстве. Говорят, тот, кому довелось насладиться объятиями девадаси, не захочет знать других женщин!
При этом он беззастенчиво пожирал глазами тело танцовщицы, едва прикрытое яркими одеждами.
– Мы супруги, – сказал мужчина и взял свою спутницу за руку.
Принц пожал плечами, как бы говоря «Как хотите!», и спросил:
– Откуда вы?
– Храм, в котором мы служили, находится в Бишнупуре, – ответила женщина. – Там до сих пор танцует моя подруга, лучшая из всех девадаси, каких знал Шива! Ее зовут Амрита.
