как он стучится в каждую женскую дверь, когда приходит срок. А когда женщина лишена возможности принести потомство, а инстинкт всё так же настойчиво стучится, сложно представить, какие чувства эта женщина испытывает.
Она взяла осторожно, но умело. Видимо, готовилась в своё время. Тренировалась или, возможно, проходила курсы. Не зря же упоминала, что ей объясняли, как надо себя вести при родах. Потому держала ребёнка на руках вполне уверенно и улыбалась вполне искренне. Изучала личико и даже усюсюкала.
- Ну, хватит! - вмешалась Мелея. Что-то в этом процессе ей не понравилось. Она решительно шагнула вперёд и отобрала дитя. Сжала в опытных объятиях, отвернулась, положила на грудь спящей Дейдры и свела над полотенцем безвольные худые руки. А затем, даже не обернувшись, присела рядом, как сторожевая собака. - Теперь все можете идти. Я присмотрю за ней. Только пусть... Только пусть святой отец останется, - добавила она затем, просительно смотря на Эриамона, с которым, вроде бы, уже успела наладить контакт.
- Я распоряжусь обо всём, - Тангвин странно улыбнулся, изучая растерянное лицо супруги. Та стояла на месте и задумчиво разглядывала собственные руки. - Скоро принесут еду. Если потребуется, подготовят новые постели. Ни о чём не переживайте, прошу.
- Всё самое сложное уже позади, - подвела итог Мелея.
И с ней сложно было не согласиться.
Часть 5. Глава 7. Дальнейшие планы.
Много позже, когда без задних ног спала не только Дейдра с малышом, но и Мелея, мы с принцем сидели в трапезной зале. Большой деревянный стол, накрытый скатертью, оккупировали бедолаги, ещё год назад спокойно жившие в лагере, не знавшие горя и не желавшие перемен. И хоть их осталось немного - бабы в основном - накинулись они на нехитрую еду, как голодные волки.
Заросшие Феилин, Дагнар и ещё один незнакомый, слегка испуганный мужик, прибившийся к ним по пути в Валензон, чавкали с таким аппетитом, будто мясо птицы употребляли в последний раз как раз год назад. Они жадно рвали хлеб и столь глубоко черпали ложками обычную кашу, что проливали часть на дорогую скатерть.
Но принц, сидевший рядом со мной и наблюдавший ту же картину, не кривился в брезгливости. Он хмуро морщился, слушая безрадостную историю.
- Я ж и говорю, аниран, - к бороде Дагнара прилипли овсяные кусочки, но бедолага вообще не парился. Судя по тому, как сильно он отощал, есть ему удавалось далеко не каждый день. Не говоря уже о трёхразовом питании. - Ранней весной ты ушёл. Затем знахарка с внучкой пропали. И следопыт. Братья тоже бросили нас. Ушли куда-то изменники... А потом старейшина решил уходить. Сказал, пора ему. Дела у него какие-то в столице появились. Не может оставаться... Ну а мы что? Что нам поделать? Хозяйство всё же... Вот и остались. Ждали мы тебя, ждали. Запасы проедали. Элотан за пятерых работал... Но следопыт ушёл - некому стало силки ставить и зверя выслеживать. Рыбалка разладилась. Поля распахивать некому, ведь мужиков почти не осталось. Лес без тебя валить не получалось. А без знахарки болячки ко многим пристали. Две бабы друг за другом отправились к Фласэзу, - держа в руке деревянную ложку, он начертил в воздухе знакомый знак. - В общем, Руадар решил, что не справимся мы. Не сможем подготовиться к зиме. Ни земли не распашем, ни запасов наготовим. А в лесу без запасов никак. Зимой без них смерть. Так что как лето силу набрало, порубили мы коз на мясо, спекли хлеба, сколько смогли, собрались в дорогу и направились в Валензон. Куда нам ещё было податься? - развёл он руками.
Мне уже в который раз стало неловко. Стыдно, я бы даже сказал. Ведь я реально бросил этих людей на произвол судьбы. И хоть я не планировал становиться их элотаном и тратить отведённое мне время на жизнь в лесу, чувствовал на себе груз ответственности. Не только моё появление, но и моё решение искать ответы, так или иначе, разрушило их жизнь.
- Нигде нас не принимали, - губы Дагнара обидчиво надулись. - Встретились пара хуторов по дороге. Близ реки которые. Да прогоняли нас. Говорили: зачем нам бабы? И так ртов много, а работящих рук мало... Представляешь, аниран? Меня бабой называли! Меня!
- Ближе к теме, Дагнар, - я усмехнулся, когда исхудавший здоровяк пытался трясти кулаками и демонстрировал исчезнувшую мощь.
- Ну, шли мы, шли. И вышли к тракту. А там почему-то жизни не оказалось совсем. Где-то постоялый двор разрушен. Где-то застава спалена...
Я бросил быстрый взгляд на внимательно прислушивающегося принца и сразу сообразил, что тот понятия не имеет о том, что творится за пределами города. Он как-то сразу покраснел. Глаза в сторону отводил. Тёр вспотевшие ладони и молчал.
- В общем, сбежали двое от нас, когда разъезд попался по пути. Сказали, в Обертоне рекруты нужны. Вот самые крепкие и сбежали. А потом... А потом, - Дагнар вздохнул. - Какие-то лиходеи под вечер повстречались, когда стоянку мы только обустроили. С десяток где-то. Как увидали, что мужиков мало, как увидали телегу со скарбом, как увидали парней, - он кивнул головой в сторону троих ребят, которые уплетали кашу наравне со взрослыми. - Будто взбесились. Ножи похватали, палицы. И накинулись... Бедный Руадар. Он единственный, кто военному ремеслу был обучен. Так они первым его... А Морванд... А Морванд как выхватил свой молот, как пошёл крушить... Но помер от ран на следующий рассвет. Лишь я остался да Фархат, - Дагнар покосил глазами на соседа. - Прибился к нам однажды. И в бою не спасовал. Помог лиходеев разогнать. Мы с десяток их положили. Двое-трое сбежали в страхе.
- Да-а-а, - протянул я, вспоминая смелого и сильного кузнеца Морванда и умелого и бесстрашного Руадара, который обучил меня азам фехтования. - Отличные были люди. Мир их праху... А что дальше с вами приключилось?
- Не помню уже когда точно, но пришли мы к вратам Валензона. А тут вонища, будто гниёт трава без воды. И ров пустой. И в город не пускают. Говорят, и так людей, как вшей. Говорят, слухи о появившемся в столице аниране пригнали к городу столько народу, сколько этот город никогда не видывал.
- Это верно, - кивнул головой оживший Тангвин. - У Храма собирались паломники. Требовали вестей из Обертона. Требовали подтверждений, что аниран действительно существует. Дары перед ступенями оставляли. Но святые отцы не
